Опасная беременность. Девочка Басманова

В зале ловлю её взгляд на себе. Такая уверенная с виду. Сильная женщина. Но ползает в ногах, на коленях, когда хочет члена.

– Приёмыш, – знакомый голос отрывает от Ольги. Оборачиваюсь.

Усмешка сама воцаряется на моём лице. Бодров. Мой старший брат. Конечно, только он смеет меня так называть.

– Брат, – довольно подаю руку, не обижаясь.

Мы не родные кровно. Не росли рука об руку. И точно не делили одну комнату. Но всё равно близки и уважаем друг друга. Я ему многим обязан, как и его родителям. После того, как родная мать выкинула меня на мусорку, эти люди нашли меня и спасли.

Обмениваемся крепким рукопожатием.

– Надеялся тебя здесь увидеть, – кивает он. Я рад его видеть. Но взгляд безнадёжно клеится к двери, откуда постоянно выходит моя белокурая девочка, снуя туда-сюда с этими железными подносами.

Блять, волнуюсь за её ноги.

– У родителей юбилей совсем скоро. Ты помнишь?

Пропускаю вопрос мимо ушей.

Опять взгляд на блондинистой макушке. Оторвать его не могу.

Хрень. Сущая хрень.

До сегодняшней встречи я не был таким озабоченным и зацикленным. Постоянно думал о ней, но… Не до такой степени, блять!

Она же не наркотик, на который постепенно подсаживаешься.

Ловлю её взгляд на себе.

Шаровая молния по телу херачит. Раз за разом в течение нескольких секунд, пока она смотрит на меня.

– Булат. Ты меня слушаешь?

– Я помню, – проговариваю в тот момент, когда девчонка смотрит на человека рядом со мной. На секунду залипает. Моргаю – и в этот момент звон разбитой посуды разлетается по залу.

Не похоже, что ноги подкосились. Не упала – это хорошо.

Устала?

– Не повезло, – сухо говорит брат, наблюдая за тем же, что и я. Сашкова, эта свирепая тигрица, подходит к Ульяне, хватает её за тонкое запястье, что-то шипит в её лицо.

Ненавидит, когда что-то идёт не по плану, и теперь выпускает наружу весь свой гнев.

А провинциалка вжимает голову в плечи, испуганно смотрит.

И всё внутри переворачивается. От выражения её лица, от накативших на глаза слёз.

Ольга говорит ей что-то и быстро уходит из зала.

Ульяна, опустив голову, идёт за ней. На замену ей выбегает уборщица, которая расправляется с недоразумением в считаные секунды.

– Порвёт, мегера, – хмыкает брат. – Вернёмся к разговору. На эти дни бросай дела. Родители скучают по сыну-блядуну.

Усмехаюсь.

Это я блядун?

Да, я давно с ними не виделся. Около полугода. Времени заехать не было.

Опять смотрю на дверь, ведущую в кухню, где скрылась Сашкова с провинившейся официанткой.

– Я сейчас вернусь, – выпаливаю и мчусь на выход из зала. За секунды преодолеваю расстояние, захожу беззвучно в помещение для персонала. Издалека вижу Ольгу, кричащую на девчонку, пахнущую сиренью.

Та бледная, как снег. Опустив голову, выслушивает весь ушат дерьма.

На хрен.

Подхожу к ним. И вовремя.

Сашкова поднимает руку в порыве гнева. Еле успеваю перехватить. Сжимаю пальцами запястье. Брюлики на её браслете впиваются в кожу, раздражают ещё сильнее.

– Хватит, – чеканю, ловя изумлённый взгляд Ольги. Тут же становится радостной и покладистой при виде меня.

– Булат, что ты делаешь? У меня серьёзный разговор с работницей… Сейчас я её отчитаю, и мы можем немного расслабиться. Если ты, конечно, этого захочешь…

– Ольга, хватит, – надавливаю на неё, выбрасывая худую руку любовницы из пальцев. – Без рукоприкладства.

– Булат… – шепчет в шоке.

– Тебя мой брат зовёт. Иди, – лгу во благо.

– Хорошо, я только закончу…

– Иди, – требовательно чеканю, закипая.

Кивает.

– А ты уходи, – гневно бросает Ульяне. – Хрен тебе, а не зарплата. Ты разбила фужеры, дорогое шампанское.

Стискиваю зубы, но Сашкова быстро ретируется.

– Спасибо, – шмыгая носом, сдавленно шепчет Ульяна. Плечи подрагивают от подступающей истерики.

Ну, чёрт, только не опять.

Хватаю её за запястье, тяну на себя, приобняв. Она приходит в себя от моих прикосновений, дёргается и снова протестует.

– Отпусти, бандит проклятый! Если я сказала «спасибо», это не значит, что мы теперь друзья!