В отражении глаз цвета неба

Я не успел договорить, как она снова начала хохотать – низкие, хриплые звуки вырывались из ее груди. Мои пальцы впились в ее плечо.

– Прекрати! – хрипло приказал я.

– Вы делаете мне больно! – завизжала Анна, и в ее пылающих глазах сверкнула ненависть.

И тут она принялась молотить по моим рукам, груди и шее, она продолжала и продолжала наносить удары своими маленькими кулочками. Я не сделал попытки уклониться, я терпел ее удары, глядя на нее сверху вниз. Наконец, силы у нее закончились, и она остановилась. Уткнулась лицом в колени и прижала к щекам ладони.

– Вы сумасшедший, – надломлено прошептала она. – Мне вас жаль, – она невольно содрогнулась. Слезы беззвучно потекли по ее щечкам.

Я не выдержал. Молча подошел, набросил на ее вздрагивающие плечи покрывало, которое спало с нее, а потом присел рядом и обнял ее.

– Тише, тише, – пробормотал я в путаницу ее волос, коснулся губами теплых ароматных локонов так легко, что она не почувствовала этого.

– Мне ничего от вас не нужно. Просто уйдите, уйдите… – прошептала она, умоляя.

Я встал и направился к выходу. Но остановился у двери, посмотрел на девушку, которая, свернувшись калачиком, лежала на краешке кровати, она так и не взглянула на меня. Я постоял еще какое–то время. Затем, крепко сжав губы от напряжения, вышел прочь.

Еще несколько часов я беспрерывно ходил по своей спальне, прислушиваясь к негромким, приглушенным рыданиям из комнаты напротив. В какой–то момент я даже подошел к двери и взялся за ручку, но не посмел. Снова вернулся к себе, но не стал закрывать дверь своей комнаты. Медленно подошел к креслу и сел лицом к открытой двери. Я сидел в кресле и безотрывно смотрел на дверь комнаты, в которой лежала чужая, незнакомая мне женщина. Теперь женщина. По моей вине уже не девочка.

Мне казалось, что минуты текут с мучительной, издевательской медлительностью. Напряженный и молчаливый, я то метался по комнате, то сидел в кресле, снова и снова изучая ее паспорт. Анна. Ее зовут Анна. Что я знаю о ней? Ничего, кроме того, что она внешне, как две капли воды моя жена. А вот внутренне полная ее противоположность. Она любит мясо, как и я, любит испанское вино, как и я. И боже, как она целуется. Как она невероятно пахнет… И она была невинной… Я мечтал стать первым мужчиной у Иры, а стал им для Анны. Неправильно им стал, насильно.

Ольга принесла ужин в спальню, но я не притронулся к нему.

– Ольга, принеси мне коньяк! – скомандовал я женщине, которая вернулась, чтобы забрать поднос с нетронутым ужином.

– Бокал? – уточнила она.

– Бутылку. А лучше две, – точно, две будет в самый раз.

Шел уже второй час ночи, всхлипы рыданий за дверью прекратились, и стало подозрительно тихо. Я не раз подходил к двери и, прислонившись ухом к дереву, подслушивал, а затем снова возвращался к себе пить. Пил я сегодня изрядно, один стакан коньяка за другим, пока бутылка не опустела. Ольга, зараза, принесла мне только одну бутылку. А я ведь просил две.

Прошел еще час, и я, не в силах больше терпеть эту тишину, подошел к двери и распахнул ее. Тихо подошел к кровати, она не реагирует. Спит? Или притворяется спящей?

Я смотрю на овал ее лица и замечаю, что ее бледная кожа совсем побелела. Дыхание женщины замедлилось и стало таким тихим, словно она не дышит вовсе. Я оглядываю комнату и замечаю на полу пустую упаковку от снотворного. Меня бросило в холод, ледяные мурашки поползли по позвоночнику, я мгновенно протрезвел.

Испугавшись, я начал хлопать ее по щекам, но она никак не реагировала. Я принялся энергично трясти спящую женщину. Но женщина, лежавшая на кровати, все не просыпалась.

– Очнись же ты! – кричал я.

Ее веки на мгновение приоткрылись, но тут же сжались снова.

– Дура, какая же ты дура, Аня! – я ругался на нее, не переставая трясти за плечи.

Я начал делать ей искусственное дыхание, после пятого вдоха, моя надежда в то, что она очнётся, начала угасать.

– Аня, не смей! Открывай же ты глаза! Они у тебя красивые. Очень красивые.

Я снова еще и еще ударяю ее по лицу и, наконец, слабая рука приподнимается, пытаясь остановить удары. Она начала оживать в моих руках, но была настолько слабой, что ее сознание в любую секунду могло исчезнуть.

Краем глаза замечаю на тумбе графин воды. Вода! Надо промыть желудок. Я хватаю графин, открываю ей рот и начинаю вливать воду. Но она выливается из ее рта. Черт, она так захлебнется. Что делать? Я сажусь на кровать и сажаю ее себе на колени, начинаю щипать ее тело со всей силы, чтобы ей стало больно, и она хоть как–то отреагировала на меня. И вот она начинает постанывать. И в это время я начинаю вливать в ее рот воду.

– Да пей же ты, дуреха!!!

И она начинает глотать. Слава богу, я даже рассмеялся на нервной почве. Она открывает глаза и смотрит на меня непонимающим взглядом.

– Надо убрать из твоего желудка эту гадость, девочка. Я сейчас отнесу тебя в ванну, и ты попытайся там сделать все, чтобы тебя вырвало, – она смотрит на меня, не моргая. – Если ты это не сделаешь сама, тогда это сделаю я. Сам запихаю свои пальцы в твое горло, – и она в ответ отрицательно замотала головой.

Я поднял ослабленное тело Ани и понес в ванну. Там поставил над раковиной, сам остался стоять позади нее. Открыл кран, захватил пригоршню ледяной воды и плеснул ей в лицо, чтобы она снова не потеряла сознание. Затем одной рукой придерживал ее за талию, второй держал ее волосы. Ее рвало. Вся гадость выходила из нее, и я не испытывал при этом отвращения. Я молился, тихо про себя я молил Бога оставить жизнь этой сумасшедшей девчонке.

Затем начался озноб, ее буквально начало потряхивать. Я усадил ее на сидение унитаза, а сам включил кран горячей воды, наполняя ванну. Она оперлась о стену всем телом, сидела и смотрела в одну точку. Она даже не вздрогнула, когда я опустил ее в теплую ванну. Закрыв глаза, я прижался лицом к золотым кудрям и, наконец, выдохнул. Она шевельнулась, чтобы отстраниться от меня. Ресницы затрепетали, послышался слабый стон. Прижал ладонь девушки к губам, покрывая ее теплую влажную кожу поцелуями. Я и сам был насквозь мокрым, но продолжал стоять на коленях перед ней.

Не обращая внимания на хлынувшие на мою одежду и на пол потоки воды, я поднял мокрую Аню из ванны, быстренько обмакнул ее полотенцем и перенес в комнату. Уложил обратно в постель и укрыл двумя теплыми одеялами. Она закрыла глаза и улеглась на бок. Я лег рядом, у самого краешка. Мне страшно оставлять ее одну. Я боюсь ее сна, а вдруг она не проснется. Что если не все снотворное вышло из ее организма? Я смотрел на ее лицо, прислушивался к дыханию. Медленно, постепенно краска начала возвращаться на ее щеки, они начали розоветь. И я, облегченно выдохнув, провалился в сон.

Глава 8

Анна

Первое что я увидела, когда открыла глаза, это лицо Евгения. Он спал. Мышцы лица расслаблены, губы мягкие, длинные ресницы тихонечко подрагивали. Он красивый, когда молчит. Сама себе улыбаюсь от этой мысли. Он меня спас. Боже, меня рвало при нем, он на все это смотрел, еще и волосы держал. А потом мыл в ванной, зачем–то целовал волосы и мои ладони. Может от стресса и испуга? Других причин для подобного просто нет. Но мне понравились эти мимолетные ласки.

– Проснулась? – от моих мыслей отвлекает его тихий голос.

– Да. Спасибо, что спасли мне жизнь, – сразу отвечаю я, смотря в его серые глаза.

– И не страшно было решиться на такое? – осуждающе спрашивает он.

– Я не помню. Это был импульсивный поступок. И мне стыдно за него. Извините.

– Извини, – поправляет он меня. – Давай на «ты», после всего, что между нами было, как–то глупо выкать.

– Хорошо. Извини, – произношу я тихо, рассматривая рисунок на покрывале.

– Тебе не за что извиняться. В этой ситуации целиком и полностью виноват только я, – он садится на постели, и я вижу его обнаженную грудь, на ней практически нет волос, она гладкая и мне хочется к ней прикоснуться. – Давно у меня не было подобной встряски. А я еще думал, что скучно живу.

Он смотрит на меня, улыбается, и я отвечаю ему тем же. Скромно краснея.

– Когда вы меня отпустите? – забываю, что пару минут назад мы перешли на «ты», но он не обращает на это внимание. Он хмурится. Проведя рукой по волосам, он посмотрел на меня.

– Я говорил тебе об этом вчера. Тебе придется немного задержаться. Считай, что отныне ты моя гостья, – он встает с постели и натягивает на себя брюки.

– Гостья? – переспрашиваю я.

– Да. И поверь быть моей гостьей намного приятнее, чем пленницей, – он держит в руках рубашку, но не торопится надевать ее.

– Что ж, раз я гостья, то я не хочу жить в спальне твоей жены, – набравшись смелости, быстро чеканю я.

– Принимается. Выбирай любую комнату.

Сказав это, он выходит из комнаты, оставляя меня одну. Полежав еще с пол часика, я выбралась из постели и вошла в ванную комнату. На полу еще не высохли лужи, ванна полная уже холодной водой. Выдергиваю заглушку и смотрю, как медленно уходит вода. Вот так же как она, сейчас все мои мечты исчезают в канализационной трубе.