В отражении глаз цвета неба

Ольга уходит, а я открываю чемодан. Вещей немного, я ведь не планировала так надолго задерживаться в России. Что я скажу родителям? Кстати, им нужно позвонить. Но у меня нет телефона. Евгений забрал его и забыл вернуть.

Я целый день не выходила из комнаты, обед Ольга принесла мне прямо сюда. Сейчас я сидела в уютном и большом кресле, укутав ноги пледом, читала книгу. Основной свет я погасила, светил лишь торшер. Читая «Преступление и наказание», я периодически поглядывала на часы. Евгений говорил, что будет дома около восьми. И я смотрела на минутные стрелки часов, отсчитывая минуты до его приезда. И вот, наконец, хлопнули входные двери. Я напряглась, но быстро совладав с собой, снова принялась читать. Но буквы отказывались собираться в слова, а слова в предложения. Я ничего не понимала. Через пять минут в дверь постучали.

– Можно? – спросил Евгений, открыв дверь.

– Проходи, – отвечаю я, и он заходит в комнату, оглядывает ее и одобрительно кивает.

– Я так и думал, что ты именно эту комнату выберешь.

– Почему?

– Она подходит тебе. Спокойная, уютная, светлая, – он проходит к кровати и садится на ее край, напротив моего кресла. – Я хочу тебя спросить, Ань, – я киваю ему в знак согласия, – когда у тебя месячные?

– Прости, что?

– Месячные когда?

– Через три недели, – тихо пискнула я.

– Ты сможешь уехать через три недели после того, как я удостоверюсь в том, что ты не забеременела.

– Это невозможно, – прошептала я, когда до меня дошел смысл сказанных им слов.

– Возможно, – четко сказал Евгений.– Мало вероятно, но более чем возможно.

– А если забеременела, заставишь сделать аборт? – мои пальцы бессознательно скользнули к животу, защищая его от пронизывающего взгляда Жени.

– Скорее наоборот. Родишь, отдашь ребенка мне и будешь свободна, – сказал он твердо, чеканя каждое слово.

– Не надо меня мерить по своей жене, я своего ребенка никогда не брошу.

– Ну, ну. В свое время Ирина мне тоже самое говорила. Слово в слово.

– Если у меня будет ребенок, то это будет мой ребенок, –начала я, совладав с собой, закончила твердо и жестко, – мой, и ничей больше! И ты у меня его не отберешь.

– Надеюсь, что ты не наделаешь глупостей, если вдруг окажется, что ты в положении, – он подходит слишком близко, наклоняется ко мне, расставляя руки на подлокотники кресла, говорит практически в миллиметре от моих губ.– Потому что, если я узнаю о попытке избавится от ребенка, тебе будет очень и очень плохо.

– Я никогда не смогу навредить своему малышу. А этот ребенок – если он уже есть, – это мой, и только мой ребенок!

– Наш ребенок, Анна. Твой и мой.

Евгений

Конечно, я не идиот. И о современных методах контрацепции я знаю многое. Как и то, что сейчас нужно дать этой девчонке лишь одну таблетку и проблема с ребенком будет решена. С момента нашей близости еще не прошло двадцати четырех часов. И именно с этими намерениями я пришел к ней в спальню. Таблетки были в кармане моего пиджака.

Но увидев ее сидящую в кресле, с поджатыми под попу ногами, с книгой в руках, я передумал. Я залюбовался. Я, почему – то, не хочу давать ей эти таблетки. Они жгут мои пальцы, и я вытаскиваю руку из кармана.

Мне хочется любыми способами задержать ее в этом доме.

Глава 9

Анна

Он вышел из комнаты, но напряжение осталось, воздух в комнате стал таким тяжелым, что мне пришлось встать и открыть окно. Ребенок. Такого просто не может быть. Господь не может меня так жестоко наказать. Где я нагрешила? Ребенок должен быть запланированным, желанным, от любимого мужчины. Он не должен рождаться после подобного насилия. А вдруг я не смогу его полюбить или, вообще, возненавижу. Еще хуже, если он будет похож, как две капли воды на отца, этого я точно не переживу.

– Анна Александровна, – дверь приоткрылась после несмелого стука, и в комнату вошла Ольга, – Евгений Борисович просит вас присоединиться к нему за ужином.

– Просит или приказывает? – сама не знаю, зачем задаю подобный вопрос прислуге.

– Приглашает, – отвечает она мне.

– Ну раз приглашает, тогда я отказываюсь.

– Но…

– Не хочу есть…

– Он вас обидел? – я бросаю на нее быстрый взгляд, и она осекается, поняв, что задала вопрос, который не имела права задавать.

– Он насильно держит меня в этом доме, и тебе это прекрасно известно. Он меня изнасиловал, ты и это знаешь, – Ольга опускает глаза, краснея. – Хочу, как можно реже пересекаться с ним.

– Я вас поняла. Может принести ужин в спальню?

– Нет, спасибо, я не голодна, – отворачиваюсь от нее и смотрю в окно.

Ольга уходит, осторожно прикрывая за собой дверь. Зря закрывала. Так как через пять минут они были распахнуты отцом моего возможного ребенка.

– Что значит, не голодна? – сразу переходит к сути протеста.

– Не голодна, означает – не хочу есть, нет аппетита, – поясняю я, продолжая стоять у окна.

– Ты решила мне ребенка голодом заморить? – он подходит и встает напротив меня.

– Никакого ребенка нет, – нагло отвечаю я, смотря в бешеные серые глаза.

– Ты этого не знаешь, – наступает он.

– Ты тоже, – не сдаюсь я.

– Хватит бодаться со мной, Аня. Ты можешь все три недели припираться со мной, но есть ты будешь строго по расписанию. Никаких голодовок, никаких отговорок. Завтрак, обед и ужин строго в одно и то же время. Я ясно выражаюсь? – он пригвоздил меня к подоконнику, расставив по обе стороны от меня руки. Я в капкане. Попробуй не согласиться в таком–то положении.

– Ясно, – тихо говорю я, смотря на его руки.

– Вот и отлично. А сейчас давай спустимся в столовую. Ольга уже накрыла для нас.

– Я сказала, что буду есть, – я подняла глаза и взглянула на его лицо, – но для этого ваша компания мне не нужна.

Он зло вздохнул, сжал зубы, но через мгновение взял меня под локоть и потащил из комнаты.