Лабиринты судьбы. За поворотом – точка невозврата

Потом на практике встретила этого… Олега. И все, он стал светом моей жизни, мне казалось, вот оно, счастье. Его любовь была такой всепоглощающей, такой непохожей ни на что, я в нее бросилась, словно в омут, манящий и сладкий. Казалась естественной мысль сложить все свои творческие амбиции в узелок, крепко завязать и выбросить на помойку. Решила, что помогать любимому человеку, мой святой долг. Бегала по городу, как шавка, подбирала натуру для его статей, фотографировала, фотографировала до одури, чтоб найти тот единственный кадр, который раскроет суть статьи, оформляла его блог в ЖЖ, следила за обновлениями в социальных сетях. Все для того, чтобы его популярность набирала обороты. Между нами говоря, даже немного редактировала его тексты. Но… не сложилось. А время ушло… И теперь, бог его знает, кто я и зачем я? Я, словно только сейчас, знакомлюсь сама с собой и не знаю, что от себя ожидать….

Попробую напомнить о себе своему старому редактору, может, повезет, и он найдет для меня какую-нибудь работенку по оформлению журнальчиков и книжонок?

Маш, торжественно клянусь заработать немножко деньжат и приехать после окончания твоих съемок. Уже сама чувствую необходимость «перезагрузки»

Кому: Леониду Терентьеву

Тема: откликнись же, наконец!

Отправитель: Иван Траволта

19 января 2016 года 20:46

«Эх, Ленчик, Ленчище!

Чудак, ты человек! Ну, прости, прости, меня, обещаю, через полгодика мы с тобой отметим по полной программе и мое исчезновение из твоего поля зрения, и мое триумфальное возвращение. Но пока два слова же можно написать, мол, жив – здоров, чего и тебе желаю.

Я по-прежнему весь в работе. И знаешь, мне это начинает нравиться! Не знаю, может, люди попались стоящие. Л.Б. – классный мужик оказался. Все сплетни о нем – полная чушь. Наши беседы по вечерам можно издавать отдельной брошюрой, он очень откровенен со мной, я это ценю. Такое впечатление, что наш с ним творческий симбиоз не случаен. Я, как губка, впитываю в себя весь его предыдущий опыт, перемалываю его сквозь мясорубку собственного восприятия, приправляю современными специями в виде разных примочек, и выпускаю в виде новых идей в модной оболочке. Его, похоже, это устраивает, предлагает дальнейшее тесное сотрудничество. Но я пока что весь в раздумьях. Да и материал для романа постепенно копится, жаль будет его забрасывать. Тут внезапно нарисовалась совершенно другая тема.

Оказывается, мой хозяин, интереснейшая личность. Участвовал в Третьей Индокитайской войне, столько рассказал ужасов! Даже то, что мне перевел Пашка, с лихвой хватит на увесистый том. Нам в истории Камбоджи многое неизвестно. А там – трагедия целого народа. И татуировки его тоже не случайны. Тут вообще мистика какая-то.

По словам хозяина, дело было в конце кампучийско-вьетнамского конфликта, когда после небольшого затишья «красные кхмеры» перешли в наступление, вторглись на территорию Вьетнама и в одном из пограничных селений вырезали всех жителей. Вьетнамцы не остались в долгу и рванули в наступление через границу Камбоджи. Один из небольших отрядов разведчиков был захвачен кхмерами в плен. Хозяин, тогда еще молодой, сельский паренек, ничего не смысливший в политике, был, как и многие другие, насильно привлечен полпотавцами в армию.

В ту ночь ему выпало караулить пленных вьетнамцев. Лил проливной дождь. Их бросили в какой-то хлев, вместе со скотиной и кто-то тихо просил пить. Хозяину было невмоготу слушать стоны избитых до полусмерти вьетнамцев, он принес им консервную банку с дождевой водой, хотя, если б кто-то из кхмеров это увидел, тут же пристрелил бы его на месте.

«Самнанг…» – тихо позвал его кто-то из темного угла. А зовут хозяина именно Самнанг. Он, сильно удивленный, подошел к человеку, назвавшему его по имени.

Тот отличался от других и был явно не азиатом.

«Самнанг —значит счастливый…» – тихо повторил он по-кхмерски.

«Откуда знаешь мое имя?» – удивился хозяин.

«Мне его подсказал «лабиринт» – ответил чужеземец и вытащил из-под грязной, пропитанной кровью, куртки кусок бумаги, сложенный в несколько раз. Развернул его, и парень даже в темноте увидел переливающиеся круги и завитушки линий, которые, словно магнитом притягивали взгляд.

«И что, он знает все-все про всех?» – спросил хозяин

«Он не только знает, но и дает возможность другим увидеть свой путь!» – ответил пленный.

«Ты издеваешься?» – разозлился парень, и уже было занес руку, чтобы дать пленному кулаком в зубы, он не любил, когда его принимали за деревенского простака.

«Я вижу, что у тебя впереди еще долгая дорога», – тихо, почти шепотом торопливо продолжал чужак, – «завтра меня здесь уже не будет, а так хочется рассказать людям о многом, о том, что может изменить этот несправедливый мир, где человек считает, что война и убийство – это рядовые события. Сохрани этот листок, в трудные минуты он подскажет тебе выход. Прошу тебя, скажи той, кто за ним придет, что я свою задачу выполнил, теперь ее очередь…»

Тут распахнулась дверь, и другой боец, подошедший на смену, громко позвал Самнанга. Только снаружи он почувствовал в своей руке скользкий мокрый бумажный комок.

Скажешь, давно ты, Траволта, сказок не слыхивал? И все же тут какая-то загадка определенно есть. Потому что утром, когда пленных повели на расстрел, чужака среди них не оказалось. Лишь куча грязного кровавого вонючего тряпья, на котором он лежал, свидетельствовала о его присутствии. Кстати, напарника хозяина тоже расстреляли за то, что он не устерег пленного. А дальше самое интересное.

Хозяин листок бумаги сохранил, потому что струсил, подумал, что это дух кхмерский был, долго боялся на него взглянуть. А для них заветы духов – это святое. Но так как листок уже промок и порвался во многих местах, он решил его перерисовать на своем теле, для надежности, а то вдруг дух вернется, а листок развалится на куски. Нашел уже после войны какого-то местного умельца, который сделал ему татуировку на спине в виде колеса из переплетающихся загогулек. И якобы, это колесо ему время от времени дает советы. Тут я не выдержал, рассмеялся:

«Что, прям, вот так, на дружеской ноге беседы с тобой ведет?»

Самнанг сердито зыркнул глазами в мою сторону и предложил самому посмотреть на татуировку. А было уже достаточно темно, лишь луна освещала часть двора, да лестницу, где мы сидели и тихо цедили пиво. На фоне шелеста пальм содержание рассказа приобретало мистический оттенок. Хозяин неспеша снял рубаху и повернулся спиной.

Лень, я не сумасшедший какой-нибудь, а реалист до мозга костей, но тут я впал в какой-то ступор. Свет луны падал прямо на рисунок и тот, казалось, шевелится на ветру, перенося бесконечные потоки воздушных волн из одной точки в другую, испуская при этом загадочное свечение. Не знаю, сколько времени прошло, я почувствовал свежий предутренний ветерок с моря, и явственно понял, что дела, брат, у тебя хреновые, что срочно нужна тебе моя помощь. Не знаю, откуда, каким образом, просто пришло вот это и все.

Так ты, братуха, уж развей мои сомнения, ответь, пусть все это окажется действительно мифом. А то я, как маленький, повелся на все эти «колеса». Еще неизвестно, может Пашка что-то подмешал в пиво, он, вообще любитель поржать над жертвами своих глупых розыгрышей. Хотя морячок тоже как-то странно потом себя повел, чертыхался, ругался, на все мои вопросы, махал руками и бурчал: «И так едаков хватает!»

Кому: Александре Морозовой

Тема: даешь перезагрузку!

Отправитель: Мария Тарасова

21 января 2016 года 22:14

«Алексик, привет!

Ну вот, слава богу, хоть одна разумная мысль всплыла в твоей ёжикообразной стриженой головушке. Даже две: первая – вернуться к занятиям рисованием и вторая – «перезагрузиться». Причем будем все делать в обратном порядке, сначала «перезагрузимся», а потом и работу по специальности найдешь.

Получив твое последнее послание, я растрогалась. Няньку твою я тоже не помню. А вот то, как мы с тобой, удобно устроившись на ковре, рисовали этих принцесс в разлинованном журнале, отлично помню. Эти списанные за ненадобностью журналы приносил с работы мой отец. Как сейчас лежат перед моими глазами их зеленоватые отсыревшие страницы, слегка пахнущие плесенью. И наши красавицы, которых мы с гордостью потом показывали родителям и соседям. Впрочем, предкам в то время было не до нас, любили наши застолья по поводам и без, скажи? И еще помню, как мы с удовольствием слюнявили карандаши, добиваясь ярости нарядов. А Варька, отчаянно строгая тесаком хозяйственное мыло в бак с кипящим бельем, ехидненько хмыкала и обзывала наших красавиц «тощими селедками», на которых «даже самый завалящий прынц не позарится сроду». За что мы в отместку выключили плиту и ее белье так и не закипело. Ох и крику было потом! Славное было времечко, правда?!!

Кстати, накануне отъезда забегала к мамульке, так вот, случайно в кладовке, там, где она хранит банки с помидорами, увидела сложенные стопкой эти журналы и тоненькую папочку с твоими рисунками, которые ты мне дарила на праздники. Надо же, до сих пор сохранила! Мы с тобой как-нибудь устроим вечер-ретро с бутылочкой красного сухого винца и полистаем их, омоем, так сказать, наши личики, слезами воспоминаний. Хороша идейка?

День вчера выдался тяжкий. Жара сегодня зашкаливала все мыслимые и немыслимые пределы. Массовка то и дело фальшивила, приходилось переснимать. В самый ответственный момент мне на голову свалилась декорация. Ничего, обошлось. Но Л. Б. разъярился, обматерил всех и объявил до вечера перерыв всей группе. Я медленно побрела по кромке моря в надежде найти тенистый уголок, где никто из наших меня бы не доставал. Вдруг сзади раздался звук шлепающих по воде шагов. Оглянулась, ба, господин Траволта, собственной персоной!

Сказал, что якобы беспокоится за меня в связи с полученной производственной травмой. Предложил распить чашечку кофе в его «гостинной». И такое просящее выражение было на его лице, Алька, что, ну вот и хотелось бы отказать, но не смогла. Что поделать, слабый пол!

Мы уже входили в его «хоромы», когда раздался глухой грохот и сильный порыв ветра растрепал шевелюры кокосовых пальм, небо внезапно нахмурилось, видимо, собирался пойти нешуточный дождь. А дождь в тропиках, Александра, сама знаешь, девушка начитанная, это что-то.

Комната оказалась действительно очень аскетичной, что-то типа лежанки, импровизированный душ, маленький ящик, приспособленный под стол, да на гвоздях висело пара рубашек и шорты. Пол в лачужке дощатый, причем щели огроменные. Я сначала испугалась непонятного квохтанья, а потом оказалось, что внизу хозяйский курятник, поэтому аромат в помещении еще тот. Но, мы выбрались наружу, перед входом Траволта кинул какие-то подушки, что-то типа мягких сидений, а легкий парусиновый навес не позволял каплям дождя стекать на веранду.

Траволта бегал туда-сюда, пытаясь сварить кофе на допотопной закопченной донельзя плитке, разлил полученное варево в две жестяных чашечки (кстати, получилось довольно неплохо) и очень сожалел, что нет сахара и пирожных. Я его успокоила, что сладкое, уже лет двадцать не употребляю.

«Кстати», – спрашиваю я его, – «раз у нас с Вами состоялось эдакое импровизированное рандеву, нельзя ли приоткрыть завесу тайны?»

«В смысле?» – удивленно поднял брови «воздыхатель»

«Ну, признавайтесь, откуда у вас такое прозвище, Траволта?»

«Вы уверены, что Вам это интересно, Машенька, это довольно долгая история!»

«Ничего, до вечера я совершенно свободна, да и дождичек начинается, придется мне тут зависнуть, чтоб пережидать разбушевавшуюся стихию!»

«Да, в общем, нелепая история, ничего интересного! Вы, Машенька, ребенком еще были, наверное, не помните атмосферу лихих девяностых. Молодые были тогда мы, глупые, хотелось попробовать все, думали, любое дело нам по плечу. Короче, жили мы с одним моим дружком, Ленчиком, в общаге ГИТИСА, он – будущий композитор, я – восходящая звезда сценарного искусства. Но это все было в нашем радужном воображении, а кушать уже тогда хотелось очень сильно. И не только кушать. Девчонки, бары, дискотеки, молодость бурно протекала, тем более перестройка выписала нам пропуск в «свободную любовь».

И вот подбил меня один типчик, бывший одноклассник, замутить совместный бизнес. Мол, он будет мотаться в Турцию за шмотками, а здесь арендуем палатку на рынке, наймем девчонку и будем бабки стричь пачками. От меня лишь требовался небольшой стартовый капитал. Ленчик отговаривал меня, стыдил, мол, не пристало творческой интеллигенции опускаться до торгашества. На что я ему отвечал, что в нашей стране все профессии важны, а уж те, которые приносят доход, тем более. Уж больно хотелось сразу из грязи в князи.

Но у меня не то, что стартового капитала, в карманах мелочи то лишней на пиво не было. И тут мне одноклассник дает бесценный совет, занять их у местного авторитета, мол, потом тот будет нас крышевать, свой интерес появится, а мы ему все вернем, да еще с процентами. Повелся я, как последний идиот, деньги занял и немалые, плюс капали проценты, первый месяц по-божески, второй больше и пошло-поехало. Через полгода стало понятно, что не повезло нам, горе – бизнесменам, ни с товаром, ни с девчонкой, которая воровала по-черному, а потом и совсем пропала с двухнедельной выручкой.