Там, за горизонтом

Часть первая

Да, вот он, мой самый желанный,

Единственно правильный путь!

Пробиться сквозь тину будней,

Солёного ветра глотнуть

И снова, не зная сомнений,

Бесстрашно в грядущее плыть…

Легко или трудно – неважно!

Лишь это и значит жить!

    Нурдаль Григ

Пролог

Уличные музыканты на Арбате исполняют песню Булата Окуджавы о бумажном солдате.

Один солдат на свете жил,
красивый и отважный,
но он игрушкой детской был:
ведь был солдат бумажный.

Он переделать мир хотел,
чтоб был счастливым каждый,
а сам на ниточке висел:
ведь был солдат бумажный.

Он был бы рад – в огонь и в дым,
за вас погибнуть дважды,
но потешались вы над ним:
ведь был солдат бумажный.

Не доверяли вы ему
своих секретов важных,
а почему?
А потому,
что был солдат бумажный.

А он, судьбу свою кляня,
не тихой жизни жаждал
и всё просил: «Огня! Огня!»,
забыв, что он бумажный.

В огонь? Ну что ж, иди! Идёшь?
И он шагнул однажды,
и там сгорел он ни за грош:
ведь был солдат бумажный.

Картина первая

Сцена первая

Резкий, пронзительный звонок будильника. Рука бьёт по будильнику, и он замолкает. Заспанное лицо молодого человека, лет 25–30. Это Руслан Лохов. Он нехотя выползает из-под лёгкого одеяла, опускает ноги в шлёпанцы, медленно шаркающей походкой бредёт на кухню, включает электрокофейник и направляется в ванную. Слышен шум воды. Выходит из ванной, вытаскивает ломтик белого хлеба из полиэтиленового пакета, кладёт в тостер, вытаскивает початый брикетик сливочного масла, кладёт на кухонный столик. Проходит в комнату, медленно, нехотя одевается, снова возвращается на кухню, завтракает: весь завтрак – ломтик хлеба с маслом и чашка кофе. Выходит из квартиры, спускается на лифте на первый этаж, вытаскивает из почтового ящика газету «МК» и массу рекламных листков. Листки, не читая, выбрасывает в мусорную корзину. Так же, нехотя, выходит из подъезда, бредёт по улице, ныряет в метро. Через некоторое время выныривает на другой станции. Подходит к серому, мрачному, массивному зданию с вывеской «Телекомпания „МТВ“». Заходит внутрь. Идёт по длинному чиновничьему коридору, подходит к двери с вывеской «Дирекция по производству документальных телефильмов». Открывает дверь, входит в большую комнату, заставленную столами. Обычная атмосфера начала рабочего дня: кто-то пьёт кофе, кто-то из женщин завершает макияж, кто-то говорит по телефону… Руслан Лохов подходит к своему столу, включает компьютер, начинает работать. Звонит телефон. Молодой человек весь погружён в работу, не слышит звонка.

ДЕВУШКА (с противоположного угла комнаты). Руслан! Лохов, возьми трубку.

РУСЛАН (берёт трубку). Слушаю. Да, Руслан. Да, я просмотрел ваш фильм. Работа интересная. Проблема некоммуникабельности человека в современном обществе обозначена достаточно явно и решена в острых конфликтных ситуациях. Не за что. Это ведь на мой взгляд. А есть ещё взгляд руководства. Они могут и не совпадать. Да. Кассету я передал Рагнеде Романовне. Обсуждение назначено на 12 часов. (Кладёт трубку, выходит в коридор.)

Открывается дверь, на которой написано «Замдиректора». Внизу – «Рагнеда Романовна Руденко». Из кабинета выходит женщина бальзаковского возраста, в сером костюме, белой блузке. Серые глаза, серое невыразительное лицо, узкие губы.

РУДЕНКО. Где этот мудифер?

КТО-ТО. Вышел покурить.

РУДЕНКО. О господи! Он когда-нибудь работает?! Придётся ему поставить стол на лестничной площадке. Позовите. Нечего ему там болтаться. (Входит Руслан Лохов.) Лохов, подойдите поближе. Не бойтесь, я вас не съем. (Лохов подходит.) Что это за мудянка? (Размахивает перед его носом стопкой бумаг.)

РУСЛАН. Это не мудянка.

РУДЕНКО. А что это?

РУСЛАН. Это рецензия на фильм.

РУДЕНКО. Какая это рецензия? Это целая диссертация. Что вы мне тут нагородили? Каких-то иностранцев приплели: Дзига Вертов, какая ещё Дзига? Крис Маркер. Сплошь собачьи имена. Эйдельман, Кармен, Эйзенштейн. Господи, язык сломаешь! «Монтаж аттракционов» какой-то. Оставьте эти аттракционы для парка культуры и выбросьте из головы всю чушь, которой вам забивали голову во ВГИКе в течение пяти лет.

РУСЛАН. Вы понимаете, Рагнеда Романовна, фильм необычный, со сложной драматургией, с интересными цитатами из мировой истории документального кино, оформленными в непрерывный поток сознания…

РУДЕНКО. Ты мне Лазаря не пой. Я учёная. Словоблудие всё это, понял? Не фиг тут турусы разводить на колёсах. Напиши мне максимум на полторы страницы простым, доступным языком, каким простые, нормальные люди разговаривают. Чтоб и дебилу было понятно.

РУСЛАН. Дебилу? Ну ладно, я напишу для дебила…

РУДЕНКО. Для кого?! Ты на что намекаешь?!

РУСЛАН. Я? Й-й-я… ни на что, может быть, я не так выразился. Я постараюсь, чтоб дебилу было понятно.

РУДЕНКО (швыряет ему рукопись. Листки разлетаются по полу). И чтоб к концу дня было понятно. Тьфу ты, чёрт, совсем ты меня замордовал своим словоблудием. Готово, понятно?

РУСЛАН (ползая у её ног, собирая рассыпавшиеся листки бумаги). Понятно.

Кто-то хихикнул. Уж больно сцена комическая.

РУДЕНКО. Я вижу, кому-то смешно? А вот мне не смешно. Если кому-то не нравятся условия работы, мы никого не держим. Понятно? Я к руководству. Когда вернусь, чтобы у всех был готов план работы на следующий квартал. Понятно?