Там, за горизонтом

ПАРЕНЬ. Тёма.

РУСЛАН. А меня Руслан. Ну что ж ты, Тёма, даёшь себя бить?

ТЁМА. Так их много, а я один.

РУСЛАН. Ну и что, что ты один. Это – кодло, наглое и трусливое. Ты в таких случаях выделяй главного фраера и бей его беспощадно.

ТЁМА. Я не могу. Я боюсь.

РУСЛАН. Чего боишься?

ТЁМА. Я не знаю, куда бить.

РУСЛАН. Неважно, куда. Главное – оглушить и вывести из строя.

ТЁМА. А вдруг я ему глаз выбью?

РУСЛАН. Тогда бей по носу.

ТЁМА. А если я ему нос сломаю?

РУСЛАН. Экий ты пацифист! Тогда отцу скажи. Пусть с ними разберётся.

ТЁМА. Нет у меня отца.

РУСЛАН. Оно и видно. Маменькин сынок. А отец-то где?

ТЁМА. Не знаю.

РУСЛАН. А мать?

ТЁМА. Сбежала с каким-то хахалем, когда я ещё совсем маленький был.

РУСЛАН. С кем же ты живёшь?

ТЁМА. Жил с бабушкой, а теперь – с тёткой.

РУСЛАН. Суду всё ясно.

Сцена шестая

Подходят к гаражам. Руслан открывает дверь гаража. Входят внутрь. Тёма свистит от удивления. Перед ним сверкающий хромом и чёрным лаком роскошнный древний лимузин.

ТЁМА. Это твоя машина?!

РУСЛАН. Моя. Нравится?

ТЁМА. Не то слово! Откуда она у тебя?

РУСЛАН. В наследство от деда досталась. «Мерседес-бенц»! Военный трофей. На ней какой-то гауляйтер ездил. Потом – дед. Потом дед и машина состарились. И четверть века эта музейная редкость простояла в нашем гараже. Вот пытаюсь её оживить. Понял?

ТЁМА. Понял.

РУСЛАН. Вот что, рыцарь печального образа, ты меня тут подожди, я переоденусь, и займёмся лечением этого железного коня.

Руслан уходит. Тёма оглядывается. Тут, оказывается, целая мастерская. Токарный станок, сверлильный, слесарный верстак и прочие атрибуты для ремонтных работ. Тёма снимает с вешалки рабочий халат, берёт ведро, тряпку, веник и принимается за уборку. Сметает в ведро стружку, вытирает пыль, подметает пол. Возвращается Руслан в рабочей одежде.

РУСЛАН (присвистывает от удивления). А ты, оказывается, даром время не теряешь.

ТЁМА. Ну, всё ведь должно быть чисто. Правда?

РУСЛАН. Правда. Кто ж тебя этому научил?

ТЁМА. Бабушка. Она была большая чистёха.

РУСЛАН. Надо же. Ну что ж, чистёха, кушать хочешь?

ТЁМА. Ну… (Мнётся.)

РУСЛАН. Значит, хочешь. Садись, перекусим.

Садятся за стол. Руслан разворачивает бутерброды с ветчиной, разливает в чашки ароматный кофе с молоком. Перекусывают.

ТЁМА. Руслан, а что такое аутист?

РУСЛАН. Откуда ты выцарапал это слово?

ТЁМА. Да учителя меня всё время тыкают: аутист, аутист…

РУСЛАН. Понимаешь, аутист – это человек, который живёт в своём внутреннем мире, и у него нет контакта с окружающими его людьми. К нему трудно достучаться.

ТЁМА. А это хорошо или плохо?

РУСЛАН. Да в общем и не хорошо, и не плохо. Говорят, выдающийся физик двадцатого века Альберт Эйнштейн был аутистом. Его даже не приняли в университет в Германии из-за слабого интеллекта. Пришлось ехать в Швейцарию и поступать в учительский колледж. Это не помешало ему совершить величайшее открытие в физике, создать теорию относительности. Вот тебе и аутист. «Оценки ведь людьми даются. А люди могут обмануться». А ты чем думаешь заняться после школы? К чему душа лежит?

ТЁМА. Не знаю. Вот закончу девятый класс, а там видно будет.

РУСЛАН. А дальше учиться не хочешь?

ТЁМА. Не. Хватит. Нахлебался. Они все злые. Может, в ПТУ пойду на автомеханика.

РУСЛАН. Почему на автомеханика?

ТЁМА. У меня по всем предметам тройки с минусом, а по труду – пять. Мы на труде автодело проходили. Я раньше всех сдал на права. Машины – они добрые. Если к ней с добром, то и она к тебе. Это только кажется, что она неживая. А на самом деле она всё понимает, не то, что люди.

РУСЛАН. А что люди?

ТЁМА. Люди злые.