Мой друг Жан-Пьер Моро

Мой друг Жан-Пьер Моро
Вилор Щербацевич

В данной книге представлены четыре мистических рассказа, центральное место из которых занимает рассказ про призрака французского солдата под названием "Мой друг Жан-Пьер Моро".

Вилор Щербацевич

Мой друг Жан-Пьер Моро

Тёмным, промозглым вечером Павел Куйвашов собирался покончить жизнь самоубийством. На дворе было начало мая, но, казалось, что весна так и не вступила в свои права. По ночам температура резко понижалась, и на улице стояли заморозки. Любимая девушка предала его, предпочтя другого. Паша впал в депрессию, стал выпивать, в результате чего его уволили с работы за прогулы. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Юноша был безразличен к происходящим вокруг событиям и жизненным ценностям. Он уже перекинул ногу через перила моста самоубийц в Москве, когда услышал сзади женский голос:

– Разочаровался в жизни?

Паша вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним стояла красивая девица с волосами универсального чёрного цвета, сама вся в чёрном: кожаной куртке, кожаных брюках и высоких ботинках на шнурках. У девушки была серьга в носу. Он не понял, откуда она здесь взялась, ведь он огляделся по сторонам, прежде, чем поднять ногу.

– Откуда ты здесь? – спросил Куйвашов у девушки.

– Люблю гулять по ночам. Чтобы на сто процентов лишить себя жизни, нужно забраться на пилон Крымского моста. Там вышина пятьдесят пять метров, что точно приведёт к смертельному исходу. Здесь же высота не совсем экстремальная – двадцать восемь метров. Всего лишь девятиэтажный дом. Можно покалечиться, но не разбиться насмерть.

– Откуда ты знаешь? – со злостью в голосе спросил Павел.

– Я сама стояла на этом месте два года назад.

– Почему передумала?

– Нашла единомышленников. Людей, которые не боятся смерти.

– Что это за люди?

– Ты не поверишь.

– И всё же?

– Готы.

– Готы? Ты издеваешься?

– Ничуть.

– Думаешь, мы какие-то фрики?

– Ну, да!

– Ха! Не угадал! Мы – настоящие мятежники, пусть и инертные. Мы не принимаем окружающий мир таким, какой он есть. Да, мы протестуем пассивно, но это и есть наша гражданская позиция. Мы не терпим открытого бунта. Мы строим своё будущее не через повиновение непреложным законам, а через изучение магии и оккультизма. Многие не приемлют наш социальный протест, но это их проблема. Мы – «мёртвые» для окружающего мира, мира глобализма с их транснациональными корпорациями и поп-культурой. У нас есть свои принципы, своя, готическая культура и музыка. При этом мы уважаем права человека и его личное пространство.

– Подожди, я сбегаю домой за тетрадью для конспектов. Я не успел всё усвоить, – попытался пошутить юноша.

– Как смешно. Уже не хочешь удавиться? – парировала девушка.

– Пока что хочу.

– Может, поговорим ещё?

– Давай! Как тебя зовут?

– Кэт.

– Я – Паша. Чем ты занимаешься в свободное время, Кэт? Ну и вы, готы, вообще, чем занимаетесь?

– Сначала про себя. «Готессой» я стала по личным убеждениям, а не по принуждению. Я – гетеросексуалка. Бисексуальность мне претит. В свободное время слушаю «Кью» и «Дэд кэн дэнс». Это о себе… Ну а в целом, как и все, тусим с друзьями на вписках, проходим квесты, посещаем ночные клубы. Ночь вообще, наше любимое время. По ночам мы ходим по кладбищам и «заброшкам». Не по всем кладбищам и не по всем «заброшкам», конечно. «Ваганьковское», «Новодевичье», «Введенское», «Рогожское» – это «наши» погосты. Современные кладбища не для нас. Морги, больнички, психушки, дворцы, замки и дома с привидениями – это тоже наше. А вот заброшенные санатории, дома отдыха, многоэтажки и избы – это для детских забав. Ну как, впечатлился, Павлик?

– Не называй меня так! – оскорбился юноша.

– Ну хорошо, пусть будет Паоло. Надеюсь, ты читал Коэльо?

– Сто раз.

– Тогда подгребай завтра вечером, часам к девяти, в паб «Адмирал Бенбоу». Познакомлю тебя с единомышленниками.

– Замётано!

На следующий день Паша познакомился с друзьями Кэт, Гариком и Даней, и стал посещать гот-вечеринки, регулярно устраиваемые новыми знакомыми. Куйвашов, вместе со всеми, побывал на всех исторических кладбищах Москвы, в нескольких заброшенных больницах и одном морге. Со временем юноша проникся субкультурой готов и его больше не посещали мысли о суициде. Он отрастил волосы, покрасил их в радикальный чёрный цвет и выбрил наголо левый висок. Павел стал пользоваться готическим макияжем, из-за чего его лицо превращалось в маску привидения. Он стал использовать помаду чёрного цвета, белый грим для лица и тёмные тени для глаз. Из одежды он выбрал антикварный стиль и стал носить остроносые ботинки, кожаные штаны, рубашку с кружевами и бордовый камзол. Парень купил себе домой большой деревянный гроб и стал спать прямо в нём, не думая о последствиях.

Как-то, тёплой июльской ночью, новые знакомые пригласили Куйвашова на прогулку по Ваганьковскому кладбищу. Проникнув в некрополь через забор, готы разбрелись по территории погоста. Павел остался наедине с Кэт. Девушка в лунном свете показалась юноше нимфой. Он притянул её к себе и страстно поцеловал. Кэт ответила взаимностью. Пара нашла белую мраморную надгробную плиту и занялась сексом прямо на ней. Когда оба получили удовлетворение, распутница поинтересовалась у парня:

– Тебе понравилось?

– Очень! – ответил тот.

Они просидели, обнявшись на плите, до самого утра.

Проводя вечера и ночи в компании друзей, Павел не заметил, как прошло лето. Ему было интересно общаться с «людьми в чёрном», перенимать их привычки и подражать им. Он и сам стал считать себя полноценным готом.

Ночью 23 августа весёлая компания решила отправиться на Введенское кладбище. 24 августа Церковь отмечает праздник святого Евпла Катанского. На Руси считалось, что на Евпатия Коловрата нельзя заходить в незнакомые и безлюдные места. Встретить в этот день белую лошадь было плохой приметой. День Евпатия Коловрата в народе считался опасным и страшным. Воцерковлённые люди боялись гулять в лесах, на болотах, забредать в глушь. Родственники усопших не посещали кладбища. В ночь на Коловрата в деревнях закрывали окна и двери и не выходили до рассвета на улицу. В этот день верующие люди полагали, что по миру бродят неупокоенные души.

Именно в ночь на Евпатия Коловрата молодёжь и решила провести черную мессу на могиле митрополита Трифона. Около двенадцати ночи заговорщики проникли на погост и отыскали белую ограду могилы митрополита.

– «О, Сатана, Отец! – начал вызывать нечестивого Даня, встав рядом с могилой. – Удостой нас быть служителями Мира Твоего, чтобы несли мы сомнение туда, где верят, отчаяние туда, где надеются, страдание туда, где радуются, ненависть туда, где любят. Открой нам Истину там, где заблуждаются, яви Свет Утренней Звезды во тьме! О, Сатана, Отец! Удостой быть уверенными, а не верить, действовать и достигать, а не надеяться, быть любимыми, а не любить. Ибо, кто действует – достигает, познавший ненависть – обретает, владеющий тайными знаниями – властвует. Кто умирает во Имя Твоё – возродится для вечного служения Свету Твоему! Нима!».

Юноши зажгли черные свечи, поставив их по периметру могилы митрополита Трифона.

– «Призываю тебя, о Великий Сатана, князь Тьмы и повелитель Ночи, явись ко мне и исполни то, что я возжелаю», – взывали оболтусы к небесам.

– Вызывать дьявола, это разве не «сатанизм»? – спросил Павел у Кэт.

– В этой жизни нужно попробовать всё! – жёстко ответила она.

– «Почитаем Тебя, Сатана!

Славим Тебя, Сатана!