Невезение. Сентиментальная повесть

А после тихо и со значением дополнил:

– Сифилис есть сифилис, понятно?!

***

Соседку со второго этажа Василий Иванович уже знал в лицо и здоровался с ней. Приятная особа, с миловидным пригожим лицом и, как говорят, не столько полна, сколько широкой кости, она часто гуляла возле дома со своим пятилетним малышом. Возраст детей Василий Иванович определял моментально и точно. Это у него было педагогическое.

***

Около восьми часов вечера они поднялись на второй этаж. Василий Иванович ожидал застать шумную компанию и заранее чувствовал себя не очень уютно. В прихожей он раскланялся со смущенной хозяйкой и вручил ей букет роз, который она в смятении прижала к груди, отчего на нарядной белой кофточке немедленно выступили темные влажные пятна (цветы были только что из воды).

Баба Нюра, что-то буркнув, сунула ей маленькую аккуратную коробочку. Василий Иванович отметил, что женщины при встрече расцеловались. В гостиной его ждала приятная неожиданность: кроме них гостей не было.

Стол уже был заставлен едой. Мягко горели три свечи в витиеватом подсвечнике. С экрана телевизора уютно мерцало при выключенном звуке цветное изображение.

– Толик только уснул, как бы оправдываясь, сказала Евгения, – и я не хочу его будить…

На столе красовались вкусные вещи. Старуха разговаривала с именинницей о чем-то малозначущем. Василий Иванович с тихим хлопком открыл бутылку шампанского и предложил краткий тост за хозяйку. Пламя свечей трепетно вздрогнуло. Евгения избегала встречаться с ним глазами.

Василий Иванович был голоден, но в присутствии цветущей молодой женщины кусок в рот не лез. Разговор не складывался. С горем пополам он все же поел.

Через некоторое время баба Нюра, сославшись на головную боль «от шипучки», стала прощаться. Василий Иванович тоже было поднялся. Евгения растерянно сказала:

– Ну что вы, Анна Аристарховна, посидите еще, я вам таблеточку сейчас дам – сразу пройдет…

– Какую еще таблетку, – со смешком ответствовала пожилая гостья, – у меня самой дома их – полный воз! А его, – кивнула она в сторону Василия Ивановича, – оставляю, девка, тебе. Смотри, не обижай моего квартиранта, а то будешь иметь дело со мной! – попыталась свести все на шутку она.

Василия Ивановича ее речь покоробила: обычно так говорят о вещах.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – нерешительно начал он, но старая сводница, уже от двери, посмотрела на него неожиданно ласково:

– Да чего уж там, посиди, не порть девке праздник…

Он взглянул на Евгению. Она безучастно стояла, опустив глаза, молчала, и в этом молчании , в том, как она избегала его взгляда, в руках ее, которыми она, не в силах скрыть волнения, теребила обеденную салфетку, было что-то большее, чем то, о чем он подумал с самого начала.

Наверное, по своей природе она вообще была застенчива. Во всяком случае, припомнил Василий Иванович, при встречах она даже здоровалась как-то неуверенно, словно боясь, что ей не ответят.

– Вы присядьте, пожалуйста, за стол, – закрыв за бабой Нюрой дверь, тихо сказала она, – а я на минутку в кухню…

Василий Иванович сел и тут неожиданно у него проклюнулся бешеный аппетит. Женщина что-то делала на кухне, а он, судорожно глотая, принялся за еду.

На экране телевизора молодой толстый мужчина в обязательном темном костюме с галстуков в мелкую полоску доверительно раскрывал рот и, казалось, даже подмаргивал. При желании можно было легко представить, что он обращался к телезрителям примерно так:

– Дорогие друзья! Сейчас, в эти минуты, когда мы беседуем с вами, в одном из южных городов нашей необъятной Родины у молодой, милой и, заметьте, одинокой женщины, в уютной небольшой квартирке отмечают ее день рождения.

Она, наверное, долго готовилась к этому дню: бегала по магазинам, искала продукты, тщательно убирала свое жилище и даже купила модный подсвечник, желая создать максимальный уют минимальными средствами. А по вечерам эта дивная женщина мечтала… И в своих робких мечтах, совершенно непроизвольно, она обращалась к чем-то поразившему ее воображение новому соседу. Да, именно так. Недавно в ее доме появился худощавый, угрюмого вида мужчина. У него был вид человека, который направляется в гости, не зная, примут ли хозяева его, или нет. Возможно, она и обратила на него внимание только потому, что он разительно отличался от других мужчин. Тех, с кем она сталкивалась на работе, которые пытались заговорить с ней в трамвае, на улицах, в магазинах и, главное, от того, который еще недавно считался ее мужем и ничего не принес ей, кроме боли и разочарования. Ведь в этом соседе не было и капли самоуверенности, свойственной самцам, вышедшим на охоту за лакомым куском податливого женского тела.

За это время она о нём кое-что узнала. И стала думать об этом мужчине все чаще и чаще. И вот, представьте себе, сегодня ее день рождения и, как в сказке, где все сбывается, сейчас он ее единственный и самый желанный гость…

Эти мысли в мгновение ока пронеслись в голове у Василия Ивановича. Торопливо прожевывая очередной кусок копченой колбасы, он почувствовал, что на него глядят.

Евгения принесла поднос с кофейником и ажурными чашками. Расставляя их на столе, она спросила:

– Вы любите с сахаром или без?

– Лучше с сахаром, – почему-то охрипшим голосом отвечал Василий Иванович, только вы садитесь тоже.

Она села напротив, и их глаза встретились.

– Если говорить честно, то я удивлен, – начал Василий Иванович. – Вот уж никак не ожидал, что буду сегодня отмечать здесь, с вами, ваш день рождения…

– Я понимаю, вы прямо с работы, устали, и все это вам совершенно некстати…

– Нет, нет, я очень рад, – перебил ее Василий Иванович, – честное слово, для меня сегодняшний вечер – настоящий праздник! Только жаль одного… – замолчал он.

– Чего же? – спросила Евгения.

– Я себя чувствую, как бы это поточнее сказать, – случайным гостем. Мы ведь с вами, по сути, даже незнакомы.

– Наверное, я не должна это говорить, но вы не правы…

Голос Евгении звучал глухо, и Василий Иванович почувствовал в нем скрытое волнение.

– Я очень хотела, чтобы вы сегодня пришли… И попросила Анну Аристарховну.

Даже в свете свечей было видно, как ее лицо бросило в краску. Он обратил внимание на руки молодой женщины. Длинные тонкие пальцы с крупными красивыми ногтями были прекрасны.

Чувствуя непонятную радость и желая перевести тему разговора, он сказал:

– Знаете, я только сегодня узнал, что полное имя моей хозяйки – Анна Аристарховна. Вроде знаю ее много лет, а все баба Нюра, да баба Нюра, прямо неудобно.

– А я ее знаю не так давно, но кажется, всю свою жизнь. Она прекрасный человек, – убежденно сказала Евгения. Теперь она не прятала своих глаз. У нее был прямой, неожиданно твердый взгляд. Василию Ивановичу нравились такие женщины. Он знал: когда женщины смотрят так – ложь исключена.

– Когда-нибудь, если вы захотите продолжить наше знакомство, я расскажу, сколько она для меня сделала.

– А почему не сейчас?

– Сейчас не надо. У меня очень хорошее настроение, и я не хочу портить его грустными воспоминаниями. В другой раз, – доверительно сказала она.

На экране телевизора появилось лицо известной певицы. Она разевала рот, как рыба, вытащенная из воды. Василий Иванович автоматически отметил, что зубы у нее – далеко не ахти.

– Мой мальчик уже крепко спит, – промолвила Евгения, – и, если хотите, чтобы вам не было скучно, мы могли бы немного потанцевать.

Она подошла к телевизору и прибавила звук.

***

Ростом она была под стать Василию Ивановичу. Он уже давно не танцевал, и то, что происходило сейчас, казалось ему восхитительным. От женщины, мерно передвигавшейся в его объятиях в плавном режиме забытого им танго, исходили флюиды покоя и мягкой податливости.