Золото Ригаса

– И почем рыбу свою будешь продавать? – улыбнулась она.

Руслан, не зная установившихся с утра цен, пожал плечами.

Женщина, увидев кого-то в толпе покупателей и продавцов, неприязненно произнесла:

– Ну, вот и дождались крохоборов. Еще не успели ничего продать, а за место уже плати. Деньги-то у тебя есть?

– Нет, – признался он.

– Дашь ей рыбу, – советовала женщина.

– Платите местовое, местовое! – писклявым голосом произносила невысокая худая женщина. На ней был грязный халат. В одной руке она держала квитанции, в другой – сумку, в которой виднелись куски мяса, сала, цыпленок и фрукты.

Светловолосая женщина протянула ей банку шпрот, которая тут же исчезла в объемной сумке сборщицы оплаты за места.

Сборщица местового остановилась напротив Руслана. Маленькими желтоватыми глазками, как у лесной рыси она, не мигая, смотрела на мокрого юношу.

– Деньги! – коротко, словно рэкетир, потребовала она.

Руслан, несмотря на то что ожидал этих слов, смутился, не зная, как предложить рыбу.

– Он только пришел, – пояснила стоявшая рядом женщины. – Видите, еще не обсох. Возьмите рыбу.

– На кой она мне! – воспротивилась сборщица. – Выметайся!

– Пусть поторгует, – просила светловолосая женщина. – После отдаст.

– Я что, дура, ждать! Он, может, и за день не продаст этих заморышей. Лицо сборщицы местового выражало высокомерие.

Женщина с пшеничными волосами протянула сборщице банку майонеза.

Когда сборщица удалилась, женщина не выдержала и произнесла в сердцах:

– Мочи нет от хапуг! Довели страну до ручки. Раньше хоть в райком можно было пожаловаться, а теперь… чем выше сидит начальник, тем больше хапает и ничего для людей не делает.

Она повернула голову в сторону Руслана:

– Скажи, сынок, неужели была необходимость – такому мокрому идти на рынок?

Руслан опустил голову. Он не мог рассказать всего, в том числе и о том, что пережил за это утро.

– Родители есть? – участливо спросила женщина.

– Нет, – краснея, не зная сам почему, ответил он.

– С кем же тогда живешь? – с сочувствием в голосе интересовалась женщина с пшеничными волосами.

– С бабушкой, – сказал и почувствовал, как горький ком подступил к горлу.

– Понятно, – тяжело вздохнула женщина. – У меня двое как ты, а еще двое стариков на руках, которым уже пятый месяц пенсию не платят. Мужа сократили: теперь сидит на моей шее. Завод наш давно не работает, потому сама челноком вкалываю: покупаю и продаю, что придется. – Она показала на свой нехитрый товар. – Тем и живем впятером. Многим сейчас нелегко. Но особенно трудно, – она вытерла кончиком чистого фартука глаза, – сиротам и престарелым. Моя бы воля, – сжала кулак, – я бы их… всех перестройщиков… сделавших нас и государство нищими… – Она со слезами на глазах закусила губу и в расстроенных чувствах резко махнула рукой, будто саблей.

К одиннадцати часам дня у Руслана осталось всего четыре рыбки. Босые ноги от бетонного пола задубели. По телу стала пробегать дрожь.

Это не укрылось от доброй женщины.

– Пора домой, сынок, застудишься. – Она посмотрела на его покрасневшие ноги.

Руслан и сам это чувствовал. Но понимал, что если сейчас вернет женщине деньги за майонез и не продаст рыбу, то ему не хватит на лекарства.

– За долг не беспокойся, – угадывая его мысли, молвила женщина. – Вырастешь, пойдешь работать, как-нибудь вернешь.

– Тогда возьмите рыбу, – несмело предложил Руслан.

Женщина заулыбалась, обнажая ровные белые зубы. Собрала с бетонного под мрамор стола рыбу и положила в ведерко.

– Неси бабушке, сынок. – Ее глаза наполнились влагой. – Иди, родной, – она подтолкнула его к выходу.

Рыночную площадь заливал солнечный свет. Асфальт был теплый. Лоточники с «кравчучками» огибали лужи.

– Ты смотри, кто идет! – раздался насмешливый голос.

Руслан повернул голову. У одной из луж стояли двое знакомых ему по школе ребят, с которыми он давно конфликтовал. Один из них – Гена Глотайло по кличке «Конь». Он был из параллельного класса. Как и Руслан, «Конь» неделю назад окончил школу. У него были совершенно белые, как у альбиноса, волосы, узкое вытянутое лицо, длинный нос и тонкие губы. Он был сыном начальника городской милиции, чем несказанно гордился и в школе вел себя развязно как со сверстниками, таки с учителями.

Однажды на виду у всей школы «Конь» издевался над голубенком, который почему-то не мог взлететь. Он целился камнем, стараясь попасть в порхающего по земле голубенка.

Руслан кинулся на Коня. Завязалась драка. На стороне Коня выступил и его одноклассник Евгений Накопляев по прозвищу «Жаба». Их тогда разняла учительница.

Неприязнь со стороны Коня усилилась еще больше после того, как он увидел Руслана с Леной, девушкой, которая, нравилась и ему.

Но Лена на его ухаживания никак не реагировала, предпочитая общаться с Русланом.

Конь не раз из-за этого угрожал Руслану, но он не боялся, ни его, ни «Жабу», и был готов отстоять свою независимость. Но Конь, хотя и хорохорился, остерегался выходить против него один на один.

Сейчас же, после дозы кокаиновой «дури» его тонкая нижняя губа перекрывала верхнюю, выражая самоуверенность и безусловное превосходство. На нем был новенький адидасовский костюм и кроссовки той же заграничной фирмы.

Рядом стоял его приятель и одноклассник Евгений Накопляев. Это был крупнолицый, прыщавый, толстогубый и пучеглазый Жаба, одетый в яркую футболку, малиновые шорты и белые кроссовки. Он хихикал, предвкушая спектакль. Евгений под стать Геннадию был трусливым и подлым. Все норовил делать исподтишка, и всегда чужими руками.

Неожиданная встреча с плохими парнями ничего хорошего Руслану не предвещала. К тому же нужно было срочно бежать в аптеку за лекарством.

Руслан попытался, молча обойти дружков, определив лихорадочно блестевшие глаза Коня и Жабы: «Обкурились травкой», – определил он.

– Ну как твой тухлый бизнес? – небрежно бросил Конь и заступил дорогу. – К Леночке, небось, спешишь, босота. Я тебя предупреждал: отстань от нее, голодрыга несчастный!

С Леною Холодовой Руслан познакомился прошлым летом в спортивно-оздоровительном лагере «Молодая гвардия». Она училась в специализированной музыкальной школе и была на год моложе. Руслан бывал у нее дома и не раз видел настороженно и неодобрительные взгляды родители Лены в свою сторону.

Отец Лены Эдуард Дмитриевич, был начальником городской торговли. Мать, Ирина Петровна, заведовала налоговой инспекцией. На их более чем сдержанное отношение Лена просила его не реагировать. «Они у меня, как барчуки, – говорила она. – Придерживаются только своего круга. Кто ниже – не имеют для них значения».

Сейчас, стоя перед Глотайло, Руслан смело смотрел в его близко посаженные бегающие глазки и, сдерживаясь, как можно спокойнее произнес: