Виктор Цой и его КИНО

Виктор Цой и его КИНО
Виталий Николаевич Калгин

Легенды русского рока
15 августа 1990 года на трассе Слока – Талси в Латвии произошла трагедия, унесшая жизнь самого знаменитого русского рок-музыканта Виктора Цоя. Несмотря на то, что прошло уже 25 лет, армия фанатов группы «КИНО», закончившей существование вместе со смертью ее лидера, только прирастает. Цоя слушают все – от мала до велика, от школьника до состоявшегося бизнесмена. Это имя давно стало легендой музыкальной культуры нашей страны. В книге впервые публикуются рукописи и неизвестные произведения Виктора Цоя. Именно то, что 25 лет ждут его фанаты и поклонники.

Виталий Калгин

Виктор Цой и его КИНО

Часть 1

Цой и его «КИНО»

«КИНО». Вот уже двадцать пять лет это слово встречается в лифтах, на стенах домов и подъездов… Численность надписей год от года варьируется, но они никогда не пропадали совсем. Четыре коряво написанные буквы стали символом скорби, плача по «КИНО», известной питерской рок-группе, причисляемой и к постпанкам, и к «новой волне», группе, продолжающей оставаться культовой даже спустя почти три десятилетия с момента гибели своего лидера. Фраза – «Цой-жив!» по популярности, пожалуй, может сравнится с лозунгом «Родина или смерть!». 25 лет назад Цой погиб в автокатастрофе, но по-прежнему остается гореть Звездой по имени Солнце русского рока.

Широкое использование программируемых эффектов ритм-компьютеров и драм-машин в музыке «КИНО» придавало ей неповторимый синтетический дискотечный налет. Тексты песен Виктора Цоя были четким, почти фотографичным отражением как подростковых любовных и иных переживаний (к примеру «Это не любовь» или «Подросток»), а так же темы смерти и смысла жизни, одиночества и высокой гражданственности, как например песня «Хочу перемен».

Сложно судить, что было источником вдохновения Виктора Цоя, какие образы им руководили и вели его на протяжении всей его жизни, но можно сказать, что Виктор предпочитал довольно широкий круг музыки. Влияние «Beatles», «The Cure», «The Smith», «Siouxsie & The Banshees», «Duran Duran» и прочих, а также многочисленных фильмов с Брюсом Ли отчетливо можно увидеть как в концертных записях выступлениях «КИНО» разных лет, так и в фильме «Игла», в котором Цой сыграл главную роль.

И все же нельзя сказать, что Цой слепо копировал западные образцы только потому, что это было модно. На самом деле его тексты весьма оригинальны и отличаются особой авторской индивидуальностью, в них проскальзывают образы, которые близки русской культуре. То есть он переосмысливал все это, он вносил свои в песни свое собственное понимание смысла жизни, любви, смерти, места в этом мире.

Именно феерические личности Цоя и музыкантов «КИНО», и удивительная, ни на что не похожая музыка, балансирующая на грани рока и дискотечной попсы оказались, вероятно, главным ключом, открывшим группе дверь в бессмертие.

Именно феерические личности Цоя и музыкантов «КИНО», и удивительная, ни на что не похожая музыка, балансирующая на грани рока и дискотечной поп-музыки оказались, вероятно, главным ключом, открывшим группе дверь в бессмертие.

Писательница Марина Струкова:

«За двадцать лет, прошедших со дня гибели Виктора Цоя, его имя успело стать магическим символом для поклонников и брэндом для бизнесменов от культуры и политики. На всенародной любви к певцу пытались строить свою карьеру партии, делая его песни гимном и выходя на демонстрации с портретами «звезды», наживались продавцы атрибутики с символикой группы, и привлекали внимание к своим проектам организаторы музыкальных фестивалей. Одни критики обвинили его в примитивизме, другие констатировали гениальность. Ему ставили и убирали памятник. Его Стену на Арбате закрашивали черной краской. Журналисты выспросили все до мелочей у близких Виктора. Провели исследования песен в поисках пророчеств. Сняли фильмы и написали книги. Сочинили скорбные стихи и анекдоты. Появились антифанаты, ненавидящие Цоя только потому, что у него – корейская фамилия. Но песни его продолжают звучать и находить новых слушателей….»

.

Разумеется, поклонники «КИНО» уже давно знакомы с историей группы и биографией самого Виктора Цоя, но в мире есть огромное количество людей совершенно не знакомых с творчеством этой группы, и этот весьма краткий рассказ будет в большую очередь ориентирован на них. Итак…

Родился Виктор Цой 21 июня 1962 года в г. Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) в семье учительницы физкультуры и инженера. Брак был смешанным: отец, Роберт Максимович, по происхождению – этнический кореец из Казахстана, мать, Валентина Васильевна, – русская, урожденная ленинградка.

Несколько лет назад, благодаря стараниям московского историка Дмитрия Шина, выпускавшего газету для проживающих на территории России корейцев, удалось выяснить большое количество фактов, касающихся как семьи Цой, так и семьи Гусевых, из которой происходила мама Виктора. Чтобы рассказать о них подробно – потребуется отдельная книга (которую, собственно, Дмитрий Шин уже написал) поэтому я расскажу лишь немного, коротко о главном.

Как известно, каждая корейская фамилия имеет свой пой (клан). Пой Виктора Цоя назывался Вончжу. В Корейской национальной библиотеке в Сеуле даже сохранилась родовая книга этого клана – «чокпо». Что касается фамилии Цой, то это одна из семи самых известных корейских фамилий. Она имеет 23 бона. Если переводить буквально – «Цой» – это высота. Иероглиф «Цой» на ханмуне (древнем языке, основанном на китайской грамматике) изображает дом у горы с тремя вершинами и человека, а иметь изображение дома в фамилии – очень почетно. Единственное на сегодняшний день упоминание о прадедушке Виктора Цоя – Цой Ён Наме – нашлось в посемейном списке корейского населения Владивостока за 1913 год, чудом сохранившемся в одном из архивов Дальнего Востока.

По данным архива – Цой Ён Нам (1893–1917) родился в корейском городе Сонджине (ныне Ким-Чхэк), провинция Северный Хамген (Хамген-Пукто), на территории современной КНДР. В то время Сонджин представлял собой небольшую рыбацкую деревню на берегу Японского моря. В 1907 году вместе с небольшой группой корейцев Цой Ён Нам переселился в Россию, во Владивосток, где жизненные условия были несколько лучше. Там он женился на Анне Васильевне Югай (1896–1985), и в 1915 году у них появился на свет дед Виктора – Цой Сын Дюн (Максим Петрович), одна из ярких личностей в корейской ветви фамилии Цой.

В 1917 году в России проживало около 100 тысяч корейцев, причем в Приморском крае они составляли почти треть всего населения. В этих местах корейцы селились еще до появления первых русских колонистов, но во второй половине XIX века ехали сюда специально, чтобы получить подданство Российской империи. Корейцы проживали на территории современного Приморского края задолго до появления первых русских колонистов, однако большинство корейцев переселялись в Приморский край во второй половине XIX века, чтобы получить подданство Российской империи.

Именно корейцы первыми в СССР подверглись сталинской депортации по национальному признаку. В 1937 году на основании постановления Совнаркома СССР корейцев депортировали в Казахскую ССР и Узбекскую ССР под предлогом «пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край».

В 1937 году вместе со всем корейским населением Приморья семья Цой была депортирована в Казахстан, и жила в Кызыл-Орде. Закончившего в 1941 году на «отлично» пединститут деда Виктора приняли на работу в НКВД в отдел контрразведки. Там он служил 15 лет. Работа была связана с пленными японцами, которые тогда размещались в том числе в Казахстане. После окончания войны Цой Сын Дюн был награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне». В 1957–1958 гг. дед Виктора Цой Сын Дюн работал на

Сахалине старшим уполномоченным УКГБ по Сахалинской области. Чуть позже он перешел на службу в МВД и закончил свою карьеру майором милиции. Что касается бабушки Виктора – Ким Хе Ден – (1917–2001) – (Надежда Ким), то супруга деда-контрразведчика прожила долгую жизнь, в молодости профессионально пела и выступала в корейском хоре при радиовещании Приморского облрадиокомитета, и до депортации 1937 года в составе этого хора частенько ездила в Москву записывать песни. Как мать-героиня бабушка Виктора Цоя была награждена медалью «Материнства».

У Цой Сын Дюна было четыре сына: Юрий, Роберт, Леонид, Лев и дочь Алла.

Роберт Максимович Цой, один из средних сыновей Сын Дюна, поступил в Ленинградский Механический институт (впоследствии Военмех) на инженерный факультет, не смотря на плохое знание русского языка. После смерти Сталина притеснения на корейцев почти прекратились, поэтому появились возможности для отъезда из зоны депортации и учебы в престижных вузах.

Мать Виктора Цоя, то Валентина Васильевна Цой родилась в Ленинграде. Ее дед – Филимон Алексеевич Гусев (1880–1939) происходил родом из государственных крестьян деревни Исаковщина Городокского уезда Витебской губернии. В минском архиве сохранился люстрационный акт этой деревни – дело о выкупе крестьянами казенных наделов. В том числе в нем упоминается прапрадед Цоя Алексей Гусев. Кстати, сама деревня сохранилась до сих пор и находится ныне в Великолукском районе Псковской области.

Филимон Гусев служил в царской армии, в 86-м пехотном Вильманстрандском полку (располагался в городе Старая Русса под Новгородом). Когда началась русско-японская война, Филимон Гусев через всю страну поехал на Дальний Восток. И уже после окончания войны, в 1906 году на императорском смотре в Петергофе из рук Николая II получил награду за храбрость – Георгиевский крест. Филимону Гусеву, выходцу из простой крестьянской семьи, удалось дослужиться до подпрапорщика – это последний чин перед офицерскими. Во время революции Филимон Алексеевич остался в родной деревне, где позже работал бригадиром в колхозе. Женат Филимон Гусев был на Агафье Антоновне Силиной (1890–1910) и имел двух детей – сына Василия и дочь Екатерину.

В 30-е годы Гусев был арестован, скорее всего, именно за службу в царской армии.

Умер он в 1939 году от туберкулеза. Его сын, дед Виктора, Василий Гусев (19101974) – перебрался в Ленинград, где пережил блокаду. После войны работал кузнецом на заводе «Молодой ударник».

В браке с Марией Осиповной Гусевой (1915–1988) имел двух дочерей – Веру и Валентину. После окончания школы тренеров при институте Лесгафта юная учительница Валентина Васильевна получила направление с распределением на карельский перешеек, в небольшой поселок Кирилловское, где ей предстояло отработать в обычной сельской школе два года.

Как рассказывала сама Валентина Васильевна – со своим будущим мужем она познакомилась в 1960 году, на новогоднем вечере.

Валентина Васильевна Цой: Встреча произошла накануне 1961 года. Я тогда работала учителем физкультуры в поселке Кирилловское, под Ленинградом. Роберт приехал с друзьями к моей подруге встречать Новый год. А через три дня уже сделал мне предложение. Я еще подумала: может быть, у восточных мужчин так принято – долго не размышлять перед женитьбой? Мне тогда все девчонки завидовали: «Роберт у тебя красавец – высокий, стройный кореец», – говорили они. Но я серьезно к его предложению не отнеслась. Решила: выйду замуж, а если не понравится, разведусь. При нашей первой встрече Роберт был с гитарой – так она и вошла в наш дом

.

13 февраля 1961 года молодая пара узаконила свои отношения в недавно открывшимся Дворце бракосочетания, расположенном на Английской набережной Ленинграда, а 21 июня 1962 года в роддоме Московского района города Ленинграда (м. «Парк Победы», улица Кузнецовская, д. 25) у Роберта и Валентины появился на свет мальчик. Валентина Васильевна Цой: Через полтора года после свадьбы у нас появился ребенок. Витя родился рядом с московским парком Победы, в маленьком двухэтажном зданьице, там сейчас база какая-то, а был родильный дом…

Когда он родился, Роберт Максимович пришел в роддом и говорит мне: «Назови его Виктором!» Уж не знаю, какая его муха укусила. Я хотела Димой назвать, как-то вроде помягче имя. Ну, Виктор так Виктор, я уступила. Виктор означает «победитель», но он не был победителем в жизни, вперед никогда не лез, был очень спокойный.

В детском саду Витя был не слишком активным ребенком – стеснялся своей азиатской внешности, того, как разительно отличался ото всех остальных детей, которых сторонился, и даже играл отдельно, предпочитая что-то лепить из пластилина. При этом все время чувствовал любопытство и внимание остальных к себе, а от этого смущался еще больше.

«Я все время боялась, что его побьют, – вспоминает Валентина Цой. – Даже прозвище ему дали – Япошка»

.

Цой на это не то чтобы обижался, скорее еще больше замыкался в себе.

Впоследствии в одном из интервью Виктор Цой говорил:

В детстве меня дразнили «японцем» и я очень обижался. Сейчас мне в голову не придет выяснять, кто по национальности мои друзья. Есть среди них русские, украинцы, евреи, армяне. Но это не мешает нам общаться. Я думаю вести такой учет просто глупо. Люди не делятся на хороших немцев и плохих французов

.

1 сентября 1969 года маленький Витя Цой пошел с первый класс, в школу, где преподавала его мать. Считается, что Валентина Васильевна искала в ребенке способности и стремилась раскрыть их, старалась воспитывать Витю сама и ограждала его от влияний со стороны. По ее словам, она любила читать ему книги из серии «Жизнь замечательных людей», хотела заинтересовать Виктора тем, как формируются талантливые люди и таким образом помочь сыну раскрыться. Как известно, именно Валентина Васильевна заметила у сына талант к рисованию и отдала его в художественную школу, где и началось увлечение Цоя рок-музыкой.

В начальных классах Витя учился довольно неплохо, но явную склонность проявлял разве что к рисованию, и в 1974 году (с четвертого класса) родители отдали его в художественную школу «Казанский собор». Уже со средней школы Виктор все больше проявлял себя как «гуманитарий»: его интересовала литература и искусство, а точные науки не находили какого-либо интереса и отклика в его душе. В 7-м классе появились тройки, и окончание восьмилетки чуть не стало проблемой. К этому времени Виктор уже решил стать художником, и успеваемость по общеобразовательным предметам перестала его волновать.

Первая гитара, подаренная Виктору родителями, появилась в 5-м или 6-м классе.

Отец Виктора, Роберт Максимович, показав сыну первые аккорды, совершенно не мог тогда представить, чем впоследствии станет новое увлечение сына. Виктор же подойдя к делу очень серьезно, быстро освоил гитару и уже в 8-м классе организовывал в школе свою группу.

Роберт Максимович, отец Виктора, вспоминал, что иногда Виктор запирался в ванной, где часами мог бренчать на гитаре и «выть» – «напевать юношеским, непоставленным голосом какие-нибудь песни»

.