Цой. Последний герой современного мифа. Новая редакция

«Я видел Цоя несколько раз. Первый раз на концерте в ЛДМ, тогда у ”КИНО“ было зачем-то два ударника – Гурьянов плюс ”Африка“, два басиста – Игорь Тихомиров плюс Андрей Крисанов. Все были в футболках ”Спасем Мир“, привезенных, наверное, Джоанной… Помню странный разрыв шаблона – ”КИНО“ я уже тогда слышал, но вокалиста представлял себе совсем иначе. А тут вдруг элегантный азиат. Концерт был мощнейшим, помню до сих пор это ощущение сопричастности и радости. В общем, с тех пор я – киноман.

Затем я видел Виктора на улице, кажется, с ним еще был Каспарян. Они были очень элегантны… Затем – в мастерской у Виктора Тихомирова. Витя был пьян, сидел скромно в углу, улыбался и молчал. Он показался тогда очень позитивным, приятным человеком…».

Чуть позже запускаются съемки документального фильма питерского режиссера Алексея Учителя с претенциозным названием «Рок». Вообще, подобное внимание режиссеров к личности Цоя было закономерным. Они не могли не видеть харизму лидера группы «КИНО». Однако Виктор Цой изначально сниматься в фильме отказался, и заручиться доверием Цоя режиссеру удалось лишь за счет того, что он принял жену Виктора – Марьяну – на должность администратора съемочной группы. Это позволило получить разрешение на съемки в «Камчатке», а после положительной рекомендации Виктора Цоя режиссера приняли в рок-среду.

Часть материала будет отснята в котельной «Камчатка» на Петроградской стороне, куда Цой, уволившись из бани, по протекции Фирсова и Соколкова устроился работать кочегаром в начале октября 1986 года.

Кстати, с точной датой устройства Виктора в знаменитую ныне котельную «Камчатка» много неясного. Соколков с Фирсовым вспоминают, что Цой пришел в котельную в начале октября 1986 года, в документах Виктора вообще записано, что он работал в «Камчатке» с 1987 года.

Анатолий Соколков:

«С тех пор прошло столько событий, все перемешалось, что когда было – до или после – разобраться трудно. Вот как можно выделить ”КИНО“, когда на самом деле это был конгломерат из концертов, альбомов, выставок, тусовок, теле- и радиотусовок, встреч в ”Сайгоне“, ”Гастрите“, в рок-клубе, на частных флэтах и так далее и тому подобное? Рок-н-ролльная жизнь в 80-е представляла единое целое и охватывала столько всего разного и в разных местах. Думаете, что когда Цой пришел на ”Камчатку“, это было великое событие и все его запомнили? Увы, это не так. Обычная практика. Все были вынуждены так работать – там-сям, кто где. И ничего экстраординарного в этом не было. Мы пригласили Виктора сюда на работу, и компания сразу сложилась. А потом нас всех затолкали на курсы кочегаров. Там преподавали не только устройство топливных систем и котлов, а даже политэкономию. Наш друг Сережа Фирсов давал жару. Он просыпался только на этом занятии и спорил до хрипоты с преподавателем. Диссидентствовал, короче. Было довольно весело. А для Цоя курсы были трагедией, так как жил он достаточно далеко, занятия же начинались в 8 утра. Он выдержал три недели, потом уехал на гастроли и курсы забросил. Но из котельной не ушел…».

Рашиду Нугманов:

«В своей записной книжке я обнаружил точную дату, когда Виктор впервые привел меня в котельную на Зверинской: 9 апреля 1986 года. Сведения о том, что Виктор появился там только в августе, неверны. Есть, правда, вероятность, что я сделал запись на страничке 9 апреля, тогда как стрелку забивали в августе или сентябре. Но при этом все остальные записи в книжке точно соответствуют датам».

Однако Рашид Нугманов тоже ошибается.

Андрей Машнин:

«Фирсов устроился в ”Камчатку“ 25 сентября 1986 года. Цой примерно через неделю после Фирсова. Причем устроился официально, поскольку был отправлен на курсы…

Что касается меня, то я работал в ГРСТ-1 – Городском ремонтно-строительном тресте – стропальщиком и заведовал музыкальной частью самодеятельности. Репетировали как раз в общаге на Блохина. Все это происходило в 1986–1987 гг.

Сидим как-то у моей подруги из трестовской самодеятельности. Окно во двор открыто, 4-й этаж. Подошла она к окну, говорит: ”Во, Цой с бачками. Видел?” Я тоже выглянул, действительно, Цой по двору шарахается. Говорю: ”А что вообще происходит?” Она говорит: ”Так он работает внизу, в кочегарке. Я и начальника их знаю, Толика. Давай познакомлю, споешь ему что-нибудь заодно, там все музыканты работают“. Думаю, ладно, почему нет. Так я и попал в ”Камчатку“ осенью 1987-го и в начале следующего сезона устроился туда на работу.

Топили мы женскую общагу ГРСТ-1. Работали сутки через семь. На смене должны были одновременно находиться два человека – кочегар и зольщик. Кочегар – квалифицированная специальность, а зольщик нет. Подразумевалось, что кочегар топит котлы и следит, чтобы не рвануло, а зольщик чистит их и выносит золу и шлак. Чтобы стать кочегаром, как я уже говорил, нужно было иметь удостоверение или пойти на трехмесячные курсы. Я устроился зольщиком и сразу пошел на курсы. Цой до этого немного кочегарил в другом месте, но тоже у нас учился.

У кочегаров и зольщиков была разная зарплата, оклад зольщика – 70 рублей, кочегара – 105 рублей + 10 рублей премия. Но мы делили деньги поровну, обязанностью начальника «Камчатки» было это проделывать каждый месяц.

Рабочие сутки проходили так. Заступаем в 23.00. Принимаем смену: котлы почищены, зола и шлак вынесены, пол подметен и полит из шланга, посуда помыта, мусорное ведро пусто. Обязательно переодеваемся и переобуваемся. Одежка, у каждого своя, висит на вешалке в бутербродной. Там как раз долго валялись рабочие кроссовки и прочие штаны Цоя. Все пожгли, пока он еще жив был. Потом молодежь убивалась по этому поводу. А кто ж знал.

Первым делом идем расковыривать смерзшийся уголь, который кучей лежит на улице, возле специального проема. Потом идем в угольную, там долбим пикой ту же кучу снизу, чтобы посыпалось внутрь. Потом скребком загребаем вниз как можно больше. В фильме ”Рок“ Цой как раз этим и занимался в угольной – загребал внутрь уголь через проем.

Кстати, в котельне было три котла. Если смотреть на них от входа, то слева, напротив двери, был паровой котел – как раз летний, а средний и правый назывались “водогрейные”. Их топили весь отопительный сезон. Конструкция у них была разная. Паровик работал без моторов. От него нагревались два больших бойлера в бойлерной, в которую был отдельный вход со двора. Летом по ночам не топили, только днем, и смена была примерно с 12:00 до 18:00. То есть надо было нагреть воду к приходу общежитских девиц с работы.

После смотрим, что в журнале понаписали за время нашего отсутствия. Пишем сами: смена № такая-то, число, стишок какой-нибудь, картинку, что угодно, что лезет в голову. А что там еще можно делать столько времени: компьютеров и мобильников не было. Только читать, писать, играть на гитаре, разговаривать, бухать, веселиться со знакомыми девушками. Время от времени подкидывать уголь. В конце сдать смену, то есть почистить котлы и все прибрать.

Бытовой техникой почти не пользовались. По телевизору смотреть было нечего. Радио тоже никто не слушал тоскливое, сами пели намного чаще. И было кому. Играли почти все, писали тоже, в том числе гости. Бывало, приходишь в 12, выгребаешь из паровика вчерашний шлак сверху и золу снизу, выносишь на улицу в бачках. Идешь в бойлерную, перекрываешь краники на душ и прочий внутренний водопровод. Потом растапливаешь котел дровами. Дальше – угля помаленьку, уголь разгорается, и топишь уже в полную силу углем. Следишь за давлением на манометре. Если давление слишком большое, приоткрываешь дверку топки, давление падает. Температуру в системе показывает градусник. Потихоньку ползет вверх – 40, 50, 80. В котельне начинает пахнуть паром. Как раз к 5–6 вечера два бойлера нагреваются до кипятка, идешь опять в бойлерную, открываешь краники, и горячая вода из бойлеров поступает в душ и на кухни. Прекращаешь топить и можешь вообще отправляться домой. Для страховки топку можно приоткрыть на пару сантиметров, тогда уже точно ничего не рванет, просто догорит и погаснет. Зимой (осенью – весной) топили два других котла – средний и правый. Они уже работали от насосов. Там была суточная работа, и в котельне постоянно работали моторы. Очень такой привычный характерный звук.

Привычных звуков было несколько.

1. Моторы.

2. Лязганье железа о железо.

3. Скрип открывающихся – закрывающихся заслонок.

4. Шкрябанье лопаты по углю или по полу.

5. Шурование, выгребание шлака – золы.

6. Стук в дверь с улицы.

7. Шаги за дверью комнаты – приближающиеся или удаляющиеся.

Зимой за давлением особо следить не приходилось. Опять же, можно было ориентироваться на запах. Если паром запахло, надо убавлять жар. Но это редко бывало. Держали все температуру порядка 60, если не очень холодно. А в мороз уже 80–90 надо было. Умеючи это было не так уж сложно…

Мало кто из внешнего мира знал тогда, где находится котельная и существует ли она на самом деле. В том, что существует, многие убедились, посмотрев фильм Алексея Учителя ”Рок“, но и после фильма не было к нам паломничества. Оно началось 15-го августа 1990…

С самим Цоем у меня отношений не было вообще. В ”Камчатке“ я просидел полсезона, пока он еще работал, но он тогда работал редко. Скорее всего, Толик за него и работал, пока Цой где-то снимался или выступал. Кроме собственно Толика, я из своего уголка наблюдал всех тех, кто к нему приходил в гости. Народу часто было много, и я сейчас не помню, кто именно там был. Сплошные ассушки. Я тогда плохо всех знал. Никаких записей и фотографий не осталось. В журналах тех времен хаос, ничего не понять, к какому точно времени относятся разные записи. То есть в памяти зацепиться не за что. Освоился я там уже в 88 году, перезнакомился со всеми, но Цой уже ушел на повышение. Может, заходил еще пару раз. Где, с кем и как я знакомился, я тоже толком не помню, все перемешалось в голове… Я стеснялся везде ходить за компанию, хотя были все возможности. Начальник меня водил, например, на премьеру программы ”Группа крови“, это я помню. Прошли мы на халяву, понятно, посмотрели концерт, но я ни в какие гримерки тогда еще не привык ходить, был в зале, а потом сдриснул. И это типичный пример. Мне постоянно было неловко куда-то пролезать и там торчать…».

Анатолий Соколков:

«Помню, его день рождения отмечали… 25-летие… Мы пришли в кочегарку, получили деньги и купили несколько ящиков приличного вина. Потом поехали на квартиру. Башлачев, кстати, присутствовал. Помню смешной момент: народ кругом уже пляшет, все «хорошие». А Цой подходит ко мне и хитро так говорит: «Я думал, что я самый пьяный, а ты еще хуже!» Когда бойцы попадали и разъехались, Витька с Марьяной и я с женой принялись будить прикорнувшего на стульчике Башлачева. Переложили его на кровать. А из упавшей сумки вывалились две бутылки вина. Он про них забыл в процессе дня рождения. Все долго смеялись, похмелились».

Дмитрий Шагин:

«Он очень удачно попал в ту котельную. Как раз режиссер Учитель снимал тогда фильм ”Рок“, там есть замечательные кадры, как Цой кидает в топку уголек, как набирает тачку, как сидит компания там с гитарой. Работа – не сказать чтоб очень тяжелая. Тем более что Цой был физически крепкий парень. Это довольно небольшая котельная, там стоят котлы-универсалы, тоже небольшие такие. Нормально. Даже лучше, чем когда котельная на газу. Газ имеет свойство взрываться, утекать и так далее. Опасное вообще дело. Цою в котельной нравилось. Он говорил: ”Я людей отапливаю, тепло им даю“. Отапливали они общежитие, если не ошибаюсь”».

Сергей Фирсов:

«С Цоем мы очень тесно тогда общались. Постоянно ездили с ним в Москву и обратно, и кочегарили вместе на ”Камчатке“. Я записывал его редкие акустические концерты и распространял альбомы, что писали Тропилло и Вишня. Цой вместе со своими друзьями часто посещал американское, немецкое и французские консульства, где ему дарили множество gifts – кассеты, маечки, футболки… Все это я скупал у него подчистую. Визиты и встречи были столь частыми, что какое-то время на это он мог спокойно жить. И Африка, и Гурьянов постоянно тусовались с иностранцами, я и у них скупал все подарки. Денег же было много, зарабатывал я более, чем достаточно».

Алексей Коблов:

«Видел и встречал Цоя не только на концертах, но и вне их, как говорится, задолго до того, как он стал мейнстримом. Вполне закономерно и заслуженно стал, надо сказать, да и остается по сей день. И будет и далее, не извольте сомневаться. Все остальное абсолютно не важно. Я бывал в котельной ”Камчатка“, именно в смену Цоя, причем не как фанат, а так, чисто перетусоваться, пока связь с моими питерскими родственниками и друзьями не наладится. Немногословное, правда, было общение, апокрифы не врут. Мы с ним не один раз виделись в компаниях, хоть и не были особо знакомы.

У меня была черная футболка с надписью “KINO”, из тех, что Стингрей всем участникам RED WAVE привезла, мне ее сам Виктор подарил, потом я ее передарил или поменял на что-то, не помню точно на что, помню только, что недолго у меня продержалась. Хорошие были футболки, названия групп латиницей, причем не просто напечатаны, а какой-то резиной, что ли, оттиснуты…

Была одна замечательная история, году в 1986-м или 1987-м. Я сидел в Питере, на проспекте Ветеранов, в гостях у небезызвестного Сергея Фирсова, архивариуса Ленинградского рок-клуба, и не только, переписывал там себе какую-то музыку на катушки на одном из его бесчисленных магнитофонов, что характерно – не русскоязычную, а западную. У Фирсова же не только русский рок был, само собой, а и Запад тоже. Ну и я с юных лет был таким, увлеченным слушателем самой разной музыки, начинал-то вообще с Запада, как и многие.

В это же время к Фирсову в гости пришел Цой, которому тоже надо было себе что-то переписать на кассету, в частности один из альбомов Duran Duran, с дискографией которых я к тому времени был весьма хорошо знаком, тогда вообще всякий new wave был на слуху. И я решил проявить эрудицию меломана. Говорю, мол, знаю эту пластинку, слышал, она 1982 года выпуска. Через несколько минут поступил неторопливый ответ от Цоя: да нет, 1983-го. И тут я немного растерялся: я же точно знал и помнил, какого она года. Возразил: да нет, 1982-го, точно, мол, у меня же все ходы записаны. И так мы с ним с довольно длинными интервалами и обменивались скупыми репликами, стоя каждый на своем. А когда все было уже записано, качество записи проверено, а сама кассета была извлечена из магнитофона и положена в карман, Цой, уже уходя, задержался на секунду в дверях, посмотрел куда-то мимо меня и сказал: ”А может, и 1982-го“. И пошел себе восвояси. И тут до меня наконец-то дошло, что ему было совершенно все равно, какого там года эта запись, просто надо было что-то там послушать, на тот момент его интересовавшее. Такая сцена из неснятого кино получилась, встреча музыканта и меломана. Так что все остальное действительно абсолютно не важно…».

Олег Котельников:

«Как-то сижу на Загородном у Андрея Медведева, заходит Марьяна Цой:

– О, Котельников, ты же у нас безработный, правильно? – с ходу прищучила меня Марьяша, на что я попытался отбрыкаться:

– Да, типа, я и не собираюсь… еще пока можно полгода, как минимум…

– Нет, – твердо сказала Марьяна, – у нас тут цейтнот со временем, и нам нужен восьмой. Ты должен пойти. Друг ты или не друг?

Я пожал плечами:

– Ну ладно, надо так надо, я иду.