Афган

– Кто же в таку-то пору спит, милок? Солнышко вона где, полнеба оббежало, – просто и с ноткой назидания молвила старушка. – Хозяйство хоть и не велико, а глазу да рук требует.

Лицо бабы Вари было помолодевшим, с румянцем на острых скулах.

– Бегут денёчки, – с сожалением и как бы невпопад сказала она. Поправила платок и добавила: – На том свете выспимся.

К Александру, вынырнув из полузасыпанной снегом будки, не спеша, заковылял пёс. В его родословной угадывалась и благородная кровь сеттера, и бесшабашный характер бульдога, и услужливая, со спрятанной глубоко в душе гордостью, натура дворняги. Как старому знакомцу, он лизнул руку, стряхнул на сапоги с разномастной своей шубы колючий иней и скрылся за воротами. Александр выглянул за калитку и увидел, как пёс обнюхивается с таким же, растерявшим свою породу по чужим дворам, псом мрачноватого вида, с ершистыми редкими усами и хитро прищуренным левым глазом.

Александр откидывал снег от порога, очищал дорожки, а сам все поглядывал то на улицу, то на соседний двор с надеждой увидеть Анюту. Вышла баба Варя и ахнула, дивясь чистоте и порядку. Вот только проволока под бельём провисла почти до земли.

– Это мы мигом поправим, – озорно хлопнул Александр в ладоши. Он отвязал один конец проволоки от столба и с силой потянул на себя. Столб болезненно крякнул и повалился на бок, оголив трухлявое основание.

– Ах, ты ж беда какая! – запричитала баба Варя, собирая с земли бельё. – Сгнило всё. Поди, лет семьдесят стоит.

– Не волнуйтесь, Варвара Спиридоновна, – утешал Александр хозяйку. – Сделаем лучше прежнего. Сто лет простоит!

Не раздумывая долго, он отыскал лом и, широко взмахивая, принялся долбить мёрзлую землю. Земля не поддавалась. Искры огня и льда сыпались дождём под мощными ударами, но яма углублялась не так быстро, как хотелось бы. И все же, когда баба Варя вышла на крыльцо, чтобы позвать гостя к столу, проволока звенела, как струна, а гость стоял за воротами, вглядываясь в конец улицы.

Еще издали узнал Александр Анюту по легкой, стремительной походке. Ему хотелось кинуться к ней навстречу, но кто-то невидимый одёрнул его грубо, пригвоздил к холодному столбу. Вот уже видно ее румяное радостное лицо, а Александр никак не может оторвать спины от столба. Ноги как свинцом налиты.

– Какое счастье тебе, баба Варя, иметь такого гостя, – заговорила первой Анюта, поравнявшись с калиткой. Она старалась выглядеть смелой и непосредственной. Однако даже неопытному глазу было видно, как напряжено, как наэлектризовано её тело. – Все дрова переколоты и во дворе порядок. Что значит мужчина в доме!

– Притом хозяйственный и непюшший, – напирая на «о», растягивая слова, шутливо продолжил Александр. – А дровишки порубить – моя давнишняя мечта. Лучше всякой зарядки действует. Так что, Анютушка, давай заявку, и я с величайшей охотой исполню её.

– Да уж ладно, отдыхайте, – остановилась Анюта напротив Александра и повернулась так, чтобы незаметен был её стоптанный валенок. – Я сама как-нибудь справлюсь. Мы, деревенские, всё можем. Только трудно нам быть культурными, хоть и шибко стараемся. Театров нет, ресторанов нет – где нам учиться культуре? – развела она руками. – Одно кино, и больше ничего.

– Культурный, Анюта, не тот, кто правильно держит вилку, хотя и это важно, – сказал Александр, любуясь девушкой.

«Значит, всё-таки видел, как я груздь на юбку уронила, – ещё больше смущаясь, подумала Анюта, – а виду не подал. Вот какой хитрый». Вслух же произнесла:

– Вот и сегодня у нас будет кино с каким-то интересным названием. Говорят, хорошее. Детей не пускают.

– Значит, про любовь. Приглашаю тебя, Анюта, на последний сеанс, билеты беру на последний ряд. Приглашение принимается?

Анюта не поняла шутки, она просто не знала её скрытого смысла.

– У нас всего один сеанс, в восемь часов. И билеты без мест, кто куда хочет, туда и садится.

– Так даже лучше, – заключил Александр и хотел продолжить разговор всё в том же шутливом тоне, но потом одумался и серьезно спросил:

– Анюта, если ты не против – я зайду за тобой? – И, заметив нерешительность девушки, предложил встретиться на улице в семь тридцать.

– Лучше я за вами забегу, – отвергла Анюта предложение Александра. – На улице такой морозище, нетрудно и уши отморозить.

Они с нетерпением ждали вечера.

Около семи лязгнула калитка, послышались лёгкие шаги в сенях, и Александр замер в ожидании. Впорхнула Анюта.

– Здравствуй, бабуленька! – кинулась она к старушке как после долгой разлуки. Обняла и крепко поцеловала её.

– Ой, чо с тобой деется? – покачала та головой. – И одежонка на тебе кака-то никудышная. Иль тебе жить надоело, горюшко ты моё? – запричитала баба Варя, пристально вглядываясь в радостное лицо девушки и в её странный наряд. – Ты слышишь меня, горемычная, иль не слышишь? Кто в такой мороз так выряжатся? Ты чо, совсем сдурела? Ты чо ж думашь, энтот лапоток твой спасёт от морозу? Задрать бы тебе юбчонку да всыпать хорошенько…

Александр глянул на шляпку Анюты и удивился точности сравнения. Лапоток, да и только. Усмехнулся незаметно, и тепло разлилось в его душе. «Милая моя девочка, – подумал он, – как же тебе хочется быть другой, и не знаешь того сама, как хороша ты в своем платочке и пальтишке».

К клубу подходили вчетвером: у дома с новой верандой к ним присоединились, по всей видимости, догадывался Александр, молодожёны. Хитро посматривая на офицера, молодица нашептала что-то Анюте на ухо, отчего та полыхнула румянцем, потом виновато, извиняясь за подругу, поглядела на Александра.

В клубе Анюта скрылась в толпе, оставив провожатого у входа. Вернулась с билетами, чем поставила его в неудобное положение. Движения её были порывисты, она не видела никого и в то же время чувствовала на себе сходящиеся, как в фокусе, взгляды односельчан: любопытные, добрые, насмешливые, осуждающие…

Кино было, как по заказу, красивое, музыкальное, радостно было видеть чужое счастье и не думать о своих неурядицах.

Анюта сидела так тихо и так внимательно, чуть приоткрыв пухлые губы, рассматривала всё, что происходило на экране, что Александру нестерпимо захотелось взять её руку и нежно погладить. Анюта не отняла руки, только пальцы её нервно подрагивали…

Возвращались из кино, оставляя попутчиков, и, наконец, остались одни. Вот уж до дома Анюты совсем немного, и шаг замедляется сам по себе.

Но путь не бесконечен. И вот уж пора прощаться. Они остановились. Было так светло от полной луны и белого снега, что отчетливо просматривались Анютины глаза в пушистых от инея ресницах, выбившиеся на висках завитки волос тоже припушены морозцем. Холодным блеском мерцал ровный ряд зубов. Анюта выжидающе смотрела снизу-вверх на Александра, и ей подумалось, что если не поцелует он вот сейчас, то не быть им вместе.

Александр взял, ставшие вдруг безвольными, руки девушки, бережно поднёс их к губам и нежно поцеловал. Руки дрожали, да и её всю трясло в ознобе, она не знала, что с ней происходит, как ей быть, что делать, она только чувствовала, как какая-то свежая и радостная волна подкатила к груди. Руки Александра коснулись холодных щек девушки, на миг его взгляд встретился с вопросительным, доверчивым взглядом раскрытых в испуге её глаз и больше, кроме сладких поцелуев, они ничего не помнили. Шляпка свалилась в снег, волосы Анюты рассыпались по плечам, она прильнула к груди Александра.

Хлопнула дверь сеней, потом лязгнула калитка.

– Я пойду, – тихо сказала Анюта, глядя в сторону своего дома. – Папа ждёт.

Александр ничего не сказал, только крепче сжал её холодные ладони, задержал их в своих руках и хриплым, чужим голосом произнес фразу, показавшуюся бы дикой ему минуту назад.

– Анюта, я прошу тебя… будь моей… женой, – сказал и удивился простоте слов, выражающих такое сложное событие в жизни человека.

От калитки послышалось:

– Нютка! Пора домой!

– Я пойду… я подумаю, – Анюта высвободила руки. – Я спрошу бабу Варю.

Баба Варя ждала этого, она своим, ей даже неизвестным, чутьём поняла, что это должно было случиться.

– Ой, гляди, милая, сама, – сказала она Анюте, когда та примчалась чуть свет и выпалила ей свою новость. – Ить тебе жить, тебе и выбирать. Он, видать, человек сурьёзный, вон пьёт совсем мало, только чо-то у него на душе. Он тебе не сказывал случаем?

– Нет, бабуленька, ничего не говорил, – испугалась Анюта. – Он только спросил, согласна ли я.

– Чо – согласная? – насторожилась баба Варя.

– Ну, выйти за него…

– А… Ну, а ты чо ему?

– Сказала, что подумаю… посоветуюсь с тобой.

– Право, не знаю, моя ласточка, чо тебе и присоветовать, – прослезилась старушка. – Была бы жива Анфиса, царство ей небесное, как бы она была рада, она бы по-матерински и благословила тебя. А чо я? Я стара, и сужу також.

Александр слышал шепот в прихожей, догадывался, о чём говорили там.