Петля Сансары

Петля Сансары
Виталий Колловрат

Среди людей много атеистов, которые не верят в жизнь после смерти. Кто то не верит в карму или перерождение души. Когда происходит страшное, то, что уже не исправить, приходиться изменить свои мировоззрения или просто сойти с ума. Если бы человек знал, для чего ему дана жизнь, чтобы он с ней сделал. А если выпал редчайший шанс, один на миллиард, прожить жизнь заново. Как человек поступит? Что он сделает со своей жизнью? На эти вопросы предстоит ответить нашему герою. И если вас заинтересовала его судьба, то читайте книгу – "Второй шанс", и вы не пожалеете о потраченном времени.

Виталий Колловрат

Петля Сансары

Глава 1.

Этот амбал появился, казалось, из неоткуда. Буквально мгновение назад его не было и вдруг он уже здесь. Стоит рядом и смотрит ему в глаза, нагло улыбаясь. Дмитрий Сергеевич даже не успел открыть рот, чтобы задать вопрос. – Чего уставился?

Короткий, резкий удар, в солнечное сплетение, отдался во всем теле мощным взрывом боли, который согнул его пополам и заставил чуть ли не завыть от нее. Такой она была нестерпимой.

К его удивлению он сумел устоять на ногах, даже на короткое время ослепнув.

Спустя несколько секунд или минут, после того как он смог дышать и двигаться, Дмитрий Сергеевич попытался распрямиться, к его удивлению, ему это удалось. Амбал все еще стоял рядом и глупо улыбался своим щербатым ртом.

Набрав в грудь воздуха, Дмитрий Сергеевич попытался спросить нападавшего, чем вызвана такая агрессия. Но задать вопрос он опять не успел. Новый удар в желудок заставил его почти зарычать от боли. Он обхватил свой многострадальный живот и внезапно, куда-то упал.

Сознание медленно возвращалось к нему. Он почувствовал, что лежит на полу, свернувшись калачиком. Голова нестерпимо болела, желудок тоже. Болело все тело. Но прислушавшись к своему состоянию, Дмитрий Сергеевич внезапно понял, что тело болит не от побоев, а от страшного отравления алкоголем, которым он вот уже несколько лет планомерно травит себя. Шевелиться не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Желание было одно, просто лежать и не шевелиться. Но новый позыв к рвоте, опять выгнул все его тело, отчетливо напоминая удар в живот.

Желудок был пуст. Блевать было нечем. Еще несколько минут он боролся с рвотой, выжимающей из него только желудочный сок. Потом заставил себя встать. Любое движение отдавалось во всем теле страшной болью. Казалось что даже кровь, бегущая по венам, причиняет страдание. Интоксикация была сильнейшей. Но это было не первое его пробуждение после продолжительного запоя. Он знал что делать.

Не глядя по сторонам он побрел на кухню. Открыл дверцу холодильника и достал оттуда, припасенную со вчерашнего дня, бутылку минералки. Лучше всего ему бы помог стакан водки. Который разбавил бы его загустевшую кровь и заставил заново ожить отравленное тело. Как говорится, подобное нужно лечить подобным. Но Дмитрий Сергеевич знал, что если он начнет пить с утра, то уже к обеду он будет пьян в усмерть. Этого допустить было нельзя, так как надо было идти на работу и как-нибудь протянуть время до обеда, чтобы, наконец, выпить стакан водки и съесть хоть что-нибудь, так как по-другому, измученный желудок не принимал еду.

Поэтому сейчас он готовился применить к себе другой метод оживления. Более мучительный.

Вылив всю минералку в большой стакан, и дождавшись почти полного прекращения бурления углекислоты, он бросил туда таблетку шипучего аспирина. Упав на дно, она вызвала новый углекислотный гейзер. Дождавшись окончательного растворения аспирина, Дмитрий Сергеевич взял половинку лимона, оставшегося от вчерашнего и выдавил его туда же. Лимонная кислота заставила напиток заново закипеть.

Дождавшись окончания реакции, он взял стана в руки. Пить эту гадость совершенно не хотелось, но это было необходимо сделать иначе он просто бы не смог добраться до работы и что-нибудь там сделать. Закрыв глаза, он выдохнул из себя воздух, как будто готовясь выпить стакан спирта, и поднес к губам булькающую жидкость.

Влить все это в себя за один раз не получилось. Жидкость просилась наружу, но сумев удержать этот рвотный порыв, он все-таки допил стакан и, поставив его на стол, медленными шагами добрался до кресла, в которое и рухнул, исчерпав все свои силы.

Несколько минут ничего не происходило, но Дмитрий Сергеевич был терпелив. Он знал, что результат приходит не сразу. Жидкость должна была впитаться в стенки желудка и разнестись по крови, одновременно разбавляя ее.

Наконец, минут через пятнадцать-двадцать он почувствовал, как обруч, стягивающий голову железным кольцом, стал разжиматься. Головная боль отступила. Спазм, который сковывал все мышцы, тоже стал проходить. Конечно, сказать, что похмелье прошло было нельзя, но жить уже стало можно. Не быстро и без спешки, а потихоньку.

Устало поднявшись из кресла, он отправился в ванную умываться. Оперевшись на раковину Дмитрий Сергеевич встретился взглядом со своим отражением. Из зеркала на него смотрело довольно невзрачное и опухшее лицо с почти заплывшими глазами. Белки глаз были пронизаны кровавыми сетками сосудов. Смотреть в них было противно. Надо было это исправить. Он знал, что делать и потянулся за флакончиком визина, стоящего на полочке. По капле в каждый глаз и кровавая сетка исчезал.

С отеками под глазами он также легко справиться не мог. Поэтому переключился на зубы. Надо было их почистить, но он знал, как мучительна сейчас будет для него эта процедура. Конечно, выпитое снадобье облегчит боль, но она все равно будет. Еще немного посмотрев на себя в зеркало, он все-таки решился и взял в руки зубную щетку.

Даже для тех, кто не пьет, бывает иногда мучительно чистить зубы, что же касается его, то любое прикосновение к корню языка вызывало у Дмитрия Сергеевича мучительную рвоту. Когда желудок пустой, то получается, что нечем блевать, только соком. А эта процедура вызывала страшную боль в желудке. Ведь желудочный сок не должен выходить через рот. Это не предусмотрено природой.

Выдавив из тюбика пасты, он также как и перед выпивкой выдохнул воздух из легких и приступил к привычной процедуре.

Она прошла также мучительно, как и всегда, но через несколько минут все было кончено, и он с радостью бросил это орудие пытки в стакан.

Еще раз оглядел себя в зеркало. Когда то красивое лицо уже ничем не напоминал себя само. Это была маска, которую приобретает каждый человек, когда погружается в объятия алкоголя. Она заменяет ему его лицо и человек привыкает жить под ней, уже никому не показывая себя настоящего. Каждый это делает по своим причинам и у каждого они разные.

Посмотрев с ненавистью на эту маску, Дмитрий Сергеевич пошел под душ. Предстояла еще одна процедура. Контрастный душ. Как он его ненавидел. Но он тоже был нужен для привидения его тела ближе к человеческим стандартам.

Холодная вода пронизывала тело тысячами маленьких игл, хотелось кричать от боли, которая сводила мышцы спины, и он некоторое время не мог вдохнуть. Потом лилась очень горячая. Несколько мгновений кожа нагревалась, мышцы расслаблялись, и опять наступала боль

Помучив себя таким образом, несколько смен температуры воды, он наконец почувствовал себя почти живым.

Выбравшись из душа, он стал торопливо вытираться, с презрением осматривая свое некогда сильное и большое, а теперь высохшее тело. Хоть и говорят, что алкоголь очень калорийный но, тем не менее, он не прибавлял веса ему, а наоборот постепенно высушивал. Сейчас, вместо когда то носимого пятьдесят восьмого размера одежды, на нем болтались брюки пятидесятого.

Еще раз осмотрел себя в зеркало и увидел, что глаза опять покрылись сеткой красных морщин. Видно давление подскочило. Да и голова начала шуметь не похмельным образом. Опять в дело пошел визин, и к нему прибавились пилюли для снижения давления.

Наконец он покинул ванную и начал одеваться для выхода. Бросив взгляд на часы, он понял что опаздывает. Единственное что очень сильно не любил делать Дмитрий Сергеевич, так это опаздывать. У него и так уже сложились на работе плохое отношение с начальством из-за его пьянок, и усугублять его опозданиями он не собирался. Он прекрасно знал, что его скоро выгонят с работы. Никто не будет держать у себя пьющего главного бухгалтера. Но пока вроде бы все сходило с рук. Останавливаться он не собирался, поэтому мысленно уже приготовился к увольнению.

Выйдя из подъезда, он как мог быстрым шагом пошел на остановку. На автомобиле, дорога на работу заняла бы максимум двадцать минут, но из-за непрекращающегося пьянства, и не имею большого желания причинить кому то вред, ему пришлось продать свой роскошный крузак. Поэтому он ездил теперь на общественном транспорте. Так было дольше, но зато он теперь мог перемещаться в любом состоянии.

Дорога была знакомой, поэтому он шел, не глядя по сторонам, погруженный в свои мысли. Пройдя два квартала, он остановился на светофоре, вместе с большой толпой народа. Ни на кого не глядя и ни с кем, не разговаривая, он с нетерпение ждал заветного сигнала. Вот, наконец, загорелся зеленый, и он не глядя по сторонам двинулся быстрым шагом через дорогу.

То, что какой то опаздывающий лихач решил пересечь этот перекресток на мигающий красный он не увидел. Последнее что запечатлела его память это визг тормозов, высокий капот Ланд Крузера и испуганные глаза водителя, судорожно вцепившегося в руль и пытавшегося изменить ситуацию. Но это у него не получилось. Мощный капот, пытающейся обогнуть препятствие машины, ударил Дмитрия Сергеевича углом и заставил его взлететь над дорогой на несколько метров. Сломанное в поясе тело, пролетело над дорогой и на всей скорости обняло столб светофора.

Ему показалось удивительная эта легкость, которую он ощутил во время полета, почудилось, что он опять маленький мальчик, летающий во сне. Но светофор приблизился, и все мысли исчезли. Наступила пустота.

Глава 2

Он опять ощутил полет, но глаза его ничего не видели, хотя он понимал, что они открыты. Его окружала черная пустота, по которой он летел. Не было ничего. Даже его тела. Он просто больше не чувствовал его. Скорость движения все нарастала, чернота была непроглядной. Но вот внезапно он почувствовал, что начал резко тормозить и наконец, остановился.

Он был нигде. Потому что рядом не было ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Не к чему было привязать свое восприятие. Он просто был. Но где и когда он не знал. Не было не низа ни верха, ни лево, ни право. Одна пустота. Сколько он пробыл там, он тоже не представлял. Наконец, через минуту или через век он опять полетел куда-то. Скорость опять стала нарастать. Опять это все продолжалось бесконечно, а он даже не успел испугаться или чего то захотеть. Время исчезло, как и все вокруг. Скорость нарастала до бесконечности, и вдруг все прекратилось, и он опять почувствовал свое тело.