До конца света и после. Роман

Письмо было от Марфы-посадницы. Юрию предлагали перейти на сторону Новгорода, и даже стать князем новгородским. Сколько же стоит предательство? Юрий взвесил кошелёк в руке.

– Здесь сто рублей, – сказал Кузьма.

Юрий кинул кошелёк ему. Посланник поймал его.

– Ты знаешь, что я должен тебе за это отрубить голову? – Юрий смотрел в глаза Кузьме.

– Я всего лишь слуга своих господ. А о благородстве, честности и храбрости дмитровского князя полниться вся русская земля. Так неужели он – человек чести, решится пролить кровь маленького человека?

– Исчезни, лукавый.

Кузьма постарался побыстрее исполнить приказ князя.

Скоро Юрию пришла грамота от его старшего брата, велевшего ему немедленно направиться в стан великого князя.

Войско под руководством Даниила Холмского и Фёдора Хромого двигалось вдоль берега реки Коростыни. Проводники обещали через три версты брод, по которому можно было переправиться на другой берег. Впереди на берегу, по которому шло войско показались дома деревушки. Послышалось мычание коровы. Вражеское селение должно быть уничтожено: предано огню, а его жители стать пленниками.

Холмский остановил коня и поднял руку вверх. Войско остановилось.

По серой глади Коростыни плыли насады новгородцев, плыли навстречу московским полкам.

Новгородцы заметили врага и продолжили движение. Призывно затрубили трубы и рожки новгородцев. На первом насаде колыхался образ святой Софии вышитый на полотне – символ, своего рода герб Новгород, установленный, как знамя.

В московском войске на древках ветер развевал полотна с вышитыми на них ликом Спасителя и Георгием, побеждающем змея. Москвичи и их союзники замерли в ожидании команды Холмского или Хромого.

– Приготовить щиты! – скомандовал наконец Даниил Холмский.

Новгородцы остановили насады. Грянули выстрелы из ружей. Порохом ранило лошадь под Холмским, и она упала на передние копыта. Князь невредимый ловко спрыгнул на землю и вытащил из ножен кривой меч.

Со стороны московского войска в новгородцев полетели стрелы из луков и арбалетов.

– Вперёд! – крикнул Холмский и побежал навстречу врагу.

Новгородцы уже выбирались из своих насадов и бежали в атаку. Впереди бежал вихрастый русый детина без шлема в кольчуге с прямым мечом. Он замахнулся, но Холмский отпрыгнул в сторону, и меч воткнулся в землю. Холмский же ударил мечом по незащищённой шее. Несчастливый новгородский храбрец упал лицом в землю. Холмский побежал дальше. Он умело расправлялся с противниками, как тигр расправляется в ярости с более слабыми и не поворотливыми хищниками. Воины Москвы – дворяне, имеющие военный опыт, побеждали новгородцев, не смотря на их отчаянное ожесточённое сопротивление. Наконец воля вольных новгородцев иссякла и те, кто мог, обратились в бегство.

Много новгородцев попало в плен.

Князь Холмский посоветовался с Фёдором Хромым и воеводами о том, как поступить с пленными, после чего приказал из пленников отобрать сотню желательно самых дерзких и заносчивых. Этим несчастливцам князь-воевода велел отрезать носы, уши и губы. Вопли калек резали слух и уносились в голубое чистое небо. Пленные новгородцы наблюдали за этой казнью. Многие дрожали от страха; кто-то плакал; один уже седой мужчина упал на колени и устремил взгляд в небо.

– Господи, за что!? – произнёс он.

В его голубых цвета неба глазах блеснули слёзы.

Калек пустили в Новгород, чтобы зрелищем своим они навели страх на своих строптивых сограждан.

С другой стороны Коростыни на подмогу поверженным новгородцам шло ещё одно войско из Новгорода. Они опоздали.

Холмский разбил и эти новгородские полки.

Победа князя Холмского над новгородцами на Коростыне была ошеломительной. Его гонцы спешили к великому князю с радостной вестью, и для получения распоряжений о дальнейших действиях.

Холмский предполагал вести войска на соединение с полками великого князя, но Иван отдал приказ идти ему на соединение с войском псковичей, которые должны были начать вторжение в земли Новгорода.

Шелонь

Холмский двинул свои войска на север на соединение с псковичами.

10 июля псковичи вторглись в земли Великого Новгорода. Десятитысяное войско вели псковский посадник Тимофей Власьевич и сын московского наместника Василий Фёдорович Шуйский. Псковичи не щадили подданных вольного Новгорода. Летописи сохранили свидетельства об убийствах мирных жителей, о сожжении несчастных в храмах.

Навстречу псковской рати выдвинулось большое войско новгородцев, возглавляемое Василием Казимиром и Дмитрием Борецким. В этом войске было около сорока тысяч воинов.

Даниил Холмский вёл своё войско правым берегом реки Шелони, и неожиданно заметил на другом берегу войско новгородцев. Новгородцы также заметили москвичей. Они остановились. От войска новгородцев отделилось пять всадников. Они несколько приблизились к реке, рассматривая москвичей.

– Смотри сколько их много, – обратился к Холмскому Фёдор Хромой.

– Вижу, – сказал Холмский. – Будем устраивать здесь стан.

Новгородцы также устроили стан в поле в версте от стана москвичей. Их разделяла река Шелонь. Это было 13 июля 1471 года.

Наступили сумерки. Зажгли костры. Дмитрий Борецкий сидел перед костром рядом с другим предводителем новгородского войска Василием Казимиром. Тут же находились воеводы, командующие полками новгородцев.

– Нас больше, – говорил Дмитрий Борецкий. – Но Холмский везде нас побеждает, с ним будет трудно биться. Он яростен, как лев и ловок, как кот. Нам нужна какая-то хитрость, чтобы одолеть его.

– Я полагаю нам не стоит переходить реку, – сказал Василий Казимир.

– Москвичи тоже не торопятся её переходить.

– Пусть река станет нашей защитной стеной.

– Так мы можем стоять хоть неделю, а тем временем сожгут и поубивают много наших людей.

– И то верно. Но мне кажется слишком опасным переправляться через реку.

– Мы сделаем так. Пусть два полка ночью перейдут реку и ударят по москвичам с боку.

– Это мудрая мысль. Нужно будет, чтобы они всё сделали не заметно.

– На это вся наша надежда. И ещё я послал гонца, чтобы он поторопил войско архиепископа, которое отстало от нас.

Холмский в это время тоже не спал. Он отвёл своё войско от реки на небольшой пригорок. Он сидел у костра около шатра из яркой красной ткани Фёдора Хромого. Сам Холмский предпочитал аскетизм во время походов. Он спал под открытым небом, подложив под голову седло и укрывшись шкурой будто кочевник-монгол.

– Скорее всего новгородцы попытаются воспользоваться преимуществом в количестве и попытаются где-нибудь нас обойти ночью, – сказал Холмский.