Враг твой, друг твой. Роман

Одинцов встал с кровати.

– Где мои штаны?

– Ладно, пускай одевается и спускается вниз, проследи Ром, чтобы он не наделал глупостей. Не могу я смотреть мужской стриптиз, никогда не выносил этой пошлости.

Наталья вышла из кабинета, когда Рома и Одинцов входили в столовую.

– Мне нужно кое-что вам сказать, – обратилась она к Роме.

Из столовой вышел Пустоцвет.

– Не сейчас, я хочу поговорить с вашим знакомым один на один. Ром проследи за дамой.

Пустоцвет разговаривал с Одинцовым около пятнадцати минут.

– Уезжаем, – скомандовал он, когда вышел из столовой.

Наталья и Рома вышли из кабинета, где просидели молча, пока Пустоцвет допрашивал Одинцова.

– Я должна сказать вам что-то важное, – обратилась к Пустоцвету Наталья.

– Завтра в областной прокуратуре поговорим. Не забудьте явиться.

– Вчера сюда приходила женщина. Она сказала, что в смерти дядюшки виноват некто Выкрутасов, сенатор.

– Ничего себе некто. – Пустоцвет остановился в дверях. – Что за женщина?

– Она представилась как Покоева. К сожалению, я не додумалась взять у неё телефон.

– Как же её теперь искать. Может быть, вы всё это выдумали. Впрочем, я что-то слышал об одной сумасшедшей с такой фамилией. Давно слышал, так что могу ошибаться. До встречи. До скорой встречи, Наталья Николаевна.

Почти всю дорогу Наталья и Одинцов ехали молча. Наталья только один раз спросила Одинцова:

– О чём он тебя спрашивал?

– О наших отношениях с тобой; о том, что я делал четвёртого октября.

Наталья припарковала машину на стоянке у здания бывшего НИИ астрофизики и астродинамики. Она подумала, что ей будет неприятно, если кто-нибудь сейчас из коллег заметит её вместе с Одинцовым.

– Выходи, – сказала она.

– А ты?

Ничего не ответив, Наталья закрыла дверцу, после того как Одинцов вышел из машины.

Глава 2. Поклонник

На рабочем столе лежала записка. Наталья села за стол и принялась читать.

«Наташа.

Не знаю даже с чего начать. Я не привык разбрасываться красивыми, ничего незначащими словами налево и направо, потому что я человек дела. Я полюбил вас с первых минут нашего знакомства. Подобное со мной случилось впервые. Впервые я не смог заснуть этой ночью, из-за того, что вы не выходили у меня из головы.

Не отвергайте меня и мою любовь. Я могу сделать вас счастливой. Могу и обязательно сделаю.

Ваш друг и поклонник Антон Алексеевич Старожилов».

Наталья положила записку рядом с большой корзиной роз, стоявшей на столе. Всего в кабинете Натальи было двенадцать корзин с розами: на полу, на предметах мебели. Старожилов обещал обязательно сделать её счастливой. А знал ли он, что для неё есть счастье? Старожилов – обыкновенный самоуверенный кретин. Он думает, что счастье – это деньги. Деньги – это конечно же хорошо. Все хотят иметь много денег, но Старожилов слишком противен и рядом с ним никакого не может быть счастья. Одна мысль о нём вызывала у Натальи блевотный рефлекс. Так что же для неё всё же значит счастье? Безусловно она желает и стремится стать богатой, богатой и свободной, независимой от таких типов как Старожилов. А что же любовь? Как и всякая женщина, она хочет любви. Но какой? Вероятно словами это невозможно выразить, любовь можно только испытывать или не испытывать. Любовь это и есть именно то дополнение, которого не хватает для полного счастья. Нет уж к Старожилову никакого влечения и чувств у неё быть не может, даже если он сделает несколько пластических операций и закончит с отличием курсы обольстителей и виртуозов обаяния. Любовь – это что-то недостижимое, вечная грёза. Но что было с ней вчера? Она испытала удовольствие и до сих пор чувствовала приятные изменения в организме. Она определённо физически чувствовала себя намного лучше, чем раньше. Появилась какая-то бодрость и уверенность в себе. Иногда любовь приносит не только радость, но и здоровье. Но почему она не могла себе признаться в том, что она любит Одинцова? Она его не любила. Она испытала любовь и любовную страсть в какой то момент, но потом это наваждение прошло. Ей нужен был другой мужчина. Если бы эти цветы подарил Одинцов.

В дверь постучали.

– Входите.

Вошёл Углицкий.

Наталья встала.

– Сидите, сидите, Наталья Николаевна.

Наталья села. Углицкий взял стул и сел сбоку от неё.

– Вот видите, какие симпатии имеет в отношении вашей персоны Антон Алексеевич, – начал Углицкий.

– Откуда вы знаете, что это от Старожилова?

– Ну. Мне положено многое знать.

Наталья не хотела говорить на эту тему и возникла пауза, которую прервал Углицкий:

– Наталья Николаевна, я хотел бы вас попросить, не столько от себя лично, сколько от всего коллектива, пожалуйста, займитесь переговорами с Антоном Алексеевичем. Он никого кроме вас не хочет видеть. Он звонил мне сегодня утром и обещал, что не тронет вас пальцем.

– Я не хочу даже это обсуждать.

– Что же нам делать? Наша фирма на краю гибели.

– Это меня не волнует.

– Как же?

– Есть вещи, на которые я не могу пойти.

– А, если я как начальник прикажу.

– Нет.

– У вас нет сердца, Наталья Николаевна.

– Возможно. Я сказала: нет.