Авессалом. Начало

– Повелитель! – Лицо убийцы исказилось гримасой ужаса, когда когтистая лапа схватила его за горло.

– Отправляйся в ад! —Пальцы чудовища с нечеловеческой силой сжали горло демона, с хрустом круша кости. Лицо убийцы посерело, превращаясь в пепел, тело его рассыпалось прахом, и через мгновение в руке предводителя остался только серый плащ, который он с отвращением отбросил в сторону.

– Нам нужен другой Искатель. Найдите лучшего! Но теперь знайте, что в следующий раз каждый из вас заплатит мне своей кровью за неудачу!

Часть первая

Минск. Наши дни.

«…Итак, друзья, я рад приветствовать всех, кто только сейчас проснулся и присоединился к нашей компании. Доброго летнего утра всем! 8:30 на наших студийных часах, 22 градуса выше нуля за бортом студии – денек обещает быть солнечным! А в самое ближайшее время для вас много хорошей музыки, но раньше всего „Long Day“ со своей новой композицией „Julie in Velvet“. Кстати, послушать их вживую можно сегодня в клубе „Граффити“. Начало концерта в 19:00!»

Авессалом Томашевич, молодой человек двадцати с небольшим лет от роду, с удовольствием потянулся на диване, служившем ему постелью. Несколько минут назад он с трудом преодолел желание в очередной раз отложить на пять минут будильник и теперь был этому очень рад. Авессалом, или просто Сева, как он предпочитал себя называть, не очень любил такую музыку, но песня «Long Day» напомнила о некоем волнительном событии, которое ожидало его сегодня вечером. Решительно отбросив одеяло, Сева вскочил с постели, еще раз потянулся, раскинув руки в стороны, одновременно подмигнув фотографии на стене. С фото на него, счастливо улыбаясь в камеру, смотрели двое – сам Авессалом, подающий надежды молодой и перспективный менеджер минского рекламного агентства «МедиаПро», и симпатичная девушка, примерно такого же возраста, фотограф-фрилансер Лена. Знакомы с Леной они были уже года два. И где-то на середине этого срока Сева вдруг обнаружил, что влюблен в нее. Причем влюблен безнадежно и мучительно, так как признаться в этом он не решался. И неизвестно, сколько длилось бы неведение Лены относительно его чувств к ней, если бы не новогодний корпоратив, во время которого со смартфона Авессалома на мобильный Лены с разницей в 1 час и 45 минут было отправлено две эсэмэски. Первая, воодушевленная всеобщим весельем и бокалом шампанского невинная и душевная «С Новым годом!». Вторая же эсэмэс, решимость к отправке которой была подкреплена солидной порцией «Капитана Моргана» и пятиминутным серьезным разговором с собственным отражением в мужской комнате ресторана, гласила следующее: «Лена, я так больше не могу. Вот уже полгода, как при виде тебя у меня замирает сердце. Я люблю тебя. Это правда. Сева».

Лена тогда ни словом не обмолвилась о том, получила ли она эти сообщения, но Авессалом чувствовал, что получила, и мучился еще больше, продолжая поддерживать с ней подчеркнуто дружеские отношения, каждое утро приказывая себе «Сегодня точно!» и каждый вечер мысленно ругая себя за бесхарактерность. Но сегодня…

– Сегодня – точно! – Авессалом Томашевич еще раз подмигнул фотографии и, весело насвистывая мотив припева «Julie In Velvet», синхронно с ударником отстучал указательными пальцами на компьютерном столе виртуозное барабанное соло, закончив его точным ударом в воображаемую тарелку, роль которой в этот момент исполнила вполне реальная кнопка электрочайника, стоявшего тут же на столе. К сожалению, весь эффект чуть не испортила упаковка сахара-рафинада, которую Авессалом неловко задел рукой. Картонная коробка шлепнулась на пол, кубики рафинада разлетелись в разные стороны, словно всадники апокалипсиса, призывая необратимое наказание на голову грешника, потревожившего покой богов.

– Авессалом! – дверь в комнату задрожала от увесистых ударов. – Восемь утра, имей же ты совесть! Выключи эту дрянь, или я сама сейчас ее выключу! – Наказание в лице квартирной хозяйки, пренеприятной тетки с повадками Муссолини, у которой парень снимал эту самую комнату, не заставило себя ждать. – Ты когда за комнату заплатишь?

– Хорошо, хорошо, Олимпиада Тихоновна! Извините! Завтра оплачу обязательно! – Авессалом выключил радио, натянул джинсы и, дождавшись, когда утихнут шаги хозяйки, шмыгнул в ванную комнату.

Горячей воды не было уже несколько дней. Он поморщился, но все же умылся, пригладил беспорядочно торчащие после сна волосы и, выдавив на зубную щетку солидную дозу «Колгейта», стал чистить зубы, привычно рассматривая собственное отражение. Из зеркала на него смотрел, надо признать, довольно симпатичный парень. Темные волосы средней длины, прямой нос, серые глаза. Может быть, не такой красавчик, как Джонни Депп, но если повернуть немного голову, то в полупрофиль чем-то смахивает на Хью Джекмана. А ведь еще неизвестно, кто из них круче! Кстати, надо как-нибудь спросить у Лены, кто ей больше нравится. А вдруг, не дай бог, конечно, вообще какой-нибудь накачанный Стэтхем! Против Стетхема аргументы Авессалома были бы неубедительны…

Он еще раз критически оглядел себя в зеркале. Ну да, не атлет, но и лишнего жирка пока не наблюдается. А кубики на животе – это не самое главное, хотя все же лето на дворе. А вдруг каким-то невероятным образом они с Леной окажутся на пляже. И там, полуобнаженные, взявшись за руки…

Из приятной задумчивости его вывел завибрировавший в кармане джинсов смартфон. На экране светился знакомый номер из телефонной группы «коллеги», а над номером сверкала голливудской улыбкой, сделанная, кстати, все на том же злополучном корпоративе, фотография Валеры Ройзмана, его шефа. Авессалом удивленно хмыкнул и, не доставая щетку изо рта, провел пальцем по экрану, принимая звонок.

– Алло, Сева, ты уже встал, чувак? – голос Валеры был как всегда энергичен и бодр.

– Здорово. Поспишь тут…

– Дуй в офис, дело есть!

– Чего еще там? Я же еще вчера все проекты закрыл.

– Есть кое-что интересное для тебя. Клиент жирнее, чем твоя Олимпиада! – Валера был в курсе жизненных неурядиц Авессалома. Впрочем, и личных неурядиц тоже.

– Ладно тебе, нормальная тетка… Буду минут через сорок!

Стоя в вагоне метро, Авессалом привычно разглядывал рекламные плакаты и объявления, развешанные в вагоне, в который раз поражаясь «криворукости» отечественных дизайнеров и тупости креативщиков. Некоторые работы были просто запредельно ужасны. Впрочем, Ройзман, курирующий рекламу в метро, уверял, что все это – шутки ребят-рекламщиков, которые втихую издевались над клиентами-самодурами. И даже намекал на какой-то негласный конкурс под названием «Премия доктора Пополя» среди рекламных агентств на самую «тупую и нелепую рекламу, впаренную заказчику», проводимый ежегодно. Впрочем, этому Авессалом не особо верил. Он еще раз пробежался взглядом по рекламе «Электро-Силы», отметив про себя невысокую цену на новый электрочайник (тот, который сегодня послужил ему частью воображаемой барабанной установки, давно надо было поменять), задумчиво посмотрел на отраженные в окне вагона лица пассажиров и неожиданно встретился глазами с мужчиной среднего возраста, который смотрел прямо на него. Авессалом тут же отвел глаза – это было неприятно. Ладно, если бы на него смотрела симпатичная студентка, пусть даже перемигиваясь и шепчась о чем-то с подружкой, – такое с ним случалось не раз, но чтобы мужик, да еще с такой неприятной внешностью… Авессалом демонстративно отвернулся в другую сторону. Пробежался глазами по лицам других пассажиров и, не утерпев, опять взглянул на того парня – смотрит ли? Парень смотрел. И смотрел прямо в глаза отражению Авессалома. Несколько секунд они не отрываясь разглядывали друг друга. Мужчина был коротко стриженным мрачным крепышом в темной, несмотря на жару, рубашке, застегнутой на все пуговицы. Встретиться с таким где-нибудь вечером в парке – сомнительное удовольствие. Авессалом моргнул и отвел глаза. Он чувствовал себя отвратительно. Внизу живота неприятно «потянуло». Этот пристальный взгляд почему-то испугал его.

К счастью, вагон уже въехал на нужную станцию. Двери распахнулись, и поток пассажиров вытолкнул парня на перрон. Пробираясь к выходу платформы, он в какой-то момент не выдержал, оглянулся. Мужчины на перроне не было. Авессалом вздохнул и, мысленно обругав себя за мнительность, направился к выходу.

В офис «МедиаПро» Авессалом вошел в отвратительном настроении. В обычно безразлично-сером людском потоке ему постоянно мерещились подозрительные взгляды. Словно почувствовав его раздражение, сотрудники агентства, всегда крайне словоохотливые, сегодня ограничивались лаконичными приветствиями. Даже фальшиво-американское «Хорошего дня!» не прозвучало ни разу. Авессалом пробрался к рабочему месту – отгороженной перегородками все по тому же американскому примеру кабинке, швырнул портфель с документами на рабочий стол и тут же вздрогнул от удара по плечу.

– Ну здорово, Казанова!

Авессалом обернулся.

– Валера! Все прикалываешься!

Валерий Ройзман был как всегда свеж и элегантен. Излучаемая им волна самоуверенности пополам с дорогим парфюмом не оставляла сомнений – шеф не привык напрягаться, беря от жизни все, что ему нужно.

– Ну что, ставлю ползарплаты, ты опять ничего не сказал Ленке!

– И что, по-твоему, я должен ей сказать? Я тебя люблю, переезжай ко мне, осчастливим Олимпиаду вместе?

– Я бы точно не согласился! – рассмеялся Валера. – Ты прав, дружище. Да только Ленка вечно ждать не будет, понял? Ведь никогда не знаешь, когда…

– Когда что? – Авессалом почувствовал, что начинает раздражаться.

– Ладно, ладно, не бери в голову. Я тебе чего звонил-то, помнишь, вчера у меня клиент нарисовался?

– Погоди! Это который этот… как его…

– Сигизмунд Павлович, да. Хотя старик малость того, зато при бабках. Так что бери себе Сигизмунда и крути по полной!

– А ты? – Авессалом был поражен неожиданной щедростью коллеги. Солидный заказ сулил большие премиальные – процент менеджера от сделки.

– А что я? У меня таких Сигизмундов еще миллион с хвостиком. Проведи сделку, сними квартиру наконец, пригласи Ленку и ту-ту-у-у-у… Сам, в общем, понимаешь. Друг я тебе или кто? К тому же у меня и так работы выше крыши, на дом беру. В общем, дарю тебе Сигизмунда!

Авессалому стало стыдно за свое недавнее раздражение. Он благодарно взглянул на шефа.

– Ох, супер! Прямо сейчас займусь. Может, после обеда с ним и встретимся.

– Но-но! Не торопись, ковбой, – усмехнулся Валера. – Я тебе что говорил, клиент малость того… Встреча уже назначена, только на вечер. И у него дома.

– На вечер? – внутри Авессалома похолодело. То самое приятное событие, которое он предвкушал утром, было назначено именно на сегодняшний вечер. – Мы с Ленкой сегодня на «Long Day» в «Граффити» договаривались…

Парень обреченно рухнул в кресло. Этот вечер он планировал долго. Обдумывал и проигрывал в уме каждую фразу будущего разговора с Леной. Нет, он не сможет отказаться от этого свидания даже ради выгодной сделки, которая могла бы, честно говоря, очень поправить его материальное положение. Но с другой стороны, именно это самое незавидное материальное положение и было главной причиной его непростительной робости в их отношениях с Леной. И вот теперь придется отказать Ройзману, который, конечно, обидится и никогда больше не предложит ему ничего.

– Ну, – вздохнул Ройзман, все это время снисходительно наблюдавший за моральными терзаниями подчиненного, – и во сколько этот твой концерт?

– В семь.

– А встреча у тебя в девять! Так что успеешь везде. Хотя я тебя не уговариваю, конечно, ведь не я у Олимпиады живу в комнате и с Ленкой встречаться пытаюсь…

Десять тысяч тонн мокрого песка, минуту назад вдавившие Авессалома в кресло, испарились в мгновение ока. Он вскочил и радостно схватил шефа за плечи.

– Валерка, спасибо, дружище! Ну а что он рекламировать собирается?

– Эй, полегче! – Ройзман явно не был готов к столь бурной реакции счастливого менеджера. – Копыта с костюма сними – Бриони все-таки! Говорит, ресторан хочет. Что-то экзотическое, я пока в подробности не вдавался. Сам все разузнаешь, если что, я помогу. Все, работай.

– Сева, ты чего такой мутный? – Лена с трудом перекрикивала шум музыки в переполненном клубе. Как всегда, по субботам в «Граффити» собиралась масса народа послушать живой блюз-рок. Сегодня играли «Long Day» – любимцы минской публики в общем и Лены Гавриловой в частности.

– Я? Мутный? Неправда, я просто… я задумчивый…

Лена неожиданно направила на парня объектив дорогущей «зеркалки», быстро сделала несколько снимков и расхохоталась, рассматривая результат на электронном экране видоискателя.