Сундучок бабушки Нины. Сказ третий. Мифы и легенды

Но незнакомец был неумолим.

– Мольба тебе не поможет! – прогрохотал он в ответ и уже хотел было поразить насильника молнией, но вдруг послышался сладковатый аромат нарцисса и перед ним возникла Персефона.

– Отец! – воскликнула она, подняв правую руку – Остановись, пока не поздно!

Незнакомец послушался и молния тотчас же исчезла.

– Персефона, зачем ты остановила меня? – спросил он, успокоившись.

– Отец, пусть этот смертный станет мужем нашей Гекате, – улыбнувшись, ответила та.

Старик, почесав бороду, воскликнул:

– Быть тому!

И, грозно посмотрев на валяющегося у него в ногах Абаддона, спросил:

– Ты всё понял, червь?!

Демон принялся целовать ему носки сандалий. Но незнакомец высвободил ноги и вновь грозно воскликнул:

– Ты всё понял?!

– Да! – заголосил Абаддон.

– Если хотя бы раз я услышу жалобу Гекаты на тебя, берегись, червь! – предостерёг старик и, войдя обратно в свет, исчез.

Персефона, подойдя к Гекате, подула несчастной на веки и та тотчас же пришла в себя, сразу всё вспомнив.

Увидев дрожащего насильника, она тихо спросила:

– Что это с ним?

– Дело рук Зевса, – с улыбкой ответила жена Аида.

Услышав это, Абаддон волком взвыл. Даже в Геенне огненной были наслышаны о громовержце. Поняв, что чудом избежал ужасной участи, демон вдруг обернулся туманов и уже хотел было улизнуть из дворца, но Персефона была наготове.

Она щёлкнула пальцами и тотчас же невидимая сеть с ног до головы опутала насильника. Вновь став прежним, Абаддон попытался высвободиться, но чем больше он двигался, тем сильнее сеть его опутывала. Вконец вымотавшись, демон тихо произнёс:

– Я согласен на всё.

– Верное решение! – грозно воскликнула Персефона и тотчас же сеть исчезла – Не пытайся снова улизнуть, Абаддон! Ты ловкий, а я половчее буду!

Услышав своё имя, демон остолбенел. Откуда этой ненормальной было про него известно? Ведь о том, что он попытается покинуть Геенну огненную даже Князь Тьмы не знал. Прочитав его мысли, дочь Зевса громко рассмеялась.

– Неужели ты думал, что я тебя не признаю?! – успокоившись, грозно спросила она.

Абаддон сел на земляной пол и затих, внимательно слушая богиню.

– Да стоило только тебе преодолеть Великую Стену Вечности, как мне об этом тотчас же известно стало! – продолжила Персефона -Никто и ничто не скроется от, пронзающих Вечность, глаз моих дочерей Евменид!

Демон уже принял свою участь как должное. Уж лучше жениться, чем исчезнуть.

– Предупреждаю, тебя! – вновь воскликнула жена Аида – Если хотя бы один волос упадёт с головы Гекаты, ты сильно пожалеешь, что на свет родился!

Сказав это, Персефона обернулась бабочкой и исчезла. А Абаддон ещё долго сидел на земляном полу дворца, обдумывая свою дальнейшую жизнь. Вернуться назад в Геенну огненную он никак не хотел. Ведь там всем единолично владел Князь Тьмы. А демону дюже хотелось власти. Да, став заложником собственного слова, данного Зевсу, он уже никогда не сможет стать Властителем трёхмирья. Но…

Крики Гекаты достигли Царства Мёртвых и Персефона, обернувшись бабочкой, полетела на помощь подруге. За ней тут же увязалась нимфа Каллигенейя, никогда не оставляющая жену Аида, став лёгким дуновением ветерка. Когда-то её приставил к дочери Деметры сам Аид, сильно боясь, что юная жена захочет покинуть мрачное Царство Мёртвых. Хотя и съела несчастная зёрна граната, навсегда став его заложницей, но брат Зевса не очень-то доверял этому. Оказавшись перед Гекатой, Персефона тотчас же убрала всю боль, слегка коснувшись левого запястья подруги. Жена Абаддона успокоилась и открыла глаза.

– Персефона, ты ли это? – удивлённо спросила несчастная.

Дочь Зевса улыбнулась и ответила:

– Я, моя дорогая, конечно же, я.

– Как хорошо, – прошептала Геката и заснула.

Персефона решила быть рядом с подругой до самого рождения детей. Каллигенейя, стоя невидимкой у изголовья ложа Гекаты, недовольно покачала головой. Ведь за отсутствие богини Аид спросит прежде всего с неё. Но делать было нечего и нимфа приготовилась терпеливо ждать. Прошло несколько часов и на Афины опустилась ночь. Персефона стала уже клевать носом и решила было немного поспать, как вдруг Геката снова громко закричала. Дочь Зевса попыталась снова прикосновением убрать боль, но тщетно. Геката, схватив подругу за руку, вдруг начала рожать. Персефона никогда до этого не видела родов и растерялась.

– Ух, молодо-зелено! – проворчала Каллигенейя и, став видимой, принялась помогать несчастной роженице.

Первым на свет появился розовощёкий мальчик.

– Краса… – только и успела вымолвить Персефона, как вдруг младенец на глазах из упитанного превратился в жутко костлявого и тут же вцепился золотыми зубами в грудь Гекаты.

Жена Абаддона громко закричала и лишилась чувств от нестерпимой боли. Каллигенейя, вспляснув руками, с большим трудом оторвала «младенца» от матери. И тот, злобно на неё взглянув, вдруг оглушительно заголосил:

– Мама-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Тотчас же кругом полопались амфоры, наполнив воздух невообразимой смесью масел и благовоний. Так родился Кощей Бессмертный.

– Это ещё не всё! – воскликнула Каллигенейя и тут же приняла черноглазую девочку, которая с превеликим любопытством посмотрела на нимфу.

– Мама? – спросила малютка.

Стражница Персефоны так и ахнула. Где это видано, что младенец, только что появившись на свет, сразу же начинает говорить?

– Я, я твоя мама, – тихо сказала Геката.

Девочка сначала недоверчиво посмотрела на неё, потом прижалась всем телом к материнской голове и произнесла:

– Маму-у-у-у-лечка!

– Какая кра… – хотело было произнести нимфа.

Но тут вдруг и эта малютка стала меняться на глазах. Нос из малюсенького превратился в длинный и кривой. Чёрные волосы клубком змей стали. Глаза злюще-презлюще зыркнули на мать и нимфу. Те даже опешили от ужаса. А под носом выросли чёрные усы. Так родилась Параскея.

– О, Зевс! – воскликнула Каллигенейя и приняла ещё одну прекрасненькую девочку.