Внук Великого князя. Вторая жизнь

На этой ноте сотник укатил на поезд и в Харбин. Я же пошёл проверить как казаки готовятся к занятиям пр физической подготовке. Раз начал закручивать гайки, останавливаться нельзя. Через час в расположение въехала коляска, прибыли нежданные гости. Опять появился тот же статский советник и с ним приехал армейский капитан.

Я чистил Буяна, когда увидел въезжающих гостей. Позвал Семёна, а сам пошел умываться и уже через пять минут подошёл к канцелярии. Статский советник Кузьма Петрович представил мне капитана, как адъютанта генерал-майора Дудинцева Петра Афанасьевича. Назвался адъютант, как барон Кренк Александр Янович Я поприветствовал его а ответ и пригласил для разговора в канцелярию. По просьбе прибывших я более подробно рассказал о рейде по спасению министра.

– Не принимайте мои слова превратно, но предложение указать тысячу сабель хунхузов выглядит глупо и фантастично. Мои люди уничтожили в пределах сотни, согласитесь что вы не можете показать девятьсот уничтоженных хунхузов. Да и не устоять было бы охране поезда против такой силы. Вас бы перебили всех и поезд бы разграбили, – пояснил в конце своего рассказа, и по моему Кренк со мной согласился.

– Определить точное количество нападавших мы не смогли, убитыми подобрали чуть больше полусотни, – добавил сам барон, на меня он произвел впечатление думающего офицера.

– Про что я и говорил прошлый раз Кузьме Петровичу. И про оперативный штаб полная глупость. Не смогли бы вы создать оперативный штаб за столь короткое время. Могут появиться обвинения во лжи. Не знаю кто как, а я лично дорожу честью, – я пытался как можно мягче донести свою мысль до собеседников.

– Я вас, Иван Дмитриевич понял. Для благородного человека честь – не пустой звук. Постараюсь донести до генерала правильную мысль, – выразился барон, а советник не осмелился оспаривать его.

Барон и статский советник откланялись и уехали. Я довольный, что не пришлось грубить, могло ведь и дуэлью закончится, пошёл проверить как казаки проводят тренировку. Уделив внимание казакам, примостился на телеге с сеном, достал блокнот решил делать записи. Прервал меня Степан Мелехов.

– Ваше Благородие, разрешите обратиться, – и когда я кивнул продолжил – С трофеями порешать требуется. Сотник сказал, что вы знаете как распорядиться.

– Вот что Степан, лошадей куда пристроить и сам знаешь. Трофейное оружие приготовить, завтра в Харбин поедем, отбери десяток казаков. У меня дела в Харбине, так что с купцом сам будешь договариваться. Все пожалуй, ступай, – ответил я раздосадованный, что меня отвлекли от мыслей.

Попытался сосредоточится га воспоминаниях, в который раз думая о том, какие компоненты требуются для изготовления свето-шумовой гранаты. Не то чтобы совсем не помнил, а как будто заклинило. Пару минут намаявшийся, захлопнул блокнот и посмотрел на часы. Время подходило к обеду. Решив отложить мысленное копание в памяти, пошел к казакам принять доклады от урядников.

После обеда выехали на импровизированное стрельбище. Результат можно оценить как удовлетворительные, ожидаемо, ведь казаки как не крути воинское сословие. Вернувшись со стрельбища отдал Буяна ординарцу, а сам пошёл в дом, надо было привести себя в порядок перед поездкой к министру по приглашению. Через полчаса ожидая когда Семён почистит мундир, задумался. Мне сказали что мой предшественник играет на фортепьяно, что это совпадение? Дело в том, что в прошлой жизни я в юности учился играть на фортепьяно. Мы жили за границей, отец был там по службе, и мама меня развивала в культурном направлении, кроме знания иностранных языков были музыкальные уроки и танцы. Мне это даже пригодилось в дальнейшем по службе в разведке. Довелось работать под прикрытием, а там была легенда такая, что требовались умения играть на пианино. Даже неплохо исполнял различные композиции из классиков.

Не дожидаясь ужина я уехал на станцию Чанчунь. Михаил Иванович находился в своём поезде, да уж с таким интерьером вагонов гостиницы ни к чему, да и не было еще в Чанчуне приличной гостиницы высокого уровня. Поезд охранялся, но меня пропустили и подъехав к вагону я передал поводья молодому корнету, а сам вошел в вагон. Хилков доброжелательно приветствовал меня. После нескольких фраз он объявил.

– Иван Дмитриевич, сегодня в местном ресторане будет ужин и небольшой вечерний раут. Это не бал конечно. Хотя местные господа уверяют меня, что все будет прилично. А знаете ли несравненные графини Анна Николаевна и Дарья Николаевна пережили такой стресс, не мешает их немного отвлечь, – министр недолго думая повел меня к выходу.

Фрейлины видимо уже отъехали в сопровождении офицеров, с нами в коляску сел адъютант Хилкова и незнакомый мне мужчина в мундире государственного служащего. Хорошо, что я одел парадный мундир. Ехать было не далеко. Ресторан находился на центральной улице, строение было добротное, видимо хозяин вкладывал деньги планируя на будущее, что спрос на посетителей будет. Рядом с заведением стояли коляски, а возницы собирались в небольшие кучки для ожидания своих хозяев, понимая, что развозить гостей тоже потребуется. Хилкова встречали у входа, всё же он был главным «гвоздём» сегодняшнего вечера. Помещение было просторным и смогло вместить без тесноты порядка пятидесяти человек, и откуда только набралось столько. Дамы присутствовали, фрейлин сопровождали служанки и без сомнения все дворянского сословия, да прибавить жен местного бомонда. Хоть и без столичной пышности зал был украшен вполне прилично. В дальнем углу даже стояло пианино. Я постарался не отсвечивать и не привлекать особого внимания. В бокалы разливали вполне приличное шампанское. Адъютант Петра Афанасьевича взял можно сказать шефство надо мной. Александр Янович знакомил меня с гостями, комментируя чуть позже, кто есть кто и чем занимается данный человек. Было такое впечатление, что барон знает всех. Фрейлины Государыни Императрицы также находились в центре внимания. Кренк выбрал время и представил меня генерал-майору Дудинцеву. Побеседовали, тему спасения министра генерал не поднимал. Генерал в принципе не пыжился, видимо барон донёс до его головы, что затея показать участие в спасении не жизнеспособна. Произносили здравицы в честь фрейлин и министра. Как говориться веселье набирало обороты. На фортепьяно вполне неплохо играл музыкант.

Когда гости разогрелись напитками напряжение в общении спало. Анна Николаевна помузицировала, естественно по просьбе кавалеров и дам. И вдруг Анна Николаевна, закончив играть очередную мелодию, достаточно громко обратилась ко мне.

– Иван Дмитриевич, мы наслышаны о том, что вы неплохо играете на гитаре и фортепьяно. Не откажите в любезности, порадуйте нас своим умением, – предложила она.

– Просим, просим! – подхватила Дарья Николаевна и взяв меня под руку подвела к инструменту.

К просьбе подключились еще некоторые гости и даже Хилков предложил не разочаровывать дам. Отказываться не было смысла, ну вот что играть. Мысленно я думал, и что за доброжелатель сдал меня. Я совсем не знал какую музыку здесь предпочитают, хотя Анна Николаевна играла романсы и даже спела. Помнится в прошлом, моя мама любила романсы и я знал немало песен. Решил начать с песни «Очарована околдована». Моей маме нравилось исполнение Малининым.

Хорошо, по просьбе наших прекрасных дам, пусть песни и музыка будут о любви, – произнес я, присаживаясь за инструмент.

Попробовал звучание и немного размял пальцы. Оглядел публику, не привлекать внимание у меня получилось, все смотрели в мою сторону, а некоторые офицеры как-то свысока что ли. Я тронул клавиши и музыка полилась.

Очарована околдована, с ветром в поле когда то повенчана,

Вся ты словно в оковы закована, драгоценная ты моя женщина....

Закончив играть повернулся к гостям. Сначала было молчание, но потом пошли аплодисменты. Фрейлины и ещё три молодые женщины стояли возле пианино. Многие гости тоже приблизились, а я хотел встать и закончить спонтанное выступление. Хотя признаться честно мне самому нравилось играть ещё в той жизни.

– Князь, вы не можете отказать в нашей просьбе ещё с играть. Очень просим, – поторопилась сказать Анна Николаевна и сестра поддержала её.

Присев возле инструмента снова задумался. Пожалуй песни группы «Белый орёл» вполне будут в тему. Я тронул клавиши и начал песню «Как упоительны в России вечера».

Как упоительны в России вечера, любовь, шампанское, закаты, переулки,

Ах лето красное, забавы и прогулки, как упоительны в России вечера…

После песни у некоторых гостей были задумчивые лица. Я посидел с минуту помолчал и тронул клавиши, а решил спеть из репертуара Малинина в будущем «Дай Бог». Эх простите меня будущие поэты и музыканты. Но вы люди талантливые надеюсь у вас будут и другие стихи и песни.

Дай Бог слепцам глаза вернуть и спины выпрямить горбатым

Дай Бог быть Богом хоть чуть-чуть, но быть нельзя чуть-чуть распятым

Дай Бог не вляпаться во власть и не геройствовать под ложно

И быть богатым, но не красть, конечно если так возможно

Дай Бог быть тёртым калачом, не сожранным ничьею шайкой,

Не жертвой быть ни палачом ни подлецом ни попрошайкой....

Закончив мелодию, кое-что пришлось переделывать на ходу в соответствии со временем. Я встал и кивком головы поблагодарил гостей за аплодисменты, а сам отошёл от инструмента. Место у инструмента занял местный музыкант и заиграл какую о музыку похожую на вальс. Стоя у раскрытого окна, в помещении становилось жарковато, я увидел как возле фрейлин собралась группа молодых женщин, они о чем то разговаривали. А потом трое из них направились ко мне, среди них была Дарья Николаевна.

– Князь, не будите так любезны, сказать нам что это за произведения и кто автор, – обратилась графиня ко мне.

Выдавать себя за автора не хотелось и сказать правду невозможно.

– Один знакомый написал, сейчас его нет, а известности он не искал, – попытался отговориться я.

– Князь, вы ведь не откажите мне написать стихи и ноты? – спросила графиня.

– Непременно, Дарья Николаевна, завтра к вечеру пришлю с нарочным, – успокоил я её, думая, что придется сегодня всё записать, а то завтра я уеду в Харбин.

Окончания вечера дожидаться не стал, поблагодарив Хилкова и фрейлин за прекрасный вечер откланялся и ушел. На прощание получил наказ обязательно посетить, как только появлюсь в столице. Конь мой остался возле поезда, но коляску брать не стал, прогулявшись по вечернему Чанчуню. Уже через полчаса я был в расположении сотни. Перед сном успел записать стихи и ноты, исполненных композиций на вечере. А ночью мне снился сон с историческими датами различных событий в России и за рубежом.

Проснулся не выспавшимся, сделал зарядку во дворе, что привело меня в более рабочее состояние. В той жизни у меня был пенсионный возраст, а здесь попав в молодое тело, ощущал себя необычно. Как будто жизнь во мне извергается фонтаном, и я впадаю в неконтролируемую радость. Возможно так сознание привыкает к молодым гормонам. Взглянув в зеркало обнаружил, что цвет глаз скорее серо-синий. Вот еще странность, надо понаблюдать отчего глаза меняют цвет в оттенках. Умывшись велел Семёну вызвать урядников. Сотник ещё не вернулся. Когда старшие урядники подошли, дал распоряжение.

– Меня на разводе не будет. Составите несколько групп дозоров с короткими маршрутами. Учебные стрельбы не проводить. Оставшемуся личному составу находиться в готовности, мало ли что случиться. Исполнять!

Забрав груз и десяток казаков выдвинулись на станцию к поезду.

По прибытию в Харбин отправил урядника Мелехова решать наши вопросы с грузом оружия, а сам поехал в железнодорожные мастерские. Там нашел Рыкова. Фёдор Лукич меня порадовал, приготовил приборы бесшумной стрельбы,ПБС для револьверов. Получилось вполне прилично, немного тяжелее чем там, в прошлой жизни, но терпимо. И он успел сделать детали к Маузерам. Тут же на месте собрали уже с новыми деталями. На заднем дворе мастерских я сделал пробные стрельбы из модернизированного оружия. А что, с тридцати метров попадание довольно меткое. Есть правда разброс, но ничего потренируемся, а там и мастерство придет. Тут же договорился с оставшимися Маузерами, благо я их захватил с собой.

– Быстро не получится, точно дней десять провожусь, хоть и помощников привлеку. Восемнадцать штук не шутка, – проворчал Фёдор Лукич.

Но сговорились, думаю он ворчал только для порядка. Я отсчитал ему аванс в размере половины и мы попрощались. Посмотрел на часы, в госпитале обед. Появилась мысль прежде чем проведать Григория, имеет смысл заглянуть к мадам Элизе,гормоны мать их, не дают покоя. Все таки молодость это здорово хоть и хлопотно.

Часам к четырём я приехал в госпитальный приют. Лошади казаков уже стояли здесь, а вот казаки видимо с другой стороны здания, там где окно Григория. Спешившись вошёл в приют, и увидел Ирину Ивановну. Я прикупил сладости к чаю для сестёр милосердия и поздоровавшись передал ей.

– Ну что вы, Иван Дмитриевич, не стоило беспокоиться, – застеснялась она, даже щёки порозовели.

– Берите, берите, Ирина Ивановна, за ваши старания к больным и раненым это такая мелочь, – успокоил я её.