Внук Великого князя. Вторая жизнь

– Иван Дмитриевич, а вы сегодня попоёте песни? – спросила и сконфузилась, но тут же торопливо добавила, – Вы знаете какое сольное благотворное влияние на больных оказывает? А я сейчас с Романом Иссидоровичом договорюсь.

Вот как отказать женщине с такими просящими глазами? Я согласился и Ирина пошла быстрым шагом по коридору. Задержав взгляд на её спине и том что пониже, чертыхнулся. Вот ведь только что из барделя, а взглянул на приятные формы – организм практически готов. Вздохнув, я вошёл в палату Григория. Мой побратим не спал и явно обрадовался посетителю. Он закидал меня вопросами о сотне. Особенно его интересовало приключение связанное с спасением Хилкова. Рассказал конечно, хотя без пикантных подробностей с графиней.

– Ну ты брат выдал! Что угодно готов заложить, но ждет тебя «георгий» или золотое оружие, а скорей всего и то и другое, – искренне радовался Гриша.

Он бы ещё не известно сколько времени разглагольствовал на эту тему, но я прервал его показав ему револьвер с глушителем.

– Это что такое? – заинтересовался он, рассматривая ПБС.

Объяснив для чего и как пользоваться решил показать. Взглянув в окно, я увидел что до ближайшего забора на линии прицела никого нет. Хотя казаки стояли рядом с окном. Вскинув наган сделал три выстрела. Хлопки конечно были, звук остался в палате, даже казаки не услышали или не поняли. Григорий с изумлением снова стал рассматривать оружие с насадкой.

– И как тебе такое в голову пришло? А главное зачем..... Хотя подожди, в разведке такая штуковина ой как пригодиться сможет, – понятливо заулыбался он.

– Именно, Гриша, можно нож кинуть, а можно и стрельнуть, чтобы шума не поднимать. Я кстати на тебя один сделал. И ещё кое что, – достав маузер, я рассказал о стрельбе очередями или одиночными и что ему один экземпляр во владение попадает.

Григорий ещё некоторое время изумлялся моей сообразительности. Но вдруг спросил.

– Это тоже оттуда? – и показал пальцем в верх, после моего кивка добавил, – Чудны дела твои Господи.

– Я тебе гостинцев привез, а в пекарне оставил заказ и денег заплатил. Так что ты когда завтра привезут пироги, на следующий день сам говори что тебе надобно. И не стесняйся, поправляться тебе надо, скоро нас ждут серьёзные дела – инструктировал я его, мой названый брат промолчал, но посмотрел задумчиво.

С каждым днем я всё больше ощущал в Григории близкого, почти родного человека. И не удивительно, ведь в этом мире я был один. Вскоре пришла Ирина и принесла гитару. От чего бы не спеть, радуя лихого казака. И были песни. «Есаул», «Ах судьба моя судьба», «Под зарю вечернюю» и еще несколько которые уже пел в этом мире. Люди искренне благодарили. А я подумал, что права Ирина, оказывает хорошая песня на выздоровление. Взглянув на неё, подумал вот чёрт разголосился, она сейчас навыдумывает себе. Глаза Ирины светились восхищением. Вскоре после песен, нам дали с Григорием попрощаться и я уехал к поезду нужно было возвращаться к службе.

По дороге в расположение урядник Мелехов отчитался по деньгам, полученным за трофеи и лошадей хунхузов. Зная расклад дележа этих средств, я разделил доли и передал причитающееся для казаков Степану. Вечером сам решил обиходить Буяна. Жеребцу нравилось когда я вожусь с ним, он всегда выражал на мои действия довольным пофыркиванием.

– Иван Дмитриевич, тут такое дело.... Прима, Григория Васильевича, течная. Покрыть бы её Буяном. Григорий Васильевич не осерчает? – обратился ко мне ординарец.

– Он вроде и сам хотел. А я думаю чего это Буян сегодня дуреет? – ответил я ему.

– Во, во. И я о том же. Вы завтра оставите его, я все и сделаю. А сами возьмите моего кабардинца, он поспокойней вашего будет, – тут же определился Семён.

– Нет, Семён, не потребуется. У нас есть ведь сотенные кони? – отказался я.

– Есть конечно. Дончаки добрые.

– Вот завтра и оседлай мне. Я несколько дней Буяна трогать не буду.

Долго не мог уснуть. Ведь я так и не решил окончательно, какую позицию занять в этой стране. Вырос я конечно при советах. Служил Родине. Помню дед ещё говорил «Власть может меняться, а Отечество одно». Прав был дед, чего тут скажешь. Но если всё пойдет здесь как в нашей истории, то у меня как князя шансы на выживание стремятся к нулю. Да! Задачка не тривиальная. Революционеры всех мастей взбудоражат страну до безумного кровопролития. Что мне с ними делать? Радикалов конечно нужно убирать с игрового поля. Хотя революции это всего лишь последствия. Причины требуется исправлять или ликвидировать, в том числе и внешнее влияние. Голова у меня уже шумела от мыслей. Да уж, ещё не раз придется поломать над этим голову. Уснул я примерно за полночь. Снились сны об учёбе в кавалерийском училище моего предшественника, казачьи станицы и хутора, какое то имение. Проснулся снова с головной болью. Часть снов запомнились вполне ярко.

Возле походной кузницы сидят два казака среднего возраста и занимаются тем, что ремонтируют упряжь. В самой кузнице работает казак, имеет он навыки кузнеца, да и у лошадей некоторых поменять подковы требуется. Вот Фрол и выполняет эту работу. Закинув очередную подкову в кадку с водой, он вышел во двор подышать свежим воздухом. Фрол подсел к казакам, которые шорничали.

– Слухай, Фрол, заменишь подковы сегодня? А еще Семён подходил, гутарил у кобылы Григория Васильевича заменить две подковы надо бы, – обратился к кузнецу один из казаков, который возился с седлом.

– Сегодня сделаю, не сумлевайся, – ответил Фрол и выплеснул себе на лицо воду из ковша.

К ним подошёл молодой казак и присев на чурбачок, обратился к казаку с седлом.

– Дядька Агей, наш князь то снова чудит. Кажное утро ножи в сколоченные доски кидает, да ещё всякие острые предметы, – завел разговор молодой казак.

– Хм. А ты как думал Никола? Их благородия хоть и молоды, да только обучение у них правильное, не всякого казака такому учат. Казак в разведке и нож или кинжал кинуть во врага должен уметь, чтобы значит по тихому часового убрать. Тебе бы на ус мотать, а не языком балакать, – ответил Агей Николе.

– Скоро домой поедем на побывку. Я вот скопил гроши, домой приеду ешо скотины прикуплю, да сараи перестроить надо. Сыновья пока дома, а на будущий год старшему справу готовить, служить пойдёт, – включился в разговор казак, который возился с уздой.

– Тебе Василий, есть кому с хозяйством возиться. Вон четыре сына и две дочери. А Алёна у тебя вроде снова на сносях. Ты вообще когда дома живёшь слезаешь с неё? – вроде как в шутку ухмыльнулся Фрол, а Агей и Никола заулыбались.

– Большая семья – крепкое хозяйство, – философски отозвался Василий.

– Подметили, князь наш поменялся. Вот в том бою, где его ранили, с наскоку узкоглазых брали, а вот с обозом совсем по другому. Ухватки у него какие то другие. Тимофей Алёхин всё присматривается, гутарит, что таких он не знает, – продолжил разговор Агей.

– Тимоха хороший казак, из потомственных пластунов, в нашей сотне немного найдётся кто его повалять сможет. Знает что присмотреть и чему новому поучиться, – поддержал разговор Василий.

По двору перемещались казаки начался обычный день, забот у всех хватало. Вскоре позавтракают и на развод. Муштрой казаков не изводили, но и бесцельного шатания не наблюдалось.

Через сутки вернулся Валов. По его виду можно было понять, что находится он в прекрасном настроении.

– Тихон Семенович, вы как именинник, – поприветствовал я сотника.

– Приятные новости, Иван Дмитриевич, подписано представление о награждении. Ещё мне по секрету сообщили, что ждут нас очередные звания. Григорий Васильевич кстати тоже в списки попал, – вполне с довольным видом вещал Валов.

Сотник ещё долго радовался новостям, думаю, что его ожидает повышение по карьерной лестнице. Я в мыслях вернулся к размышлениям о своей роли в этом мире. Может мне отписать пробное письмо от анонима к Николаю Второму. Обозначить даты, поиграть так сказать на мистику. А то ведь не поверит если сказать правду о дальнейшей судьбе Империи. Прикидывая последующие последствия решил, что письмо надо писать. Снова и снова я прикидывал какими должны быть мои действия, чтобы вмешаться в ход истории. Однако всё больше понимал, что один я не в силах что либо исправить. Причин было много, это и зарвавшиеся дворяне, и угнетенные крестьяне. «Добрая» помощь с одного очень симпатичного острова, где расположились наши партнеры англичане. Хотя я понимал, что просто стоять в стороне не в моём характере. В который раз приходил к выводу, что нужна команда. Письмо отправлю во время поездки в столицу. Так что время есть подумать над содержанием.

Поезд министра сообщений уехал. У нас шли будни служивых. В конце недели я съездил в Харбин, забрал переделанные Маузеры. Посетил заведение «Мадам Элизы» и заехал в госпитальный приют. Григорий уверенно шёл на поправку и я предложил ему перебраться пункт нашей дислокации, тем более на станции был медик. Думаю с перевязками проблем не будет. Да и напрягать Гришу никто не собирался. Я зашёл в кабинет к Панкову, занёс подарки в виде пирожного и конфет медсёстрам. Доктор сказал, что нам нужно поговорить, помялся некоторое время. Я предложил не стесняться.

– Иван Дмитриевич, я знаю, что вы искали надежных людей, для осуществления своих планов. Хочу порекомендовать вам своего младшего брата. Он закончил механическое училище, имеет опыт работы. Не побоюсь сказать, что из него получился неплохой инженер. Я в письме ему сообщил о вас. Брат очень заинтересовался и будет ждать вашего решения, – Панков с ожиданием посмотрел на меня.

– Роман Иссидорович, я с удовольствием встречусь с вашим братом. Тем более, что вы рекомендуете его. В начале июля мы с Григорием воспользуемся отпусками. Планируем посетить столицу. Дайте адрес вашего брата и я отправлю ему приглашение.

– Если честно, князь, я бы и сам поучаствовал в научных разработках таких лекарств. Это будет величайший прорыв в медицине.

– Я обязательно это учту, – улыбаясь, я успокоил Панкова.

Было очень даже неплохо если такой ответственный человек, как Панков возьмётся за мой проект. Поэтому я предложил ему подумать о замене, здесь в госпитале, до конца июля. Доктор заверил меня, что непременно этим займётся.

Через три дня Григорий вернулся в расположение сотни. Сотник поручил ему заниматься с казаками тренировками и стрельбами. Всю неделю я ездил в патрули, никакого экстрима не было, видимо хунхузы попритихли, хотя позже убедился в ошибочном убеждении. Переделанные Маузеры забрали и сложили себе в багаж, оставив с Григорием себе по одному. Гриша взялся тут же пристреливать свой, для этого он отходил метров на триста от нашего расположения. Наш сотник, узнав, долго восхищался. Пришлось подарить и ему, чтобы его жаба не задушила. Теперь ходит довольный как кот, которому банку сметаны дали. По вечерам начали разрабатывать тактику глубинных рейдов по тылам противника. Григорий ни разу не удивился, заявив что такими делами вполне занимались пластуны. А перед сном я по прежнему размышлял о своей роли в судьбе России. Нет, я не релаксировал. В прошлой жизни или в будущей я и не такими делами занимался, в том числе и ликвидацией нехороших «редисок». Да и тоской по социализму не маялся, хоть и вырос в такой стране. По рассказам родителей Россия достаточно хорошо развивалась, с приличными темпами в экономике. На мой взгляд, гибель десятков миллионов людей для достижения социализма, большая плата. Точнее непомерная. Хотя реформы нужны стране. Я и Коленьку, царя нашего, грохну если понадобится. Правда хочется, чтобы он всё таки сам додумался, или поможем ему. Вот так и строил перед сном планы достойные Наполеона.

Пошла третья декада июня. Валов уезжал на три дня, вернулся какой то возбужденный. На улице стояла жара и мы с Григорием сидели на веранде наблюдая как казаки валяют друг друга на тренировке. Патрули отправили с унтер офицерами во главе. Приехав, Тихон Семёнович позвал нас в канцелярию.

– Господа офицеры, у меня важная новость, – заявил он.

– Поделитесь с нами Тихон Семёнович, – отозвался Григорий.

– Нам дано распоряжение готовить территорию для увеличения личного состава. Нас формируют как отдельный дивизион, с двумя полными сотнями и добавят конную артиллерийскую батарею. Четыре трёхдюймовые пушки с расчётами и офицерами. Нам требуется подать списки на повышение чинов унтеров и вахмистров. Пополнение будет из рядовых казаков. Офицеров не хватает. Выпуск из училищ будет только в середине лета. Вам Григорий Васильевич дадут чин сотника. Вам, Иван Дмитриевич – штабс-ротмистра. Я получаю чин есаула, – Валов прервался, чтобы выпить воды.

– С чего такая суета? – спросил я.

– Восстание боксёров набирает силу. Хунхузы сбиваются в отряды до тысячи и более человек. Думаю нас ждёт большая заварушка.

– Предлагаю в списках отразить из наших казаков до младших вахмистров. Мелехова, Алёхина, Лазарева и Петрова. Урядникам дать чины, а из казаков тоже есть старательные, подадим с Григорием списки, – вклинился я в речь Валова, а он продолжил.