50 величайших женщин. Коллекционное издание

С самолета она сошла с газетой в руках. Встречающие молчали.

Александр Фадеев застрелился 13 мая на их даче в Переделкино. Он оставил предсмертное письмо, которое Степановой не показали. Что там было написано, она узнала вместе со всеми, в начале 90-х годов, когда письмо было опубликовано.

После похорон Степанова вернулась на гастроли в Белград. Через два дня она уже была в театре, удивив всех своей волей и выдержкой. Самолет из Будапешта приземлился за два часа до спектакля. Степанова с измученным, землистым лицом молча прошла к себе в гримуборную и так же молча, не слушая соболезнований, вышла на сцену. Играли «Плоды просвещения».

На следующий день в «Трех сестрах» Степанова играла Ирину. Первую свою фразу: «Зачем вспоминать?» – она произнесла с обычной легкостью, но зал вздрогнул. После спектакля она долго сидела, запершись в гримуборной. Она понимала, что спасение у нее теперь только одно – МХАТ. И никто не узнает, чего стоит ей ее спокойная замкнутость…

Она начала работу над новой ролью – Елизаветы в пьесе Шиллера «Мария Стюарт», где ее партнершей была Алла Тарасова. До этого во МХАТе никогда не ставили Шиллера. Успех был необыкновенный. Все сходились на том, что роль Елизаветы была одной из лучших у Степановой, она была создана в расцвете духовных и творческих сил актрисы, обозначив собой вершину ее искусства. Успех этого спектакля утвердил право Степановой на масштабные роли и вывел ее на позиции одной из ведущих актрис театральной России.

После Елизаветы она с блеском сыграла Шарлотту в «Вишневом саде», а потом – перерыв, который длился почти десять лет.

Степанова в роли Калерии в спектакле «Дачники», 1953 г.

МХАТ находился в состоянии затяжного кризиса. Отсутствие сильного руководства, раздоры в труппе, потеря веры в свои силы привели к тому, что театр, казалось, доживал свои последние дни. С мая 1955 года не было главного режиссера, прошли массовые выводы на пенсию старых актеров – тех самых «стариков», кто еще нес в себе дух старого Художественного театра времен Станиславского и Немировича-Данченко. Вынуждены были уйти актрисы редкостной красоты и огромного таланта – Раиса Молчанова, Мария Дурасова, Фаина Шевченко, Лидия Коренева; умерла, не успев узнать, что ее вывели на пенсию, Ольга Книппер-Чехова. Было предложение отправить на пенсию и Анатолия Кторова. К счастью, Кторов остался в труппе, и Степанова начала с ним репетировать пьесу Джерома Килти «Милый лжец».

Этот дуэт станет художественной кульминацией их искусства. Кторов в роли Бернарда Шоу и Степанова в роли известной английской актрисы Патрик Кэмпбелл имели такой успех, который, пожалуй, даже превосходил успех их знаменитых героев. И это при том, что в то же самое время эту же пьесу (хотя и в другом переводе) в Театре имени Моссовета играли Ростислав Плятт и сама Любовь Орлова.

В «Милом лжеце» Степанова и Кторов словно обрели второе дыхание. Раскрепостив какие-то совсем неожиданные силы своих дарований, оба явили вдохновенный взлет таланта. Степанова удивила современным умением мыслить на сцене, особой, свойственной только ей наполненностью внутренней жизни.

Роль знаменитой английской актрисы была ей близка – Патрик Кэмпбелл стойко переносила все жизненные трудности, в ней пленяли жизненная сила и выносливость. Спектакль снят на пленку, его до сих пор показывают по телевидению.

Среди ролей Степановой последних лет надо также упомянуть госпожу Пернель в «Тартюфе» Мольера, Любовницу в пьесе Эдварда Олби «Все кончено», Лику в «Московском хоре» Людмилы Петрушевской и, конечно же, Принцессу Космонополис в специально для нее поставленной пьесе Теннесси Уильямса «Сладкоголосая птица юности». Были и роли – к сожалению, небольшие – в кино, записи на радио. Но постепенно Степанова стала уставать. Спектакли старели, зрители перестали на них ходить. Ангелина Иосифовна много болела. И в 1988 году она решила уйти из театра. «В театре мне стало неинтересно», – сказала она, подавая заявление об уходе. Ее никто особо не удерживал, и МХАТ остался без своей самой выдающейся актрисы, единственной, кто остался в живых из больших актеров старого Художественного театра, последней из живущих, кто играл со Станиславским.

Теперь она целиком отдалась семье. В ее доме сохранялся неизменный тихий, интеллигентный дух, свойственный старым русским актрисам. Она сохранила свое внутреннее благородство и элегантность, никогда не позволяла себе ходить по дому неодетой, в халате и тапочках. Только изящные туфли, прекрасно сшитые костюмы, неизменно превосходная прическа…

В середине 90-х годов умер Шура, старший сын, которого она обожала. Пьющий, безалаберный, непутевый, любимец женщин, много раз женатый, когда-то необыкновенно красивый, добрый человек, последние годы он жил за городом с женой Надей, внучкой Сталина, и множеством собак. Миша, младший, умолил мать не приходить на похороны, зная, как это может подействовать на нее. Ангелина Иосифовна очень тяжело пережила смерть сына. Она начала курить и часами молча сидела за столом, лицо стало серым, землистым, очень усталым. Ведь в ее жизни больше не было театра, в котором она могла залечить любые раны…

Но родной театр все же не стал ей чужим. В 1995 году во МХАТе отметили ее девяностолетие – скромно и очень красиво. А когда в 1998 году отмечали столетие Художественного театра, она специально ездила к Зайцеву, выбирать платье. Степанова сразила зайцевских манекенщиц – она сохранила потрясающую фигуру, с удивительной тщательностью и вкусом выбирала платье, ее движения были удивительно изящны… А ей было уже 93 года!

Последние годы она редко выходила из дома, общалась только с несколькими близкими людьми, к телефону подходила только в определенные часы. 13 мая ни с кем не общалась – это был день смерти Александра Фадеева, которого она помнила до последних дней. Раз в две недели приезжала в театр – сделать прическу, узнать, что происходит в ее родных стенах…

Умерла Ангелина Иосифовна 17 мая 2000 года – во сне. Ее похоронили на Новодевичьем кладбище, в одной могиле с мужем, Александром Фадеевым.

Он говорил про нее: «Таких, как Лина, не бывает».

Мария Бабанова

ХРУСТАЛЬНАЯ ЛЕГЕНДА

Ее гениальную игру помнят несколько поколений театралов. Ее хрустальный, вечно молодой голос до сих пор живет в душах тех, кто имел счастье его слышать. Она стала легендой еще при жизни – и легенда надолго переживет ее.

…Впервые я увидел Марию Ивановну Бабанову на сцене еще студентом первого курса. Мы с приятелем гуляли по улице Герцена и вдруг увидели афишу спектакля «Таня» по пьесе Арбузова. Мне почему-то показалось, что это пьеса про Зою Космодемьянскую – героиню Великой Отечественной войны; Таней она назвалась немцам, когда ее схватили, и именно Таней ее называла вся страна, пока не выяснилось ее настоящее имя. Мы купили билеты с рук – в кассе не было ни одного билета – и вошли в зал. Когда началась пьеса, на сцену вышла хрупкая женщина, на вид ей было около пятидесяти лет, и я все никак не мог понять, при чем тут Зоя Космодемьянская и почему эта немолодая актриса играет молодую девушку. Но уже через несколько минут, когда Мария Бабанова – а это была она – заговорила, я забыл про все, очарованный магией ее игры и волшебством ее необыкновенного голоса.

Как это ни странно, ее семья не была связана с искусством; она даже не была особо интеллигентной. Мать, Екатерина Васильевна Прусакова, была из замоскворецких купцов. По большой любви она вышла замуж за Ивана Ивановича Бабанова, сына крестьянина из села Иваново и дочери главы цыганского табора, осевшего в селе. Цыганская кровь дала ему красивую, благородную внешность, любовь к спорту (извечного цыганского коня

Иван Иванович заменил на велосипед, которым владел столь же виртуозно) – и неимоверную скупость. Даже деньги, подаренные к празднику его дочери, он отбирал и складывал в копилку. В свое время семья Прусаковых согласилась на их брак только при условии, что он бросит завод, где работал токарем, и будет работать в одном из семейных магазинов. Бабанову не хотелось, но он все же согласился.

Их единственная дочь Мария родилась 11 ноября 1900 года. Она никогда не чувствовала себя своей в этой насквозь купеческой семье, где стремления девочки «к прекрасному» казались блажью и вышучивались. Как потом напишет драматург Виктор Розов, «она родилась в своей семье, как звездный мальчик в семье дровосека». Муся унаследовала от отца не только утонченность черт лица, но и подвижность, любовь к спорту, но даже отец не поддерживал в ней эту жажду свободного, неограниченного движения: от Муси требовалось сидеть тихо и вышивать. А она это ненавидела…

Неудивительно, что она с радостью ходила в школу, точнее, в училище Московского общества распространения коммерческого образования, где уровень предоставляемых знаний был заметно выше гимназического стандарта. Муся часто выступала на утренниках с чтением стихов. Репетировала даже роль в школьной постановке, но заболела от волнения перед самой премьерой. Эта повышенная чувствительность еще не раз даст о себе знать в будущем.

Увлекалась Муся и спортом: играла в пинг-понг, волейбол, футбол… Эту любовь она тоже сохранила на всю жизнь.

Муся окончила училище в 1915 году. Сначала она поступила на естественное отделение Коммерческого института, потом перевелась на Высшие женские курсы. Было такое время, когда жизнь была гораздо интереснее любой учебы. Революция многое изменила в их жизни. Все имущество было конфисковано – даже та копилка, куда складывались «до поры» Мусины подаренные деньги; бабушку, бывшую главу семьи, от переживаний разбил паралич – она умерла только через 12 лет; Иван Иванович вернулся на завод – быть рабочим стало жизненно необходимо. Муся упивалась наступившей свободой. Она поступила сначала в дошкольный отдел Наробраза, затем в школьный отдел, незаметно вышла замуж за своего друга детства – семья не знала об этом целый год. Замужество мало что изменило в ее жизни, но тем не менее помогло круто изменить ее судьбу. Это была гостеприимная, открытая, интеллигентная еврейская семья, где много говорили об искусстве, о театре, о политике. Однажды

в дом приехала знаменитая актриса Елена Маврикиевна Грановская, отдаленная родственница этой семьи. Услышав из соседней комнаты хрустальный голос Муси, она сказала: «С таким голосом надо на сцену!»

И Муся пошла на сцену.

В 1919 году она поступила в театральную студию ХПСРО – Художественно-просветительного союза рабочих организаций; во главе студии стоял Федор Федорович Комиссаржевский – брат великой Веры Комиссаржевской, один из самых образованных и энергичных театральных деятелей того времени. Занятия шли в здании театра «бывшего Зон» на Триумфальной площади; целью обучения было воспитание «универсального актера», поэтому студийцы занимались и словом, и пением, и движением. Балетным отделением руководил известнейший танцовщик Михаил Мордкин, в студии занимались многие будущие знаменитости: великолепная певица Валерия Барсова, известный танцор Большого театра Асаф Мессерер, знаменитые артисты Игорь Ильинский и Михаил Жаров… Бабанова и Ильинский вместе сыграли в спектакле «Свадьба Фигаро» по Бомарше: она играла Фаншетту, он – ее дядю, садовника Антонио. Игра ее, как вспоминают, уже тогда была безупречна.

Вскоре Комиссаржевский уехал в Англию на театральную выставку и не вернулся. Студийцы разбежались кто куда, кое-кто остался в здании студии. Ждали чего-то… И дождались. Из освобожденного Новороссийска в Москву вернулся Всеволод Эмильевич Мейерхольд, известнейший театральный режиссер. Уже тогда его имя было окутано легендами: в день его премьеры лермонтовского «Маскарада» – пьесы, по всеобщему убеждению, проклятой – пала царская Россия: император Николай II отрекся от престола. Мейерхольд сразу же возглавил театральный отдел Наркомпроса (ТЕО), «Театральный Октябрь» и Театр РСФСР Первый, который получил здание «б. Зон» – вместе со всеми, кто там обретался. Поначалу Бабанова была в массовках: только один раз ей доверили произнести реплику; но все смеялись, хотя слова была трагические, и реплику отняли. Так и продолжалось: днем Наркомпрос, вечером массовка. Вскоре она ушла из Наркомпроса, чтобы последовать за Мейерхольдом. Дома, как обычно, она ничего никому не сказала.

К 1922 году Мейерхольд постепенно растерял все свои должности: он ушел из ТЕО, Театр РСФСР Первый был закрыт, а к «Октябрю» он охладел. И он перешел в Государственные высшие режиссерские мастерские – ГВЫРМ. Бабанова пытается поступить туда – и поначалу ее не хотят принимать: на том основании, что ее… нечему учить. Но ее все-таки приняли. И сразу же дали главную роль Стеллы в студийном спектакле «Великодушный рогоносец» по пьесе Фернана Кроммелинка. Ее партнером был Игорь Ильинский.

Время диктовало свои правила: спектаклю не должны требоваться здание, сложный реквизит, масштабные декорации; ничего нельзя было достать. Поэтому спектакль игрался на специальном станке, сделанном из подручных материалов: площадки, скаты, три колеса, покрашенные театральным гримом и сажей, вращающиеся двери. Актеры были одеты в «прозодежду» – одинаковые синие рабочие комбинезоны. Вся постановка обошлась в 200 рублей.

Главной идеей театра Мейерхольда была биомеханика; он сделал из актеров механических кукол, а из спектакля – акробатический этюд. Движение доминировало над переживанием, успешно заменяя смысл. Сейчас это трудно себе вообразить; тогда это было революцией. Первое представление «Великолепного рогоносца», состоявшееся 25 апреля 1922 года, совершило переворот в представлении публики о театре. На следующее утро Бабанова проснулась знаменитой.

А накануне вечером она, заплаканная, шла после премьеры домой, желая броситься под трамвай, но трамваи тогда в Москве ходили очень редко…

Единственным, что выбивалось из общей механистичности постановки, была Стелла – она была живой, полной нежности, наивности и почти детской легкости. Ее душа пробивалась к зрителю сквозь точно выверенный рисунок движения труппы. Мейерхольд счел это недостатком, но потом понял, что это было главной удачей его спектакля, потому что Стелла одухотворяла мертвую машину «Рогоносца». Постановка имела феерический, скандальный, грандиозный успех.

Для Бабановой началась новая жизнь: репетиции, спектакли, гастроли… Тихо распался ее брак: мужа командировали в Семипалатинск, а она осталась с театром. Театр был ее главной страстью, а ее божеством был Мейерхольд, в котором воплотились для нее все мечты о театре. Когда он в 1922 году принял на себя руководство Театром Революции, Бабанова перешла в труппу этого театра. Вместе с ней в труппе были Дмитрий Орлов, многолетний партнер Бабановой, и Николай Охлопков, ее партнер по «Рогоносцу» (он играл Волопаса) – будущий глава этого театра. Театр отвоевал себе здание бывшей Оперетты Потопчиной близ Никитских ворот. Именно на этой сцене Бабановой суждено будет провести большую часть своей долгой театральной жизни.

Первой постановкой нового театра была пьеса Островского «Доходное место». Бабановой была поручена роль глуповатой и наивной Поленьки Кукушкиной. В этой роли Бабановой пригодилось ее замоскворецкое прошлое – говор, поведение, мысли Поленьки были безупречно подлинны. После премьеры 15 мая 1923 года «Доходное место» стало на долгие годы самым популярным спектаклем театра. Мастерство, талант Бабановой были сразу же оценены и критикой, и зрителями. Ее приветствовали как новую актрису – носительницу новой техники и новых идей. Имя Бабановой засияло над театральной Москвой.

В августе 1923 года Мейерхольд с женой Зинаидой Райх уехали отдыхать за границу, и Театр Революции начал репетировать мелодраму Алексея Файко «Озеро Люль». Режиссером был Абрам Роом – будущий известнейший кинорежиссер. Бабановой досталась небольшая роль шантанной певички и содержанки Жоржетты Бьенэмэ. Несмотря на маленький размер роли, ходили на спектакль в основном ради Бабановой – ее игра вывела Жоржетту в центр спектакля; на всех афишах рисовали только Бабанову. На «Озеро Люль» зрители валили валом… А над Бабановой нависла угроза «сужения амплуа» – ей стали одну за другой поручать роли развращенных женщин. И она с блеском их играла. Секрет был в том, что Бабанова как никто другой умела передать не только и не столько внешний блеск подобных героинь, но и их внутренний мир – опустошенность, нравственную и духовную неразбуженность, даже детскость. Ее куртизанки и шансонетки были, по сути дела, девочками, которых жизнь слишком рано заставила быть женщинами. Зрители это чувствовали и любили их так же сильно, как саму Бабанову.

В своем следующем спектакле-обозрении «Д.Е.» («Даешь Европу!») Мейерхольд задействовал Бабанову в нескольких подобного рода танцевально-вокальных эпизодах: в «Чонге», танце апашей и танцевальном номере «Лесбос» – в нем Бабанова впервые встретится с Зинаидой Райх, своей будущей партнершей и соперницей; Мейерхольд понемногу начал занимать свою обожаемую жену в своих спектаклях. Звездой спектакля был молодой Эраст Гарин – впоследствии знаменитый актер; он сыграл в этом спектакле сразу семь ролей. И, конечно, Бабанова – публика ждала каждого ее появления на сцене.

Такой успех ее мучил: ей казалось, что если хлопают ее «разложившимся» героиням, это общественно вредно. А зрители понимали совсем другое: если общество не способно достойно обращаться с такой чудесной, нереальной женщиной, которую играла – и которой была – Бабанова, это общество не имеет права на существование…

Так же спокойно, как развелась, Бабанова снова вышла замуж за своего партнера по «Д.Е.» Давида Яковлевича Липмана, очень доброго и милого человека. Он был ей рыцарски предан, обожал ее, а она это позволяла. Они были на «вы». Он сознательно взял на себя роль «мужа знаменитости» – лишь бы быть рядом с нею, помогать ей жить, идти вместе с нею в театр и домой…

Следующие роли Бабановой – соблазнительница Рита Керн в «Воздушном пироге» Бориса Ромашова, сыгранная в Театре Революции, миллионерская дочка в фильме «Сердца и доллары» Николая Петрова – были такого же плана. Сниматься она больше не хотела – боялась, что свет юпитеров сожжет ей глаза.

Такой же была и роль Tea в «Учителе Бубусе» Файко. Драматург, очарованный Бабановой, написал эту пьесу специально для нее: ей предназначалась главная роль Стефки. Но роль понравилась Райх – и Бабановой досталась эпизодическая роль Tea, одной из развратных сестер Баазе…

Но успех Бабановой затмевал Райх. И началось постепенное выживание «ненужной примы» из театра Мейерхольда – ТИМа. В один прекрасный день обнаружилось, что «Бубус» внезапно перенесли: на тот день, когда в Театре Революции идет «Воздушный пирог». Бабанова в истерике бегала из одного театра в другой, пока «Пирог» не согласились заменить. В конце концов она ушла из Театра Революции. Она решила остаться с Мейерхольдом, предпочтя играть эпизоды, но зато быть рядом с обожаемым Мастером.

Она участвует в спектакле «Рычи, Китай!» по пьесе Сергея Третьякова; ставил спектакль В. Федоров. Сначала ей опять дали такую же роль – глупой туристки Корделии. Но она впервые взбунтовалась и получила роль Боя – китайского мальчика на теплоходе. Роль крошечная, всего три эпизода… Но Бабанова смогла сделать из нее стержень, на котором держался весь спектакль. Во многом благодаря Мейерхольду – накануне премьеры он зашел на репетицию и за сорок минут сделал всю роль заново.

Премьера состоялась 23 января 1926 года. Роль Боя считается одной из вершин театрального искусства.

Бабанова была невероятно популярна – и это в то время, когда на московских сценах блистали Алиса Коонен, Софья Гиацинтова, Цецилия Мансурова, Вера Пашенная… Но в Бабановой новое, нарождающееся поколение видело свой идеал: маленькая, хрупкая девушка с хрустальным голосом воплотила в себе все ожидания времени. Это была тайна, волшебство, легенда…

И в это время Мейерхольд начинает репетировать один из своих лучших спектаклей – «Ревизора» Гоголя. Центром его должна была стать Зинаида Райх – Анна Андреевна; Бабановой досталась роль Марьи Антоновны. Хлестакова играл Гарин. Бабанова играла девочку-подростка, которой властная, ревнивая мать, «гвардейская тигресса», не дает повзрослеть. Вне пьесы все было точно так же: ревнивая Райх тоже не давала Бабановой развернуться. По ее настоянию были убраны выигрышные для Бабановой сцены. Романс, который удивительно пела своим чистым голосом Марья Антоновна, был сначала сокращен – от первоначальных четырех куплетов за несколько репетиций остался всего один, да и тот Бабанова была вынуждена петь в глубине сцены. Стоило Андрею Белому прийти на репетицию и похвалить Бабанову, как ее роль снова сократили… Бабанова терпела: для нее превыше всего – всех обид, унижений, синяков от щипков Райх – была возможность быть рядом с Мейерхольдом. А он винил ее во всем. Например, на премьере у Гарина от волнения сел голос, и он попросил оркестр играть потише; разъяренный Мейерхольд за кулисами обвинял дирижера в том, что тот сорвал спектакль, потому что его подкупила Бабанова. Она написала Мейерхольду и Райх письмо, где униженно оправдывалась за несуществующие грехи… Но финал был неизбежен.