Навязанный рай

– Извини, соврал. – Я сделал вид, что сконфузился. И соврал второй раз: – Не умею я красками рисовать.

– Жаль… – расстроилась она, продолжая рассматривать свой портрет. – А здорово было бы… Я уже портрет в своей комнате на стене представила… Люська от зависти лопнула бы…

– Так видела ты этого человека, или нет? – мягко повторил я, возвращая её из мечтаний на грешную землю.

Она оторвала взгляд от своего портрета, посмотрела на меня и неожиданно возмутилась:

– Да что ты всё допытываешься, кто он, да что он? Ты не из ФСБ?

– А что, похож?

Верунчик в очередной раз окинула меня взглядом.

– Не-е… – то ли разочарованно, то ли с облегчением протянула она. – Те коньяк жрут, что лошади, и задарма в постель тащат.

– Тогда колись, – рассмеялся я.

– Ну, видела, – пожала она плечами. – Только ведь информация денег стоит.

– Приехали, – фыркнул я. – Я тебя обедом угощаю, а ты мне помочь не хочешь.

– Выходит, обед не бескорыстен, как ты божился? – поймала меня на слове Верунчик. И это была уже не женская логика. Обычная, нормальная. Более того – железная, против которой, как против лома, аргументов нет.

– Держи. – Я протянул Верунчику десять долларов. – Только Афанасию не показывай, отберёт.

– Ага… – как-то неуверенно сказала она, пряча купюру в кармашек курточки, и я понял, что Афанасию не придётся деньги отбирать – сама отдаст. Странные всё-таки создания эти женщины. Сутенёр проституцией заниматься заставляет, бьёт, если мало заработает, а ей только одного и надо – лишь бы он рядом был, защитничек хренов…

– Рассказывай, – вздохнул я.

– Так рассказывать-то нечего! – рассмеялась Верунчик. – Не числится этот лысый среди моих клиентов. Заходит сюда изредка, обедает. Пару раз, как ты, обедом угощал, но на этом и всё. Уж я так и эдак, а он ни в какую, лишь посмеивается. А когда Афоня за мой «простой» попытался с него деньги востребовать, то он с ним гораздо мягче, чем ты, поступил. Достал из кармана целковый, согнул между пальцами, а затем между ладонями прокатал. Не так, чтобы до конца, а до половины. Посмотрел на свою работу, сказал огорчённо, что, мол, постарел, раньше в трубочку скатывал, а сейчас только так может. Сунул Афоне в карман и пошёл себе. Я тогда, как морду растерянную Афони увидела, дико захохотала, а он, гад, мне за это фингал поставил…

Да уж, я с Афоней жёстче поступил. Молниеносно, так что вокруг никто ничего не понял, ткнул под шейную мышцу прямой ладонью, и сутенёр минут на пять выключился. После такого удара, спазмирующего сонную артерию и обрекающего мозг на кислородное голодание, человек себя чувствует похуже, чем после нокдауна. Главное, не переусердствовать. Ударишь сильнее, и перед тобой труп. Но чувство удара у меня, кажется, заложено на генетическом уровне. Рука сама знает, с какой силой бить заморыша, а с какой – культуриста. Впрочем, на генетическом уровне у меня и не то ещё записано – ежели бы сведущие люди знали, в кунсткамеру поместили…

– А о чём вы за столом с ним говорили?

– Да ни о чём, – передёрнула плечиками Верунчик. – Так, трёп пустопорожний… Как с тобой вот.

В этот момент у столика появился официант с моей порцией шурпы.

– Спасибо, Валера, – кивнул я и расплатился. – Достаточно?

Он глянул на деньги, кивнул.

– Заходите к нам ещё.

– Всенепременно.

Официант скрылся за дверью в зал ресторана, и я поднялся из-за стола.

– Ты куда? А шурпа? – несказанно удивилась Верунчик.

Тогда я наклонился и сказал, глядя в глаза, полные недоумения:

– Верунчик, сегодняшним обедом и общением с тобой я сыт по самое некуда.

И провёл большим пальцем по горлу.

Глава третья

Сев в «жигули», я выехал со стоянки. И чёрт меня дёрнул принять участие в телевизионной викторине! Словно её название «Кому повезёт» подтолкнуло лишний раз убедиться, что я действительно Везунчик! Если бы деньги представляли для меня особый интерес, давно махнул бы в Лас-Вегас, сорвал куш миллионов в двадцать на каком-нибудь электронном игровом автомате, чтобы никто подкопаться не смог к моему везению, и жил бы себе без бед, припеваючи… Но чувство самосохранения подсказывало, что так делать нельзя. Будто имелся в сознании предохранитель, запрещающий выделяться из общей массы, и над всем превалировало предчувствие – стоит проявить себя, как мной тут же заинтересуются. Нет, не пресловутые компетентные органы, а некто похуже, неопределённый, как ужас из детских снов, а потому неотвратимый. Поэтому я использовал своё везение по чуть-чуть: играл во всевозможные тотализаторы, стараясь в каждой букмекерской конторе появляться не чаще, чем раз в полгода; в казино, чтобы не засветиться в глазах персонала, срывал банк исключительно на игровых автоматах, чаще «одноруких бандитах»; покупал билеты различных лотерей, опять же с невысоким призовым фондом… В общем, как уже говорил, у меня имелся тысяча и один способ лёгкого и безопасного получения нетрудовых доходов средствами, не противоречащими, за редким исключением, уголовному кодексу. Главное – не жадничать и не «светиться». Хотя мог позволить себе и квартиру с евроремонтом, и иномарку, а не «жигули»… Да многое себе мог позволить, однако даже в ресторанах не шиковал, лишь изредка заказывая к обеду что-нибудь из деликатесов. Как красную икру с Верунчиком.

И всё же долго так продолжаться не могло. Выигрывая время от времени в столь небольшом городке, как Холмовск, я рано или поздно обратил бы на себя внимание. Поэтому и решился поучаствовать в телевизионной викторине с относительно небольшим призовым фондом. Двадцать тысяч долларов должны были на год-два обеспечить меня безбедным существованием, а дальше можно и возобновить свою деятельность. С максимальной осторожностью.

В случае с викториной предчувствие опасности не сработало, и после разговора с Верунчиком я понял, почему. Слишком много общего между мной и Ремишевским, если не по крови, то по духу. Тревожное предположение, с детства угнездившееся в сознании, что не я один такой в нашем грешном мире, обратилось в твёрдую уверенность. Никогда не предпринимал попыток искать встречи с себе подобными, – на подкорковом уровне сознания был уверен, что ни к чему хорошему это не приведёт. Личность бунтовала и не хотела становиться одной из многих; хотелось быть в единственном числе и не менять уклад жизни. К сожалению, не только от меня это зависело… И напрасно я клял себя за то, что рискнул участвовать в телевизионной викторине. Из-за одного случая с выигрышем двадцати тысяч долларов на меня никто бы не обратил внимания. Каждую неделю таких счастливчиков с десяток по стране наберётся, к тому же с выигрышами покрупнее. Так что заинтересовались мною давно…

Нехорошо засосало под ложечной. Что-то я упустил, недооценил. В том числе и ситуацию. Похоже, с предположением, что в Холмовске я смогу пробыть ещё две-три недели, придётся расстаться. Не пришлось бы, как в шпионских детективах, «рвать когти» немедленно.

Припарковав машину возле универмага, я вошёл в магазин и купил адидасовские кроссовки. Если уж предстоит удариться в бега, то обувь должна быть добротной. Хотел купить ещё неброские джинсы и пару футболок, но передумал. Если меня «пасут», то цель покупок станет очевидной. Никакое преддверие лета не оправдает их в глазах наблюдателя.

Бросив коробку с обувью на переднее сиденье, я отъехал от тротуара, и только тогда почувствовал, что в салоне машины я не один. Поздно почувствовал – подвела в этот раз интуиция.

– Сиди спокойно, не оглядывайся, в зеркальце не смотри, – донёсся с заднего сиденья хрипловатый мужской голос, и в затылок упёрлось холодное дуло пистолета. – Руки от баранки не отрывай.

Непроизвольно глаза всё же скосились на зеркальце заднего вида, но оно оказалось предусмотрительно отвёрнуто в сторону непрошеным пассажиром.

– Я сказал, не смотреть, – пожурил он. – Если, конечно, не хочешь, чтобы твои мозги по ветровому стеклу расплескались.

Первый испуг прошёл, и в голове воцарилась холодная рассудительность. Психологи спецподразделения «Аз» и не тому учили, хотя полный курс я пройти не успел из-за отчисления. И я стал поступать по инструкции, предписывающей разговором отвлечь налётчика, рассеять его внимание, чтобы обрести шанс для манёвра.

– У меня во внутреннем кармане двести долларов с мелочью, – сказал я. – Всё, что есть. Сам достанешь портмоне, или мне вынуть?

– Не надо.

– Что же тогда? Машина понадобилась?

– Твоим «жигулям» место на свалке, – хмыкнул налётчик. – Даже на запчасти не годится.

– Тогда что нужно? – продолжал я, потихоньку наращивая скорость и выискивая глазами на обочине столб помощнее.

– Пока нужно, чтобы сбросил скорость и ехал спокойно. Врежешься в столб, я, в худшем случае, несколькими переломами отделаюсь, а тебя с дыркой в голове никто не реанимирует.

Я сбросил скорость. Версия об ограблении отпадала. Да и не очень-то в неё верилось с самого начала. Будь это обыкновенный грабитель, я бы почувствовал его присутствие, садясь в машину. Как бы он ни прятался.

– Куда ехать?

– Прямо, и строго соблюдая правила дорожного движения.

– Узнаю родную ГИБДД, – проворчал я. – Вы теперь так взимаете штраф с водителей, не застегнувших ремень безопасности?