Отличники от других… Вторая четверть

– Владик. Дай своим глазам отдохнуть, – продолжила вторжение Оксана, ласково прикоснувшись к лицу, чтобы снять с меня очки.

– М-м-м! Ну не на-адо, – попробовал я протестовать, хотя в глубине души был тронут заботой девушки.

Она быстро спрятала их в свою сумочку, а потом закрыла своими тёплыми ладошками мне глаза.

– Всё. Теперь спи.

Это было настолько неожиданно, что я замер, не предпринимая попыток отстранить её руки от своего лица. Так и сидел, притихший, не зная, что делать. Она мягко притянула меня за голову вниз, к себе на колени, и я почувствовал, что лежу на мягком вязаном, том самом «нашем» шарфике, свёрнутом в виде подушки. «Ещё не хватало, чтобы она начала меня гладить по голове, как ребёнка», – успел подумать я, прежде чем ощутил прикосновения её рук к своим волосам. Не хотелось открывать глаза. Не хотелось нарушать эту реальность (а, может быть это был всё-таки сон?) своими глупыми протестами. И копаться в своих чувствах, раскладывая свои поступки на правильные и неправильные полочки, тоже не хотелось. Вскоре подумал, что не прочь выполнить её команду. Оксана осторожно взяла из моих рук книжку, позволив окончательно расслабиться. Мерный гул «Икаруса» куда-то делся, и только мягкое покачивание, как в детстве напоминало о продолжающемся путешествии.

В Москве. Всё будет хорошо

Утром приехал папа. В одиннадцать часов, когда Маша ещё нежилась в постели, зазвонил телефон, и такой родной басовитый голос пожелал доброго утра. Девушка, мигом проснувшись, выскочила из тёплой кровати и в три прыжка добралась до ванной. И, пока Фёдор Тимофеевич покупал в баре гостиницы закуски, чтобы позавтракать с дочерью в номере, и поднимался на лифте, она успела принять душ, высушить волосы феном и одеться, чтобы встретить отца и быть готовой к любым событиям начавшегося дня. Досадовала лишь необходимость ходить с костылём. Протез разваливался и едва держался на ноге.

– Папка! Как я рада, что ты приехал! – бросилась на шею отцу Маша.

– Дочурка! Красавица моя! – прогремел тот с радостной улыбкой.

После переживаний и неизвестности вчерашнего дня он смог успокоиться только сейчас, когда нежно гладил по голове любимую дочку, утонувшую в его крепких объятиях. Поверхность стола быстро заполнилась всякими лакомствами и узенькими стеклянными бутылочками с лимонадом «Fanta», и девушка набросилась на угощение, чувствуя мудрость поговорки о том, что аппетит приходит во время еды. Отец не отставал от дочери, с энтузиазмом поедая бутерброды. Он практически не завтракал, улетая из Ростова ранним рейсом. Вчерашний звонок посреди учебного занятия оказался громом среди ясного неба, заставив Фёдора Тимофеевича срочно поменять расписание своих занятий, согласовать с другими преподавателями и деканом короткий внеплановый отпуск. Пришлось просить ректора о помощи, чтобы организовать по брони Университета билет на самолет в столицу. Всё это время терзали мысли о том, как чувствует себя Машенька. «Должно быть, сильно испугалась такого поворота событий. Ведь, она долго готовилась, надеялась на помощь и успешное протезирование, чтобы снова иметь возможность ходить. Да, выпал из поля зрения этот Ливано-Израильский конфликт, о котором в последние два месяца твердили в „Новостях“. Должен был предвидеть, что эта далёкая локальная война может оказаться опасной для дочери, которую практически одну чуть не отпустил в самое её пекло», – думал он, слушая рассказ Маши, и стараясь дельными советами поддержать её энтузиазм в разрешении внезапно возникшей проблемы. За ночь, проштудировав иностранную медицинскую книжку-справочник, девушка выложила перед отцом стройный план действий:

– Сегодня мы должны позвонить в Филатовскую больницу. Если там не помогут, то нужно поехать в клинику при мединституте им. Сеченова, чтобы там проконсультировали по поводу нового протеза. А, затем, на Коровинское шоссе, 17 в Московское протезно-ортопедическое предприятие. Там самый известный специализированный завод по производству протезов в Союзе. Там же клиника и реабилитационный центр для пациентов, – вещала Мария. – На крайний случай, в Харькове есть «двойник» этого института, может даже более современный, потому что инженеры из Украины проводят исследования и строят экспериментальные управляемые кинематические и кибернетические протезы.

– Дочка, какая ты у меня умница! – не переставал восхищаться Фёдор Тимофеевич, оценив основательность и серьёзность проделанной ей работы. – Откуда ты всё узнала?

Девушка быстро перелистала приобретённую вчера книжку и дала отцу список телефонов. В следующий час они обзвонили не меньше двух десятков специалистов московских учреждений, получив в результате предложение, подъехать на консультацию в институт на Коровинское шоссе, сегодня к 15 часам. Госпитали, в том числе и больница им. Филатова отказались её проконсультировать, поскольку травма была давно, и поводов для хирургического вмешательства в настоящее время нет. Тем более, пациентка не прописана в Москве или в Подмосковье. Затем папа позвонил в Тель-Авив профессору Дезамелю, чтобы предупредить его о проблеме, возникшей с приездом Маши. Они говорили довольно долго и эмоционально. За беглым английским отца девушка не всегда успевала уловить смысл сказанного. Позже, папа рассказал, о чём они с профессором спорили. Тот утверждал, что в связи с форс-мажорными обстоятельствами все действия и взаиморасчеты, уже произведенные и планируемые по заключённому Договору, приостанавливаются. И что Дезамель не сможет выслать Машин протез в Советский Союз почтой, поскольку не полностью уверен, что без примерки и доработки по состоянию её ноги на сегодняшний день, он ей подойдет. Не может дать гарантию как указано в Договоре и не хочет нести финансовых последствий, если при пользовании протезом, она себе навредит ещё больше. Папа убедил собеседника, что если оплатит гарантированный депозит, покрывающий возможные судебные издержки, а также подпишет переданную по факсу копию соглашения о том, что не имеет претензий к его качеству, то тогда возможно будет отправить посылку почтой. Они спорили, сколько это может занять времени. Ведь почта СССР доставляет посылки из-за рубежа от трёх месяцев, а Мария уже сейчас не может нормально пользоваться старым протезом, чтобы ходить. Договорились, что Дезамель организует отправку посылки в Рим, где она будет храниться до востребования до 30 января. А папа сможет забрать её во время своей командировки на симпозиум в Неаполе после Новогодних праздников. Маша попробовала убедить отца, что не стоит в такой ситуации тратить средства, чтобы фактически дважды оплачивать услуги израильских специалистов, если можно получить похожее изделие у нас в стране за эти же или даже меньшие деньги. Но он всё равно решил, что запасной вариант всё же лучше иметь, когда по основному их плану ещё нет определённости. Так и решили. До назначенного для консультации в «МосПРОПе» времени было ещё шесть часов, и Фёдор Тимофеевич предложил Маше погулять по Москве. Они спустились в ресторан гостиницы, где основательно подкрепились перед обещающим быть насыщенным днём. Допивая кофе, Маша предложила сначала заехать к Мишке в институт.

– Вдруг, он сможет отпроситься с занятий и с нами провести этот день? – предположила девушка, посмотрев на отца таким взглядом, что он не смог ей отказать.

Он и сам очень хотел увидеть сына. Соскучился. Тем более, что представился такой случай. Но планировал заехать к нему вечером, чтобы не мешать занятиям Михаила. Только дочке прямо сейчас требовалась психологическая поддержка. И брат мог бы оказать её ей.

– Хорошо, дочурка! Поедем, найдём нашего студента.

Когда спустились из ресторана в холл с непрерывно празднующими на потолке урожай крестьянами и рабочими, папа подошёл к стойке, попросив молодого паренька в фирменном сюртуке вызвать такси. Тот продолжал стоять, узнав в одетой в элегантное пальто красивой стройной девушке с лёгким костылём в руке вчерашнюю заказчицу кофе. Она, похоже, была подопечной этого солидного мужчины в кожаном плаще и шляпе, так походившего на неприветливых людей, привёзших её вчера на чёрной иномарке.

– Молодой человек! Нам такси нужно прямо сейчас! – попробовал стимулировать застывшего работника гостиницы Фёдор Тимофеевич.

Тот испуганно взглянул на клиента и дрожащими пальцами стал крутить диск телефона. Не поднимая глаз, сказал несколько слов в трубку и, озабоченно глядя себе под ноги, неуклюже выскочил из-за стойки. Спотыкаясь, направился к выходу на улицу первым, придержав тяжелую высотную дверь перед гостями, и указал на жёлтую «Волгу» внизу. Папа протянул служащему чаевые, но парень отпрянул как ошпаренный, глупо улыбаясь, задом стал пятиться к закрывшимся под действием мощной пружины дверям. Пожав плечами, отец спустился к машине, помогая дочке устроиться на заднем сиденье.

– Странный молодой человек, – поделился старший Морозов с Марией, когда таксист вырулил с автостоянки на набережную, намереваясь попасть на мост в поток транспорта, движущийся в сторону центра.

– По-моему, я знаю, почему он такой, – усмехнувшись, проговорила Маша.

Отец обернулся с переднего сиденья и внимательно посмотрел дочери в глаза.

– Давай, рассказывай, что у вас с ним случилось?

– Ничего особенного. Просто он не привык ещё видеть разных людей, – спокойно сказала девушка.

– Так это ты его так напугала? – пряча улыбку, спросил отец.

– И не думала. Наверное, он тебя боится.

– Почему?

– Ты производишь впечатление влиятельного чиновника. – После долгого раздумья, наконец, сформулировала ответ Маша.

– Ладно. Не хочешь, не рассказывай. Но я заинтригован, – отозвался папа и отвернулся, уставившись в лобовое стекло.

Такси, проскочив широкий Калининский проспект, теперь с трудом пробиралось в плотном потоке транспорта через широкую площадь, посреди которой здоровенная голова памятника Карлу Марксу рассматривала внушительную колоннаду Большого Театра. Старинная белокаменная церковь с аркой в толстой стене спряталась за старейшей фешенебельной гостиницей Москвы «Метрополь». Памятник основателю и изобретателю первой русской типографии Ивану Фёдорову стоял в тени «Метрополя» здесь же на вымощенном булыжником пригорке. Маша не успевала переключать внимание с одного памятника на другой. В непостижимой логикой последовательности они возникали среди домов различной архитектуры, парков и площадей. Пока ехали к Мишке, она увидела «железного Феликса», вернее бронзового Феликса Дзержинского на высоком пятачке в центре одноимённой площади. С севера площадь окружали в нелепом сочетании монументальное зловеще-серое здание на Лубянке и наполненный игрушками, нравящимися как детям, так и взрослым жизнерадостный «Детский Мир» с высокими в три этажа арочными витражами. Бюст поэта Маяковского у лаконичного торца четырёхэтажного дома, украшенного его же стихами. Маша во все глаза смотрела по сторонам, стараясь не пропустить ни одного дома старинной архитектуры разных стилей, каждый из которых был по-своему уникальным. Москва здесь показалась настолько уютной и не похожей на столицу с её размашистыми проспектами и высотками, что девушка захотела выйти из машины и не торопясь пешком пройтись, насладившись притягательной самобытностью. Очень понравился магазин «Чайный дом» – затейливо украшенный терракотовыми, голубыми и жёлтыми орнаментами с драконами в китайском стиле и черепичными козырьками входов в форме пагод. В нём продавались, как и в прошлом веке, привезённые из колоний,

чай, кофе, какао, шоколад, о чём извещали надписи, стилизованные под китайские иероглифы. Аромат «мокко» и свежемолотой «арабики» можно было почувствовать даже через закрытые окна «Волги». Напротив – торжественное здание Московского Почтамта с тёмно-серыми гранёными колоннами. Чистопрудный бульвар и одна из первых станций метрополитена «Кировская», построенная в 30-х годах, остались справа. Остановившись на перекрёстке за автобусом. Впереди кишело транспортом Садовое кольцо, а вдали высилось здание другой московской «высотки», очень напоминавшее гостиницу, из которой Морозовы недавно вышли. На самом деле, оно тоже было гостиницей «Ленинградская» – почти копией «Украины», но не такой фешенебельной. Ещё один бронзовый революционер Николай Бауман мелькнул между деревьями, когда машина поворачивала на Спартаковскую улицу. Эти места Маша уже помнила из вчерашней поездки на «Запорожце».

– Вот сейчас, направо. Проедем станцию метро и через несколько кварталов тот самый Госпитальный вал, на котором Мишкино общежитие стоит, – сообщила отцу девушка.

– Москвичка ты моя, и тут успела побывать? – улыбнулся Фёдор Тимофеевич, ласково посмотрев на дочь. – А вот теперь задача, самого Мишку найти. Нет идей, откуда поиски начать сможем?

– Давай с общежития. Спросим у дежурной. Она меня помнить должна.

– Хорошо. Куда ехать?

– К новому общежитию из двух высоток. Там ещё трёхэтажная столовая между домами, – пояснила Маша, нетерпеливо высматривая знакомое здание, чтобы показать таксисту.

Яркое солнце осветило башни, укрывшиеся среди деревьев парка. Вчера ночью они казались серыми и скучными, а парк – заброшенным и неуютным.

В холле оказалась не та дежурная, что была в прошлый раз. Маша подошла к ней, и пока отец изучал объявления на доске информации, узнала, в каком корпусе занятия у 3-й группы механико-математического факультета 1 курса (факультет и группу она запомнила еще из того, первого разговора с Мишкой по телефону после его отъезда в Москву). Пока шли через парк к комплексу учебных зданий студенческого городка, девушка с интересом оглядывалась по сторонам. Интересно было наблюдать за пробегающими мимо студентами-первокурсниками, которые здоровались с отцом должно быть, думая, что это преподаватель или даже декан. На Машу молодые люди бросали взгляды, восхищённые и сочувственные. И когда она остановилась, окликнув одного из группки студентов, чтобы спросить дорогу к корпусу «Б», почти все с готовностью согласились проводить до искомого здания красивую девушку, вероятно, новую студентку, которая, наверное, опоздала к началу учебного года из-за травмы. Фёдор Тимофеевич нарочно отстал, наблюдая, как дочка бойко болтала с парнями уже через несколько минут знакомства, а те обступили её со всех сторон, наперебой о чём-то спрашивая и стараясь всячески помочь подняться по лестнице или перешагнуть бордюр. Уже у входа Мария обернувшись, прильнула к высокому худощавому молодому человеку с длинными волосами.

– Папа, познакомься, это Терентий, – громко крикнула она, подзывая отца подойти. – Это о нём я тебе сегодня рассказывала. Он знает, где найти брата.

– Здравствуйте! – робко произнёс студент, не зная, куда деть руки.

– Добрый день, Терентий! – прогудел папа, протянув свою ручищу в приветствии, тем самым избавляя его от неуверенности. – Приятно познакомиться!

– Мне тоже. А как же Маша, не уехала? – встревожено поинтересовался студент, не отводя глаз от девушки.

– Мы с дочкой к Мише приехали. Поможешь его найти? – не стал вдаваться в объяснения папа.

– Конечно, – растерянно ответил тот, с сожалением смирившись, что поговорить с Марией не удастся. – Он скоро выйдет. Сейчас будет математика вон в том корпусе.

Он указал на здание на противоположной стороне аллеи, поделившей парк надвое.

– Терентий, я рада снова тебя увидеть! – вмешалась Маша, стараясь сгладить категоричность слов отца. – Да, не получилось у меня вчера уехать. Но, это и к лучшему. В Израиле война сейчас. А протез, – она кивнула на ногу, – его в Союзе закажем. Так что, смогу скоро это выбросить.

И она приподняла костыль, жестом показав парню свои намерения. Тот взял её ладони своими руками, помогая девушке сохранять равновесие.

– Маша, я мог бы помочь тебе найти нужных врачей в Бурденко. Тебе хирург нужен? Невролог? Протезист? – глядя в глаза Марии, с жаром заговорил Терентий. – Я там многих знаю. Сам лечился несколько месяцев. Главврач меня должен помнить.

– Спасибо тебе! – улыбнулась она. – Не беспокойся. Мы уже созвонились с клиникой на Коровинском. Сегодня меня там ждут на консультацию.

– Отлично! Тогда я смогу вас отвезти. Только отпрошусь сейчас у старосты. – Засуетился студент, резко поворачиваясь, готовый бежать.