Наследники Мишки Квакина. Том IV

– Вот и я не знаю.

– Сколько-то же должны были набросать денег.

– Сколько набросали, до ночи мы не узнаем.

До ночи Пашка крутился, как на иголках, все заглядывая мне в глаза: не пора ли идти? Я ждал. В голове мелькала мыслишка, что отец вполне может припереть злосчастный автомат домой, тем более что мать вечером притащила с работы цепочку, которой раньше к нашему электромошеннику крепился стакан. Не учли мы деревенских реалий: тут бы и самого описанного Сотником Митю Клюквина вместе с его механическим мошенником обокрали.

– Учитесь, дармоеды, – помахала она цепочкой, – все сидите за спиной родителей, как сидни, а мать за вас плечи ломает, пока вы спите без просыпу.

– Ничего мы не спим, – пробурчал Пашка, с тоской глядя на трофей матери.

– Погордыбачь мне еще! – мать замахнулась цепочкой, но бить не стала. – Чешите свиньям варить, нечего тут без дела дроболыхаться, как дохлые медузы в Туапсе.

– Так батя и автомат наш стырит, – глядя на бушующий в железном ободе огонь, озвучил Пашка мои мысли.

– Батя может. Может даже просто на блестящую железку позариться, как сорока.

– Это да, – вздохнул брат, – вон сколько хлама домой натащил.

– Чего прохлаждаетесь, стьюденты? – над забором всплыла лысая отцовская голова. – Заняться нечем? Скучаете? – вкрадчивости в его голосе позавидовал бы и подзывающий бандерлогов удав Каа.

– Мы свиньям варим, – угрюмо ответил Пашка внимательно глядя на родителя: не держит ли он за спиной нашего электромошенника.

– Молодцы, – отец открыл калитку и зашел к нам, – я в вашем возрасте свиней варил, но вы тоже дорастете, если будете батьку слушать. Батька у вас добытчик, – достал из кармана моток провода с вилкой на конце и потряс им.

Я без особого удивления узнал кабель, ранее питавший током наш автомат. Да, Митя Клюквин с таким папашей точно бы никакого автомата не собрал.

– С автомата менял снял, – похвалился отец. – Не будете разинями, так и вы что-нибудь урвете. Ладно, варите, а я пойду, выпью чашечку или стаканчик…

Отец пошел к дому.

– А автомат где? – не выдержав, с надрывом в голосе, вслед ему прокричал вскочивший с пня Пашка.

– Автомат я оставил, – оглянулся отец. – Ночью засаду устрою, – сообщил он доверительно.

– Какую засаду? – не понял я.

– На тех, кто его поставил, – отец понизил голос. – Хочу застукать этих менял на месте преступления.

– Зачем? – в один голос спросили мы с Пашкой.

– Затем, дети мои, что готовится зловещее преступление в правлении, а пресечь преступление – мой долг!

Отец удалился, оставив нас в полной растерянности.

– Что делать? – Пашка метался вокруг костра, словно ночной мотылек вокруг включенной лампочки. – Что теперь делать?

– Сейчас мы туда пойти не можем, – рассуждал я, – светло, нас заметят. Когда стемнеет, отец засядет в засаде – нас поймает…

– Когда идти?! – брат вскочил на свой пень и начал размахивать руками, будто собираясь взлететь.

– Не паникуй, я что-нибудь придумаю.

– Да что ты придумаешь? – Пашка заплакал. – Понавыдумывал автоматов своих!

– Вот еще! – я вскочил с пня. – Это была твоя идея! Твоя!

– Идея моя, а автомат придумал ты. Ты придумал – ты и виноват!

– Да ну тебя! – я плюнул от досады в костер. – Больше не буду с тобой связываться, трясогуз убогий!

– А ты падла! – брат спрыгнул с пня и схватил топор.

Брат был человеком трусливым, но с кандибобером и невероятно жадным и упущенная призрачная выгода вполне могла толкнуть его на какие-нибудь глупости.

Я схватил полено:

– Только попробуй!

– Вот еще, – Пашка воткнул топор в пень. – Я пошутил.

– Я тоже, – я подбросил полено в костер.

– Пока ты тут шутишь, там наши деньги лежат.

– Хватит ныть. Свиньям доварим и пойдем.

– Ура!!! – заорал Пашка и начал прыгать.

– Чего ты скачешь, серенький козлик? – на крыльце стояла мать. – От безделья сбрендил? От полежания тронулся?

– Я рад, что у нас такие родители! – нашелся Пашка.

– Неужели? – растерялась мать.

– И я рад, – поддержал я.

Вдруг поверит, и приготовит на ужин что-нибудь вкусное?

– Ладно, пойду Витьке скажу про вашу радость.

Мать скрылась в доме.

– Если она узнает, что мы ее обманули, – тихо сказал Пашка, – то она нас удавит.

– Угу, – согласился я, – есть такое дело. Если узнает.

До ужина сдернуть в правление не представилось возможности. На ужин мать расщедрилась, сготовив нам с Пашкой по котлете, что было с ее стороны неслыханной щедростью.