Курсант ВМА. Учеба в ВМА им. С. М .Кирова

Нам, кто уже давненько со школьной скамьи, тяжеловато. Но пыхтим, потеем, не сдаемся. Педагоги сплошь и рядом мнс*ы и доценты с кандидатами. Народ битый и многоопытный, свое дело знающий. Мы для них трын-трава, расходный материал. Физику в моей группе ведет бабушка Гофман, точнее доцент Гофман. Бабушкой ее прозывают за глаза, потому что похожа она на старого хомячка. Вполне для нас безвредного. Может быть потому, что по ее предмету мы экзамен не сдаем, а только зачет.

А вот практическую химию в моем отделении ведет доцент Крюкова. Старушка примерно того же возраста, что и Гофман, но спуску нам не дающая. Эта зловредная старушенция за пять месяцев ее цикла всему отделению и мне лично много крови попортила своими дотошными придирками. Не зря старшекурсники при упоминании о ней, напевали переделанные слова известной тогда песенки: «… у доцента Крюковой, погибает взвод…». Видимо, бабка держалась крепко за свое место из-за приличных бабок, которые здесь получала.

Когда к обучаемым относятся пренебрежительно, то и вспоминать о таком месте нет желания. Приятно было заниматься на кафедре биологии. Начальник кафедры – профессор Щербина. Прекрасные педагоги. Всегда вежливые и тактичные. Кабинеты кафедры богато обставлены всевозможными биологическими экспонатами и находками со всего мира. Есть над чем поразмышлять и пофантазировать.

Глядя, например, на пятиметровый бивень мамонта. Или же на срез из свежезамороженных тканей того же животного толщиною в 25 сантиметров. Наши доисторические предки неплохо питались. Если, конечно, им удавалось его добыть. Или, вот, например, в изящных коробочках, перевязанные розовыми бантиками – подарок от китайских «друзей». Копии черепов неандертальцев из керамики. Есть над чем подумать. С учетом того, что в тот период СССР с Китаем враждовал.

Цикл НОРМАЛЬНАЯ АНАТОМИЯ.

Первым циклом на кафедре анатомии было изучение костной системы. Для меня этот предмет был достаточно хорошо знаком еще по медучилищу, но, как оказалось, в училище мы проходили его изучение на уровне строения скворечника. А здесь чуть ли не на молекулярном уровне. И беспрерывно все на латыни. В соседних классах занимались группы африканцев из бывших колоний Португалии, Испании, Италии, и прочих латиноязычных стран. Так для них изучение всех этих премудростей было за игрушку. Знание латинских корней слов капитально облегчало им изучение медицинской терминологии. Нам же приходилось зубрить в буквальном смысле слова. В расчете на то, что понимание придет со временем само по себе. Каждый раздел в изучении системы заканчивался т.н. коллоквиумом. Зачетом по разделу.

Самый тяжелый коллоквиум, из всей костной системы – по черепу. В группе уже давно определились лучшие из лучших и худшие по успеваемости. Меня и все отделение удивлял своими способностями вчерашний школьник Айвар Нагимзянов. Способность запоминать целые разделы учебников со знаками препинания, поражала. Правда, как выяснилось, это была т.н. «оперативная» память. Позже, когда эта информация становилась ему ненужной, он ее так же легко стирал.

Нам, бывшим фельдшерам, с одной стороны было и проще, потому что мы уже кое-что знали. С другой, это нам же и мешало в более глубоком усвоении материала. Присутствовала какая-то самоуверенность в том, что старые знания помогут на авось проскочить все зачеты и экзамен. Ничего подобного. Приходилось грызть эту науку чуть ли не в прямом смысле слова.

Кости, их различные наборы, мы таскали в портфелях и дипломатах с собой повсюду. И домой, и на другие занятия. Были различные курьезные случаи. Бывали случаи, когда портфель с черепом или кистью руки курсант открывал по какой- либо необходимости в метро или трамвае…

И такие случаи происходят постоянно, потому что первый-второй курс, существуют всегда.

Но скелет, это скелет. Скелетон*. Он как-то более привычен всем. Еще со школьной скамьи. Он бывает и искусственным, из пластмассы. Отшлифован, тысячами рук, блестит и без запаха. В какой-то степени, за время изучения он становится настолько же привычным, как ручка, учебник, тетрадь в кейсе-дипломате. Но вот прошли и последний костяной коллоквиум. Зачет по черепу. Тоже не простой. Пришлось понапрягаться.

И переходим на изучение мышечной системы. А это значит, что для ее изучения необходимо совсем другое учебное пособие. А именно – труп. Тело бывшего живого, человека. Мы с самого начала пребывания на кафедре обратили внимание на устоявшийся здесь за века гнилостно-формалиновый запах. И пока носились с костями, успели к нему даже принюхаться и адаптироваться, хотя пока только догадывались, откуда он может источаться.

И вот очередное занятие. Наша глубокоуважаемая Татьяна Петровна (КМН) * произносит фразу:

– Для сегодняшнего и последующих занятий нам нужен кадавер*.

Что это такое мы уже знали из занятий по латыни.

– А доставит нам его из подвала, командир группы и …Сластиенко.

Почему именно на нас пал ее выбор, не знаю. Могу только предположить. И я и Сластиенко, бывшие фельдшера, и психика у нас была уже более подготовлена к некоторым сюжетам в этом учебном подразделении.

Затем она подробно проинструктировала нас, куда и зачем идти. Спускаемся по широкой лестнице в просторный, но полумрачный цокольный этаж. Подвал. Пол и стены выложены плиткой. Пробираемся чуть ли не на ощупь, пока глаза не привыкли к мраку. Метров через тридцать находим нужный нам бассейн. Это такая ванна. Шириною метра три, в длину метров пять. Да глубиною полтора метра. Вся эта емкость накрыта соответствующей по размеру деревянной крышкой.