Курсант ВМА. Учеба в ВМА им. С. М .Кирова

Сегодня как раз была моя очередь с соседом, майором, преподавателем с кафедры статистики, выносить эти баки. И высыпать в контейнеры, которые стояли на повороте к казарме первого курса. Всего в нашей секции было 18 жилых комнат. Туалет на две кабинки. «М» и «Ж». С тоненькой фанерной перегородкой, и открытым пространством от пола до фанеры в 40 см. Ходила легенда по этажам, что у кого-то здесь гостил в течении суток В. С. Высоцкий.

И после этих гостей у него родились такие строчки:

«Все жили вровень, скромно так – система коридорная:

на 18 комнаток всего одна уборная…»

Вот, когда я прибыл на поселение, майор Коклюшин как раз и отбывал свою очередь по мытью полов. А еще бывали «генеральные» (!) приборки. Тогда на борьбу за гигиену активисты поднимали все население этажа. Каждому нарезался участок, и вперед, на баррикады, со швабрами и половыми тряпками.

Шел где-то уже день десятый моего проживания на славной Боткинской улице. В комнате №13. Готовлюсь к занятиям на завтра. Время 23 часа вечера. Зубрю анатомию. Скулит ребенок. В щели давно рассохшейся двери просачиваются кухонные испарения, густо приправленные дымом от сигарет, выкуриваемых дамской половиной коммуналки.

Мы все этим дерьмом дышим, включая трехнедельного младенца. Но все бы это еще ничего, если бы не беспрерывный отборный мат из уст тех же «благородных» дам, вырывающийся из их луженых глоток для связки слов. По громкости минимум на уровне мегафонов. Дверной проем кухни, как назло, без двери, находится как раз напротив дверей моей конуры.

Хоть как-то заниматься в таких условиях совершенно невозможно. Я долго терпел. Выхожу в коридор. Заглядываю на кухню. Пять-семь жирных свиноматок, вволю выспавшихся за день, дуреющих от безделья, чешут свои помойные языки, перемывая кости всем жильцам без разбора.

Решительно делаю шаг в дверной проем. Не помню уже, что я там им рявкнул. Они сначала опешили и заткнулись. Через мгновение поднялся неимоверный гвалт. Град оскорблений обрушился на мою голову. Я запредельно повысил голос снова. Пообещав в этот раз передушить их, как крыс. Они с воплями начали выскакивать из кухни и разбегаться по своим норам.

Некоторые пытались еще возле дверей своих лежбищ доказывать права на свободу слова и дерьмократию. Тогда разверзались проемы их камер, и волосатые лапы супругов, без лишних слов затягивали одуревших благоверных внутрь, захлопывая дверцы. Я прославился на этаже мгновенно, но с тех пор у нас стало намного тише и воздух чище.

Правда, насчет тишины-то не очень… По нашей улице проходили трамвайные пути, которые, видимо, последний раз чинились еще при Сталине. Засыпать и просыпаться приходилось под грохот колес о многочисленные стыки. Весь древний наш барак дребезжал и подпрыгивал при следовании очередного состава. Но ничего, и к этому через год привык. А еще через лет пять проложили новые рельсы, так вообще тишина наступила.

Позже мне потихоньку пришлось поневоле узнать, кто есть кто из этих «девушек». Некоторые из них были, что называется, настоящие «жены моряков», которые не могли дождаться, когда их благоверные отправятся, как можно дальше и подольше. Эти отбросы, подобранные на питерских тротуарах, еще и пытались делать погоду в микроколлективах.

Надо отдать должное их супругам, ни один из них не заступился за своих «красоток» и никто мне слова не сказал. Видимо, прекрасно зная ху из ху. Притирка состоялась. В продолжении повествования возможно я еще вкратце пару раз вспомню свой этаж.

*АМН-академия медицинских наук.
*раттус- (лат.) -крыса
*альма-матер- (лат.) alma mater – буквально «кормящая, благодетельная мать» – старинное неформальное название учебных заведений
*дератизация, дезинсекция, дезинфекция – уничтожение -грызунов, насекомых, бактерий.

Пивбар прибой на ст. метро чернышевская

Владимир Озерянин (http://www.proza.ru/avtor/vladius)

Видимо, из-за тяжелой учебной нагрузки и напряженной обстановки в службе и бытовых условиях, организм требовал разрядки. Нужно было хоть на часок отвлечься от этой беспрерывной суеты. Да и ностальгия по отдыху в Германии напоминала о себе.

В субботу, на перемене между очередной двухчасовой лекцией, навожу справки. Прапорщик Пермяков – местный старожил, служил срочную и остался прапорщиком в роте охраны при академии, не имея никакого медицинского образования и тяги к медицине, лишь только потому, что волею судьбы оказался в подразделении обслуги. Имея уже кое-какие связи, решил стать офицером.

Как позже я узнал, все вступительные экзамены он формально сдал на тройки и был зачислен. И, как я уже писал выше, числился парторгом курса. Проигнорировав возможную утечку информации в сторону парторганов и на начальника курса, завязываю с ним разговор. Уточняю у него и выясняю, что можно расслабиться в пивном баре «Прибой».

Он находится относительно недалеко, всего одна остановка от нашей станции метро «Боткинская» до станции «Чернышевская». Освободившись от занятий, прямо в форме, вместе с Якименко, ныряем в нутро ленинградского метро. По указателям быстро ориентируемся в маршруте и минут через десять уже находимся в совершенно незнакомом для нас месте города.

На поверхности уточняем у местного жителя, где находится сие питейное заведение. И еще через пару минут мы уже входим в пропахшее и прокисшее пивом и мочой заведение. Резкий запах мочи шибает в нюх, потому что туалет находится при входе. Это вам не гаштетовские туалеты со специальными пено- и запахогасителями.

Вход в большинство баров был за плату: при входе покупался «билет» – чек за 70 коп., на который приносили кружку/бутылку пива и набор, обычно состоящий из черных сухарей, кусочка брынзы и куска скумбрии. Варианты -сушки/соломка. Потом каждая кружка – за 35 коп.

Проходим в длинный, пеналообразный зал. Находим свободное место в самом конце и приземляемся. Возле стойки «музыкальный гроб» (это автомат, куда кидалось 5 коп. и выбиралась грампластинка) с репертуаром В. Высоцкого. И, о чудо! Мы попадаем буквально в родную стихию. Весь зал заполнен своими, родными! Я насчитал примерно человек двести. Все в форме. В званиях от сверхсрочников до полковников. И ни одного гражданского лица.

В зале стоит беспрерывный гул. Ну, точь в точь, как на наших полковых совещаниях. После напряженных трудовых будней я с наслаждением окунулся в знакомую обстановку, как будто по волшебству перенесся обратно в родную часть. Заказываем по пиву. Сначала по кружке. На пробу. Половой Алик, достаточно быстро выполняет наш заказ.

И я окунаю свои усы в бокал с какой-то мутно-желтоватой жидкостью. Со временем «ПРИБОЙ»… станет моим самым любимым баром… И хотя он был немного дальше от станции метро, чем «Медведь», но наша компания его любила больше, может быть из-за культового официанта – Алика (кто его встречал, тот меня поймет!).

Пиво разливное, иногда даже чешское (!!!). Алик нам приносил вместо обязательного «набора» полную тарелку соломки (дефицит!), и по блату, копченого леща (1 руб. 50 коп.!). Бокал обычный, наш, поллитровый, толстостенный, с ручкой. Это вам не высокие стаканы тоненького стекла, из которых я привык потягивать пивасик за последние годы.

О, ужас! Что же это такое? После великолепного немецкого пива, это какая-то отрава, но, примерно, на половину, разбавленная водой из-под крана. Закуриваю. Грызу соломку и жалуюсь напарнику, что я не смогу выпить даже бокал этой непонятной жидкости.

– Ну почему же? Нормальное пиво. – отвечает мне собутыльник. Видимо, то, что ему приходилось пить последние годы в Монголии, от этого не отличалось.

Праздник был испорчен. Я еще через силу процедил сквозь зубы половину кружки. Чисто, чтобы утолить жажду. Володя с удовольствием заказал вторую. А я только курил и наслаждался «родной» обстановкой.

Мой напарник поселился тоже в общежитии. Как оказалось, пару сот метров от этого пивного заведения. На Литейном, 26. Позже я у него побывал в гостях. Правда, там здание было солиднее. А проживали учащиеся разных учебных заведений, но условия жизни практически ничем не отличались от тех, что и на Боткинской.

Военных учебных заведений в городе было предостаточно. Прямо на нашей улице Лебедева, через дорогу напротив нашей академии находилась другая академия, но с противоположным от медицины уклоном. Артиллерийская. Там учащихся было ничуть не меньше, чем у нас. Вот какая-то часть из них сейчас и сидела в пивном баре, потому и казалось мне, что обстановка здесь напоминает клуб полка.

Кстати, за время учебы я встретил несколько офицеров и прапорщиков из нашего артполка. Кто-то был на учебе, а некоторые уже и служить сюда в гарнизон попали.

Якименко допил свое пиво. Поговорили еще пару минут о том, о сем. Я снова нырнул в метро, а он пешком пошел к себе домой.

Долго, еще до конца второго курса я привыкал (а напарники усиленно меня приучали) к нашему пиву. По чуть-чуть. По четверти, потом по полстакана. И, в конце концов, почти привык и почти забыл вкус настоящего. Видимо, нельзя нашему организму привыкать к качественному продукту. Очень быстро развращает.

Академгородок и его обитатели

Владимир Озерянин (http://www.proza.ru/avtor/vladius)

см. ФОТО: Пироговская набережная. Клиники и кафедры ВМедА.

Настала пора провести для читателя, как в армии выражаются, топографическую привязку к местности. Особенно для тех, кто не успел побывать в городе на Неве, который в разные времена носил различные названия и клички. Типа, Петербург, Санкт-Петербург, Питер, Петроград, Ленинград и снова СПБ…

Как я уже говорил выше, весь академический квартал находится практически в историческом центре города. Штаб академии расположен по улице академика Лебедева №6. На стыке Выборгского и Калининского районов. Сама улица берет начало от Литейного моста, к которому, соответственно, примыкает Литейный проспект.

Если пойдем против часовой стрелки, то повернем налево, на Лесной проспект, а с него плавно свернем на Большой Сампсониевский (бывш. Карла Маркса), который при повороте налево переходит в Пироговскую набережную. Она, соответственно, тянется вдоль реки Нева и упирается в Литейный мост и снова в улицу Лебедева.

На этом углу, напротив, находится здание штаба Михайловской Военно-артиллерийской академии. Вот так случилось, что впоследствии мне пришлось встретить многих офицеров сослуживцев по 744 САП. И с некоторыми поддерживал приятельские отношения, пока не закончил учебу. Часто пересекались на Дворцовой площади, где они, как и мы, дважды в год отбивали подошвы сапог в тренировках для торжественных прохождений на октябрьские и майские праздники.

А буквально за артакадемией – знаменитые «Кресты». Тюрьма для особо-одаренных и опасных.

Далеко не все объекты академии размещались строго в очерченных мною рамках. Некоторые, как например, корпус той же кафедры нормальной и патологической анатомии, патологической физиологии и гистологии, а также современный корпус УЛК (учебно-лабораторный корпус), находились на противоположной стороне улицы Лебедева.

Так называемый, сорок девятый военный городок, корпуса бывшей Военно-морской медицинской академии, вообще находился в другом районе города. И до него нужно было добираться на метро. В нем тоже был размещен целый ряд кафедр и клиник.

Позже, когда стали отрабатывать практические навыки, приходилось работать и в гражданских медицинских учреждениях. В самых разных точках города. Там находились базы академических кафедр. Учреждение выделяло помещения, обычно, под преподавательскую и несколько учебных классов. За это гражданская больница получала реальную консультативную помощь от академических светил и доступ к довольной мощной по тем временам диагностической базе Академии, но базовые кафедры, находились в границах, которые я обозначил выше.

В то же время, казарма первого курса второго факультета была изолирована от основного корпуса факультета. И личный состав курса в течение первого года обучения варился в собственном соку. К нам практически не заглядывали ни начальник факультета, ни его замы. Типа замполитов. Вполне достаточно было начальника курса, и нас, полулегальных командиров взводов.

Страха ежеминутного отчисления по любому поводу хватало с избытком для того, чтобы даже отъявленные вели себя, как овчарки в строгом ошейнике. Начальником факультета, когда мы приступили к занятиям, был генерал-майор Зозуля Е.В, которого я даже не успел увидеть своими глазами. Умер в очереди за бутербродом среди курсантов в факультетском буфете. Отзывы о нем были самые доброжелательные. Он не позволял себе даже стакан кефира приобрести без очереди. Под стать ему был и заместитель полковник Веретенко А.А, который до нашего перевода на второй курс ушел на пенсию.

Территорию городка пересекали и свои внутренние улицы и переулки. Типа той же Боткинской, Клинической и прочих. Корпуса всех кафедр и клиник были древние, но еще достаточно прочные. Точную цифру обучаемых в то время я не назову, но официальных факультетов было пять. Первый -командный, где учились офицеры, уже прошедшие часть службы в войсках. Здесь готовили будущих руководителей медицинской службы в разных ее эшелонах. Второй, третий и четвертый – лечебные, я уже перечислял ранее. А пятым считался факультет по подготовке иностранных специалистов.