Затемнения в Мюнхене

«Когда штурмбаннфюрер справлял свои дела, в зеркале заднего вида я увидел какое-то движение. Вдоль парка, по тротуару. Мне показалось, что это просто пешеход. Но слишком высокий для обыкновенного человека. У меня инструкция. Я проверил кобуру, открыл дверь и вышел. Штурмбаннфюрер все еще стоял у ствола дерева, я смотрел на неизвестного».

Следователь:

«Вы хорошо видели приближение?»

«Фонарь над нами не работал, но за фигурой был свет, так что я видел его как силуэт. Высокий, одет в тряпку, похожую на женское платье, подпоясанное. На голове шлем, – вроде армейского, но с чем-то, будто рога. Шел медленно, металлический звук шагов. Он походил на оленя или вепря, ставшего на задние ноги. Виноват, я тогда оцепенел и дал ему возможность подойти к машине. Несмотря на темноту, я увидел в руке предмет, похожий на длинное лезвие». «Почему не воспользовались табельным оружием?»

«Только я собирался это сделать, сзади меня схватили. Похоже на полицейский удушающий прием. Мне заломали руки и нагнули. Я не мог пошевелиться.»

«Что дальше?»

«Шаги стали мягче, ОНО повернуло в парк и шло по земле. Вскрик и шипящий звук, – думаю, тогда, когда штурмбаннфюреру перерезали горло».

«Унтершарфюрер, а до инцидента вы не заметили ничего?»

«Я заметил, что от ресторана за нами следовала машина, но не придал этому значения. Легковая, выключенные фары. Но у парка ее не было».

Автор дневника сделал примечание.

«Штурмбаннфюрер Дизель умер от потери крови. А может, просто в ней захлебнулся. Горло ему разрезали. Вероятно, Дизель так и не увидел убийцу. При осмотре места преступления найдены следы, не похожие на следы от ботинок или сапог. Один из экспертов сделал предположение, что убийца мог носить сандалии, похожие на античные…»

Уве взял листок бумаги и написал:

«Сандалии? В октябре?»

Стал читать дальше.

Убийство, относящееся к 1942 году, было описано не так детально, как предыдущее. Оно было и понятно, – оно случилось последним, и следствие еще не располагало подробностями. Йозеф Майер в дневнике лишь отметил, что гауптштурмфюрера Киля убили рано утром, на окраине, выстрелом в рот.

Уве потянулся к пачке сигарет, лежащей на кровати, закурил и задумался.

В той части дневника, что относится к сентябрю 1942, Йозеф Майер упоминает список из пяти случаев, – случая с штурмбаннфюрером Дизелем и еще четырех. Даты, места убийств, способ, и еще одно-два обстоятельства. Итак, – еще одна пуля в сердце, одного повесили в лесочке за городом, третьего отравили, четвертого, – утопили, привязав какую-ту железку от трактора к ногам.

Он недоуменно покачал головой.

Когда штурмбаннфюрер Райке в Потсдаме передавал ему дневник, он сказал:

– Вы конечно же понимаете, что эту тетрадь не должен видеть никто. Лучше всего, если будете оставлять ее в тайнике в своем жилье, и делать выписки. Мое руководство полагает, что проведенное без шумихи и официальщины расследование может стать успешным. Вы, безусловно, получаете широкие полномочия, и тем не менее работаете, как частный детектив. И учтите, – кроме вас, Йозефом Майером интересуются другие лица из службы безопасности.

Уве Клюг очень сомневался, что под «руководством» штурмбаннфюрер Райке имел в виду руководителя отдела в РСХА, кто бы он там не был.

Над ним висело обвинение в убийстве близкого родственника гауляйтера Остмарка, а то задание он получил от человека, который сейчас руководил всей организацией гестапо. И пусть тогда он не представился истинным именем, со временем Клюг понял, что имел дело с Генрихом Мюллером, нынешним шефом гестапо.

Уве не было других идей, кто бы мог вытащить его с маршевого батальона и силой воли переместить в Мюнхен. Мюллер, судя по всему, помнил о нем, доверял его профессиональным навыкам, и ценил его непричастность к гестапо, партии и группировкам внутри этой громадной банки с пауками.

И эта цепкая память группефюрера СС совсем не радовала…

Глава шестая

Оберштурмфюрер Штайнер любил порядок. Не зря его называли Надзирателем.

Когда дело разрасталось, он составлял таблицы и рисовал схемы. Систематизацией Штайнер начал сразу после допроса Ханса Меркеля. Трактирщик стал отработанным материалом, который использовать в будущем представлялось невозможным. Он оказался оторванной пуговицей, – когда обе полы пиджака исчезли, – Йозеф Майер погиб при бомбежке, а его информатор оборвал свой конец нити.

Этот потрошитель коров устроил у себя в лавке филиал черного рынка. В итоге собрался круг покупателей, желавших свеженького мясца, и Трактирщик за очень хорошую оплату удовлетворял спрос.

У Штайнера в Берлине дел было по горло, и поездка в Мюнхен оказалась некстати. Но если хочешь, чтобы дело было сделано как надо, сделай это сам.

Штайнер раскрыл командирский полевой планшет «Meldekartentasche 35», достоинства которого успел оценить, достал оттуда чистый лист бумаги и отточенный карандаш.

Он во всем придерживался порядка.

В центре листа оберштурмфюрер выписал аккуратный кружок. Внутри написал мелко каллиграфическим почерком «Трактирщик».

От центрального кружка прочертил прямую, изобразил второй кружок, вписал туда Йозефа Майера. От Трактирщика в противоположную сторону увел еще одну прямую, и в очередном кружочке поставил знак вопроса. Вниз увел третью прямую, обозначил четвертый кружок, внутри написал «Иван».

Полюбовался своей работой.

Вот с этого Ивана все и началось.

Неведомо откуда в Мюнхене в июле месяце появился армейский офицер. У него отсутствовала кисть одной из рук, и с документами все было в порядке, – отпуск после ранения на фронте и лечения в госпитале Регенсбурга. Звали капитана Макс Хейслер, но это ничего не значило.

В начале октября стало известно, что Хейслер не тот, за кого себя выдает.

Штайнер сделал пометку в углу листа «как раскрыли Хейслера?» и продолжил свою классификацию.

Капитана обозначили «Иваном» и принялись водить по городу.

С начала месяца он трижды посетил лавку Трактирщика.

На допросе Трактирщик показал, что именно «Иван» еще в конце июля убедил его превратить лавку в почту.

Капитан наплел дураку Хансу что-то о женатых мужчинах, которые встречаются с замужними женщинами, домохозяйками, и что его пакеты с мясом, – лучшие бандероли.

Впрочем, Трактирщик не интересовался мелочами, так как «Иван» посулил ему неплохую добавку к спекулятивным махинациям с мясом. Да и «женатых мужчин» оказалось всего пару адресов.

Местное гестапо до самого конца не разобралось в функционировании «почты», и если бы не то обстоятельство, что «Иван» каждый раз выходил из лавки с пустыми руками, они продолжали бы бесцельно таскаться за русским, ожидая, когда же он засветит свою сеть.

Бомбардировка Мюнхена и бомба, попавшая в дом Майера, прервала операцию.

Но что было неприятно, что «Иван» ушел из поля зрения за два дня до 19 октября, когда англичане сбросили на город свой смертоносный груз. Скинул хвост где-то в городе, и сделал это настолько профессионально, что даже местным болванам стало в итоге ясно, что русский их засек.

А вот Трактирщику удрать не удалось. Резидент скорее всего предупредил мясника, тот запаниковал, и наружка сделала вывод, что Трактирщик собирается «взять денег в долг на каблуки»* (навострить лыжи).

Пришлось его брать, в лавке посадили своего продавца, но конечно, все зря.

Оберштурмфюрер встал из-за стола, распрямил спину, подошел к окну. Пальцами отодвинул тяжелую черную штору, выглянул.

Мощеная мостовая светилась влажным блеском. На противоположном тротуаре лежала куча кирпичей.