Тайна последнего командора

– Выйдете! Войдите и доложите, как положено!

Бедолаги эти вышли, открывают дверь, снова заходят, Толик говорит, уже совсем поникшим голосом:

– Вы же нас сами вызывали, как нам нужно доложить?

– Доложите, как положено!– сурово произнес «Первый».– «Космонавт Береснев и бортинженер Рыжов – прибыли!». Вас же так теперь принято называть?

– Извините, товарищ «Первый»,– промямлил Рыжов. – Оно у товарища Береснева как-то само получилось.

– Да, простите. Всякое ведь бывает,– униженно добавил Толик.

– Вон отсюда пошли! – снова закричал «Первый».– Чтобы глаза мои вас больше не видели! Вы у нас больше не работаете.

Так и закончилась «блестящая» карьера Береснева. Как бы в насмешку, через день перевели Толика начальником кладбища в областной центр, а Васю Рыжова назначили директором районного морга. А что делать? Времена тогда были суровые, не поспоришь. Загрустил Толя, запил горькую. Семьи то нет, поддержать некому, не на кого опереться, а все друзья бывшие растворились, как весенний снег. Вот и стал он глушить ежедневно бутылки по три водяры, мужик то крепкий. Часто выпьет и за руль, «Волга» у него была своя, «двадцатьчетверка». Однажды поехал пьяный за рулем, ну и въехал в стадо коров, которых через дорогу перегоняли. «Двадцатьчетверка» его всмятку, и еще шесть коров положил насмерть. Ехал, видать, не медленно. У него права, естественно, отобрали, причем главный гаишник кричал своим замам: «Отобрать права у Береснева пожизненно!», а заодно, турнули Толика и с кладбища на все четыре стороны. Так и пропал мужик. Говорили, что с бомжами его видели, а потом дружки эти его и прибили из-за какой-то ерунды. А была бы жена, так глядишь и поднялся бы. А то и в историю ту министерскую не попал бы. У Васи вон Рыжова – жена, да трое детей. Поработал он в морге полгодика, потерпел, а потом его на должность Береснева и поставили, чего грамотными специалистами разбрасываться?

– Да. Серега! Вот, значит, ты мне какую судьбу предрекаешь?– полушутливо произнес Малета.

– Ты, Сергеич, не обижайся. Я тебя предостеречь хочу. Ты же уже пошел по наклонной плоскости. Был замгубернатора, а теперь кто? Безработный.

– Не переживай, Серега, не запью. Я же не ваш брат – мотоциклист. Все у меня хорошо будет.

– Ну, гляди. Мое дело предупредить по-дружески.

– Сергей, хватит чепуху всякую болтать. Посмотри ночь уже, нам с тобой завтра на работу, пошли спать. Это Малете некуда торопиться – он же безработный,– в свойственной ему, шутливой манере, прервал беседу Петровский.

Желтов и Петровский пошли спать, под видом того, что им завтра на работу, а Петру Сергеевичу в одиночку пришлось производить уборку со стола и мыть посуду. Очень уж он любил порядок, да и Екатерина утром зайдет, а у них тут как у свиней в свинарнике. Б-р-р! Некрасиво будет.

Утром следующего дня жизнь пошла своим чередом: Катя забрала Желтка, Петр и Николай позавтракали, слегка опохмелились и разошлись по своим делам. Петровский отправился на работу, а Петр поехал на такси к Анне. Она позвонила по телефону и попросила приехать помочь Виктору и Антону что-то подремонтировать на даче. Петр охотно согласился.

– 4 –

Не прошло и двух недель, как Малета, после недолгого собеседования с руководством, приступил к работе на новой должности в качестве директора исторического архива. Работа, вопреки его ожиданиям, действительно оказалась не самая простая. Несколько разбросанных по городу хранилищ, обязательное участие в различных семинарах и комиссиях, плохо решаемые вопросы с ремонтом помещений и реставрацией документов. Много времени отнимала работа по организации систематизации и учета документов. В конечном итоге, рабочие дни нового директор архива были насыщенными и пролетали незаметно. Одно обстоятельство не нравилось Малете на новом месте работы. Он привык жить с размахом, не считая тратить деньги, а в архивном деле с левыми доходами была явная проблема. Жить же на одну зарплату Петр Сергеевич не только не привык, но и считал это унизительным для себя. К тому же, его былые сбережения довольно быстро таяли, а новых поступлений, в ближайшее время, не предвиделось. По крайней мере, новый «архивариус» не видел их предполагаемого источника. О своих опасениях Петр Сергеевич, по вполне понятным причинам, ни с кем говорить не мог. Впрочем, имелось одно исключение из этого правила – Николай Павлович Петровский, который, по сути, его на это место и устроил. Они часто встречались, Петровский заходил в архив по служебной надобности и один или два раза в неделю обязательно виделся с директором архива. Во время очередной такой встречи, Малета сказал профессору:

– Слушай, Николай Палыч, а как вы вообще здесь выживаете, в вашем вымышленном мире. Что, только на выделяемые государством средства, в пределах вашей зарплаты?

– Да, Петр Сергеич, большинство в нашем ведомстве живут в этих, и только в этих пределах. Многие даже не задумываются о том, что существует какой-то вариант побочного заработка, да и не ищет его почти никто.

– Так! Вот что стоит за этим словом «почти», мне очень интересно.

– Почти все работники науки и культуры не являются бизнесменами, за редким исключением. К этим исключениям относятся или чиновники от культуры, кем собственно ты и был в свое время, или люди, имеющие «деловую жилку», склонные к предпринимательству. Но их в сфере истории и культуры мало, почти нет. Основная же масса работников нашей сферы деятельности, даже имея в руках возможный источник заработка, не может на практике этим воспользоваться. Тут ведь надо еще и закон не нарушить или так его нарушить, чтобы никто и никогда об этом не догадался и не узнал, – пояснил Петровский.

– Коля, а ты можешь привести примеры таких случаев, когда ваши служащие что-то подобное «держали в руках».

– Далеко ходить не надо. Не позже, как на прошлой неделе, я держал в собственных руках весьма интересный старинный документ, в котором возможно говорится о спрятанных в начале четырнадцатого века сокровищах. Но ведь я, умудренный опытом профессор истории, не буду, как мальчишка, бегать по Европе в поисках мифических сокровищ.

– Вот и зря, это очень интересное и увлекательное занятие,– заерзал в кресле Малета.– А что это за документ и о чем там говорится7

– В 1698 году, если мне не изменяет память,– начал рассказ профессор, – один из сподвижников Петра I, граф Борис Петрович Шереметьев с частным визитом посетил остров Мальту, который был в то время, и остается по сей день, последним оплотом основанного в средние века рыцарско – монашеского ордена иоаннитов, или, как их еще зовут – госпитальеров. Сейчас этот древний орден известен как Мальтийский орден. Собственно, и назван он так в честь своего последнего пристанища – острова Мальта. Так вот, во время визита, графу Шереметьеву были переданы в знак дружбы богатые дары от имени ордена. Одним из этих подарков был рыцарский меч, причем, это был реальный рыцарский меч, выкованный еще в тринадцатом веке. С тех пор эти дары находились или в Зимнем дворце или, позже, в Михайловском замке в Санкт-Петербурге. Меч этот я видел своими глазами в Эрмитаже. Он представляет собой довольно изысканную, по тем временам, работу. Клинок его сделан из отполированной великолепной стали, а рукоятка весьма искусно отлита и инкрустирована драгоценными камнями. В тоже время, меч этот имел довольно-таки странные для Мальтийского ордена особенности. Во-первых, на клинке была выгравирована надпись «Militaris templi», а во-вторых, эта надпись с двух сторон венчалась восьмиконечными крестами, по своей форме не совсем характерными для ордена иоанитов. Это символы, которые были ближе к соперничавшему в двенадцатом – тринадцатом веках с госпитальерами ордену Храма или, как их позже называли на французский манер – тамплиерами.

– А в чем парадокс-то? – уточнил Малета.– Ну, попал этот меч как-то к этим госпитальерам, ну и попал. Может в сражении как трофей достался. Ну, подарили его Шереметьеву, да и что? Что было тогда под рукой, чего не жалко, то и подарили.

– На первый взгляд, оно все так, и ты прав. Но, во-первых, госпитальеры и тамплиеры никогда друг с другом не сражались. Они были соперниками, но не врагами и скорее поддерживали друг друга, чем враждовали. А главное, не так давно было принято решение отправить этот меч на реставрацию, как-то он потускнел от времени за семьсот – то лет. Реставраторы обратили внимание на странную особенность в соотношении весов меча. Обычно их выковывали таким образом, чтобы рукоятка являлась как бы противовесом мощного и тяжелого клинка, то есть мастер, выковывая меч, строго выдерживал правила соотношения весов клинка и рукоятки. Ты, Петр, понимаешь, о чем я говорю?

– Конечно, понимаю. Они выковывали мечи таким образом, чтобы клинок не был слишком тяжел для рукоятки, то есть его было бы сложнее выбить из рук рыцаря.

– Абсолютно верно! Так вот, у этого меча, рукоятка оказалась необычайно легкой по отношению к клинку. Когда просветили рентгеном, оказалось, что рукоятка полая внутри. Причем, она была не просто, полой, а еще и разборной. Из всего этого был сделан вывод, что этот меч не предназначался для битвы, а служил каким-то другим целям.

– Каким таким другим целям?

– Да разным. Там мог быть какой-то ядовитый газ или просто яд в порошке, а может быть, меч служил секретным хранилищем драгоценностей или документов.

– Ну да! Верно! И что же оказалось в итоге?

– Было принято решение, соблюдая все предосторожности, разобрать рукоятку меча. Разобрали, а в ней нашли старинное письмо и карту. Оба документа были написаны на французском языке, а письмо было подписано командором Жераром де Вилье. Можно было разобрать и еще одно имя – Рено де Суассон. Я покопался в своих книгах и справочниках и выяснил следующее:

Жерар де Вилье – это последний командор Парижа тамплиеров в начале четырнадцатого века, то есть начальник парижского представительства ордена. Причем, не ордена госпитальеров, а именно тамплиеров, чьи символы и были на мече. Маркиз Рено де Суассон в начале четырнадцатого века управлял кипрским отделением этого же ордена.

– Это, конечно, все очень интересно, Палыч, но что в том письме- то написано было и что там за карта находилась?

– Ах! Да! Я немного отвлекся от сути. Так вот, письмо мы, конечно, перевели, и содержалось там примерно следующее:

На севере Кипра, за киренийским горным хребтом есть старинная крепость, перестроенная владыками Кипра де Лузиньянами. Указателем пути вам будет гора с пятью вершинами. Затем увидишь перевал, а за ним саму Кирению. Крепость эта, по виду, неправильный четырехугольник. По углам четырехугольника – бастионы. Найди бастион, где рядом церковь Святого Георга. Войди в нее, отсчитай десять камней на полу церкви. От последнего, отсчитай еще шесть камней на восток. Под седьмым найдешь тайник, в котором будет путь к последним сокровищам магистра ордена Храма. Писано командором Жераром де Вилье. Заложено при помощи маркиза Рено де Суассона 12 августа 1313 года от рождества Христова. На карте начертан путь от Амохостоса до киренийской крепости.

Вот, запомнил почти дословно!

– Молодец! А что за Амохостос такой? Я не слышал названия такого города на Кипре,– заинтересовался рассказом друга Малета.

– Это греческое название теперешнего города Фамагусты, города в 1974 году, захваченного турками. Впрочем город Кирения , ныне на турецкий лад – Гирне, также был захвачен турками. Невозможно сказать, что там за семьсот лет сохранилось, в этой крепости, если она вообще существует, да, тем более в церкви Святого Георгия. Я, так понимаю, что церковь эта была католической, а на Кипре, если я ничего не путаю, религия православная, а турки, в чьей власти сейчас находится эта территория, вообще мусульмане. В общем, как в той поговорке, полный хаос…, – пояснил Петровский.

– В какой поговорке?

– Хаос – это когда иудеи объясняют буддистам, зачем католики защищают мусульман от православных!

– Да, смешно! Ну а если ничего непонятно, нужно кого-нибудь послать в этот Гирне, тогда все и станет ясно, – предложил Петр Сергеевич,– только я не очень понял, что за сокровища имеются в виду? И кто это вообще такие тамплиеры или госпитальеры. Ты, Коля, мне проясни, чтобы я не выглядел полным профаном в этой области знаний.

– Про госпитальеров или мальтийцев я тебе уже сказал. Единственное, что надо добавить – этот орден был основан в Иерусалиме, очень давно, еще в четвертом веке нашей эры и первоначально ставил своей целью – лечение паломников, прибывавших в Святую землю поклониться гробу Господню. Орден храма появился гораздо позже, предположительно, после первого крестового похода, то есть где-то в конце одиннадцатого, в начале двенадцатого веков. Два рыцаря с юга Франции Гуго де Пейн и его товарищ Годфруа де Сент-Омер при содействии тогдашнего Иерусалимского короля Болдуина II, создали рыцарское братство для охраны паломников на их пути от порта Яффа до Иерусалима. Иерусалимский король поселил их близ храма Господня, в здании бывшей мечети Аль-Акса, стоявшей на месте легендарного храма царя Соломона. Это место и дало им название – «орден Храма» или храмовники, а по-французски – «тамплиеры». Уже через несколько лет, это была мощная военная сила. Орден, где рыцари не были пострижены в монахи, а были, как бы, рыцарями и монахами в одном лице. Орден был мощной военной силой, но местного значения, так как в отличие от госпитальеров они не имели признания римской курии, считай – папы Римского. Только в 1128 году, когда к ордену присоединился герой первого крестового похода Гуго Шампанский, орден был «официально зарегистрирован» во французском городе Труа, а его магистром стал Гуго де Пейн. Гуго же, Шампанский, передал ордену все свое огромное состояние и явился фактически связующим звеном иерусалимского рыцарского ордена с просвещенной Европой. С легкой руки монахов, во главе с Римским папой, был создан орден, фактически с рабскими внутренними порядками. Сейчас бы сказали – создали секту. Вступавший в орден давал три обета: послушания, бедности и целомудрия. Он должен был все принадлежащее ему имущество и деньги передать в орден, и даже нахождение у тамплиера денег или золота после его смерти приравнивалось к греху самоубийства. То есть, он лишался всех христианских посмертных привилегий и почестей. Любое прикосновение к женщине, даже к своей матери, объявлялось преступлением. Разрешалось поклоняться только деве Марии. Члены ордена разделялись в зависимости от происхождения на рыцарей и сержантов, причем, рыцарям было позволено иметь одного или, по специальному разрешению магистра, двух оруженосцев. В специальном реестре было расписано, сколькими лошадьми могли владеть братья – рыцари, какие доспехи и вооружение могли иметь и, даже, какую кухонную утварь они могли использовать. Те же правила касались имущества и вооружения сержантов.

К началу тринадцатого века орден вырос до неимоверных размеров. Имелись огромные территориальные владения во Франции, Англии, Ирландии, Кастилии, Арагоне, Каталонии, в Португалии, Италии, в Венгрии и во многих других странах. Размеры замков и их архитектурное совершенство для средних веков, поражали простых людей. В каждой стране или на крупной территории, у ордена имелся провинциальный магистр, а также собственные органы управления и суда. Эти территории назывались командорствами. Такая разветвленная сеть командорств и огромные финансовые средства, находившиеся в их ведении, позволяли ордену, впервые в истории, ввести банковскую финансовую систему, основанную на выкупе и продаже ценных бумаг или расписок ордена. Учитывая, что в то время было большое количество разбойников и грабителей на дорогах, финансовая система ордена пользовалась огромной популярностью и была широко востребована.

– Как это? – попросил уточнить Малета.

– Например, если парижанину нужно было поехать, скажем, в Бордо за каким-то товаром, скажем, за хорошим вином. Он приходил в парижский «Тампль» и получал в обмен на свои деньги кодированную ценную бумагу или именную расписку орденского чиновника. Приехав в Бордо налегке, без денег, а значит и без риска, парижанин приходил в здание местного командорства и обменивал выданную ему в Париже бумагу на свои деньги, за вычетом определенного процента за услугу, примерно, как и в наши дни. Здорово?

– Здорово для таких далеких времен! – согласился Петр Сергеевич.

– В XVI – XVII веках ходили упорные слухи о том, что тамплиеры первыми добрались до берегов Америки и, держа в тайне это открытие, потихоньку вывозили оттуда золото и серебро. В XII – XIII веках Европу буквально наводнило серебро, хотя ни во Франции, ни в Англии, ни в Германии не было своих серебряных рудников. С целью наибольшей секретности и удобства плавания тамплиерами даже был построен порт Ла-Рошель в самой западной части Франции. Оттуда, по всей видимости, и осуществлялись секретные плавания на Американский континент и обратно. С целью осуществления далеких плаваний, тамплиерами были куплены и внедрены все навигационные новинки того времени, включая тайно используемый еще с конца XIII века, косой парус, позволявший плавать кораблям против ветра.

Имея такие богатства, командорства ордена Храма одалживали крупные суммы денег, естественно под залог имущества, аристократам разных стран и, в том числе, королевским династиям. Одним из самых крупных заемщиков у ордена был французский королевский двор. Это храмовников, в конечном итоге, и сгубило. Учитывая успехи ордена в коммерческой и финансовой сфере, надо признать, что это была в первую очередь военная организация. Рыцари ордена героически сражались практически во всех тогдашних битвах крестоносцев и на Святой земле и в Египте. В начале XIV века, когда только слепой не видел, что французский король Филипп IV красивый готовил захват орденских богатств, Великий магистр ордена Жак де Моле упорно вел переговоры об очередном крестовом походе на Святую землю и ставил целью захват Иерусалима. Вот, примерно к этому времени и относится найденное нами письмо, то есть ко времени заката славной истории рыцарско-монашеского ордена Храма.