Хроники Бальтазара. Том 3

Бледно-зелённые каппы – водяные демоны с клювами и черепашьими панцирями – имели гладкую ледяную макушку и растущие во все концы от неё лохмы. Одноглазые ямаваро были ростом с ребёнка, имели густой мех и длиннющие ноги. Самые разные твари, невиданные в этих краях, сейчас бежали в бой, но были поражены цепью разросшихся молний.

Некромант буквально в воздухе формировал траектории, по линиям которых ударит пущенный мощный разряд. Прямые дорожки, ломанные линии, кривые изгибы – пальцы так и плясали в воздухе во время многочисленных пассов рук. Казалось, все бугры на ладонях пульсируют, мышцы сводило приступами боли, а сдавленно кричащий Бальтазар продолжал сооружать всё новые разящие заклинания.

Молниями удалось одолеть и некоторых представителей песчаного войска. Если те были в своём «рассыпанном» стоянии, то обращались от трескучих разрядов в груды стекла. Из него уже воины не восстанавливались, но этого всё равно было мало. Ополчение только и отступало.

Частокол принял на себя ряд уродливых, стремглав несущихся монстров, но военный лагерь разносило в щепки подкрепление. Бальтазар было ринулся вперёд, но бессмертные песочные стражи попросту не подпускали его к своей военачальнице, закрывая её и преграждая путь даже в чародейских рывках.

Лорд Кроненгард просто ударялся о глыбы песка. О воинов, рассыпавшихся перед ним, будучи рассечёнными магией и чёрным клинком на несколько кусков. Их оружие не выдерживало сопротивления чёрного клинка и ломалось, но запасные мечи то и дело грозились пронзить мундир Бальтазара, оплавляясь в раскалённую капающую жилу буквально за дюйм до его тела, а то и зависнув на расстоянии с ширину ногтя между остриём и нарядом чернокнижника.

Пущенные в разные стороны два голубоватых черепа, оставлявших хвост-след, словно кометы, сходились в единой точке, взрывом с густым синим дымом атакуя отряды наступающего врага. Деревья тряслись, некромант видел, как во все стороны средь кустов разбегаются встревоженные лесные обитатели – барсуки, лисы, еноты. Кто лез на дерево, кто стремглав мчался куда-то в черноту чащи. В своих норах под снегом им оставаться уже явно не хотелось, не чувствовали они там себя в безопасности, когда здесь творилось такое.

Ильдар обратил свои барьеры густой сдерживающей субстанцией, позволявшей ополченцам отступать. Вражеские чудища, оказавшись внутри рыжеватого поля, будто попадали в какую-то густую слизь, болото или гигантское желе, проползая и прорываясь сквозь подрагивающие вязкие комья.

– Бери Люцию и уводи отсюда, – велел Бальтазар чародею. – Двигайтесь в следующий лагерь или поселение, где генерал будет оборудовать гарнизон. Слышишь, он зовёт к отступлению? Иначе все тут полягут.

– Милорд! А вы?! Как можно?! – дивился маг, ещё ярче посохом освещая ночную округу.

– Хочешь победить армию, убей её генерала, – ринулся некромант в сторону статно вышагивавшей женщины в серебристом кимоно. – Будут всякие наглые вампирши мою землю топтать, отсеку сейчас ей башку. Проверим, чего новый меч стоит. А ты девчонку защищай!

Белоликая военачальница имела гладкие черты лица, маленькие очерченные чёрным губы и подведённые миндалевидные глаза, преисполненные черноты, а вот зрачок её выделялся бледно-жёлтым необыкновенным цветом, как будто на фоне ночного неба светила полная луна.

Внешне она казалась женщиной удивительной красоты. Мягкие расчёсанные волосы в сложной причёске с пучками и отпущенными прядями, стройная фигура, подчёркнутая национальным изысканным нарядом из дорогого шёлка с красивой росписью, но вот взор её был сосредоточен и холоден. Некромант не видел в ней злобы, однако по одним только этим глазам было понятно, что свой захват эта дайконская леди просто так не остановит.

Незнакомка разложила в воздухе свой веер на составные кинжалы, как бы перебрасывая их перед собой спиральными движениями рук, держа их, словно телохранителей, подле себя. Бальтазару, сумевшему на краткий миг избавиться от песчаных стражей, теперь предстояло биться будто бы с вооружёнными невидимками, сражаясь чёрным клинком с летающими по воздуху длинными лезвиями из веера.

Это напоминало бой одновременно с несколькими противниками. Порхающие кинжалы норовили пронзить то сзади, то слева, то справа. Не подчинялись обычным законам, могли взмыть куда выше, чем способен замахнуться привычный оппонент, или атаковать издали резким неожиданным выпадом, заметить который довольно сложно.

Несколько пропущенных таких ударов стоили лорду Кроненгарду изодранного мундира и ряда глубоких порезов. А вот пробиться сквозь «невидимок» к иноземной чародейке у него никак не получалось. Он и сам сотворил вокруг себя вращающиеся тёмные клинки, набиравшиеся силы и твёрдости, лязгающие в парировании об носящиеся по воздуху кинжалы, но их обладательница была преисполнена коварства.

Черноволосая парящая дама сама чуть приподнялась в воздух, взмыв в левитации. После чего, ни разу за бой не изменившись в лице, вдруг дрогнула уголками губ, вновь притянула свои лезвия в форму вееров и принялась изламывать чёрные колдовские мечи на осколки. Те таяли язычками полупрозрачного исчезавшего дыма ещё до своего касания заснеженной земли. А затем женщина элегантным взмахом направила их вперёд, надеясь поразить хоть одним из стремглав полетевших клинков Бальтазара.

Тот ощутил, как мерцающие острия пронзают и ломают выставленный барьер. Чужеродная магия была довольно могущественной, оплавить их, замедлить и остановить у него возможности не оказалось. Пронзённый ворохом кинжалов он вмиг оказался пригвождён к земле, издав столь громогласный вопль боли, что отвлёкся даже Ильдар-чародей, защищавший деревню изрядно поодаль. Изогнувшийся в агонии Бальтазар был ранен насквозь дважды в живот, в оба плеча, в левое бедро, сквозь левую ладонь, но кое-как жмурящимися глазами взглянул на приближавшуюся соперницу.

Силы, казалось, его покидали, разум не мог сосредоточиться из-за пульсирующих ран, словно на допросе у церковной инквизиции. Вокруг уже заново собирались рассыпанные им воины, так что выигранное время ускользало буквально как песчинки в стеклянных часах. От чародейки будто расходился какой-то морозный ветер, удерживающий «текущие» в разные стороны ленты декора и струящиеся с концов сложной причёски пряди ухоженных смольно-чёрных волос.

Каждое движение и даже полное бездействие казались немыслимой пыткой. То и дело с окровавленных мужских губ скрывались крики и стоны, яростный рык в попытках вынести и вытерпеть, но не потерять ни сознание, ни рассудок. Умирать прямо здесь и сейчас некромант не собирался.

Свободной рукой, сколь было энергии во внутренних ресурсах, с усиленной концентрацией, вкладывая в чары всю собственную боль и ярость в разряды, лорд Кроненгард сотворил несколько слетевших с лезвия меча молний, не позволявших остекленевшим глыбам обратиться самураями бессмертного войска. Тем временем на зов к нему подступали и вооружённые чем попало мертвецы.

Черноволосая военачальница жестами рук, подойдя ближе, вырвала свои клинки из плоти некроманта под гулкий мужской стон жертвы, собрав из них сверкающие веера. Будто в движениях грациозного танца под лунным сиянием женщина окружала себя защитным заклятьем, а потом вновь выпадом вперёд распустила предметы из рук новым ворохом острых лезвий.

Они поразили подходящий отряд зомби, проламывая черепа и грудные клетки. Однако те тоже по мановению пылающей сиреневой ауры и воли пробудившего их чернокнижника вновь поднимались и собирались обратно в готовое сражаться войско, раскрывая рты и издавая пронзающее до мурашек злое потустороннее шипение. Это столь удивило таинственную особу, будто она никогда в жизни ничего подобного не видела. А Бальтазар старался, как из последних сил.

– Что? Думала, одна ты на такое способна? – кряхтя, криво усмехнулся окровавленный некромант, отползая назад средь ног ковылявших к сопернице мертвецов.

Те набрасывались на обидчицу. Били в прыжке, замахивались мечами, кусали – по крайней мере, пытались. Едва оружие касалось защитной капсулы, как та сверкала, наполняясь серебристым свечением, и отталкивала оживший скелет со взрывом, разбрасывая кости прочь в разные стороны. Зомби, пытавшийся ухватиться зубами ей за руку, покрывался льдом и с треском распадался на куски, собственными осколками пронзая насквозь рядом стоящих.

Разомкнув свои чёрные губы, черновласая дева из Нипа со свистом метели создала стрекочущее мелкими льдинками морозное дыхание, собираясь застудить приподнявшегося некроманта на месте. Тот мог лишь закрыться не раненной рукой с клинком, сотворяя подобие чёрного щита с уродливым черепом, как если бы у костей была эдакая своя мимика, способная на озлобленные гримасы. Бальтазар начинал подозревать, что перед ним не отнюдь не вампирша, как поначалу казалось. И от такой чужеродной магии чёрный щит мог и не сберечь.

Всё тело чернокнижника ощущало слабость от обилия кровопотери, обращаясь от многочисленных ран в один клубок накатывающей волнами боли. В глазах темнело, конечности уже плохо слушались. Было явное ощущение, что этот бой он проиграл, что соперница готова к нему и превосходит во всём. В груди был жар, в сердце – тьма, а вот всё остальное будто бы похолодело от ощущения приближающейся смерти.

Яркий поток света ударил чародейке прямо в лицо, отбрасывая назад. Ильдар спешил сквозь мертвяков и подрагивающие останки, собиравшиеся уже не столько в прямоходящих воинов, сколько в каких-то аморфных големов с несколькими черепами и руками.

– Идёмте, милорд, разлеглись тут, привал устроили, некогда отдыхать, – оттаскивал по плотно примятому снегу и слегка приподнимал некроманта чародей, приговаривая.

Сверкающий янтарный посох дарил тёплый свет, расползавшийся аурой исцеления, а чародейские агаты, что всегда были при смуглом чародее, наоборот, давали эдакую прохладу облегчения в местах ранений. Два серьёзных увечья в живот мешали Бальтазару толком ощущать своё тело. Сквозная рана в бедре не давала подняться на ноги. Там и тут были также порезы, ныли пронзённые плечи, зато почти потеряла на морозе всякую чувствительность продырявленная левая кисть. Правда, от этого Бальтазару было лишь хуже. Отморозить что-нибудь до полной ампутации очень бы не хотелось.

Из темноты наступали новые войска. Лорд Кроненгард проговорил заклинания, притупляющие боль. Ими он постоянно пользовался: уловка чёрных магов, когда раны слишком велики и собственные ощущения лучше притупить, чем использовать с вектором внутренней ярости. Правда, откат потом настигал в том числе и от них, что рисковало усилить боль или последствия: судороги, паралич, разрыв сосудов, внутренние кровотечения. И всё же сейчас он полагал, что может позволить себе такой риск. Видимо, надеялся, что Ильдар поможет целительством, как тогда в Яротроуске.

– Милорд, а вы правы, неплохо бы вам сбросить пару фунтов, – пыхтя, тащил Ильдар истерзанного некроманта по снегу.

Некромант пошевелился, будто пытался встать на ноги, что без помощи смуглого бородатого чародея бы ни за что не получилось, но тело не слушалось. В лучшем случае он и сам, будто зомби, заковылял бы вслед отступившему войску, но истерзанные ноги не желали стоять и напрягать повреждённые мышцы даже в сиянии целебных камней. Удалось лишь одной здоровой рукой держаться за мантию и утеплённый кафтан своего спасителя, заставляя того притормозить.

Территория лагеря и возведённый гарнизон, и опустевшие деревни были отданы под натиск врага. Этот бой они проиграли, что, быть может, стоило чернокнижнику жизни. Он был не готов к этой воинственной ведьме из Дайкона. Часть поднятых мертвецов была повержена и разрушена в труху. Сил поднимать тех, кого ещё можно было собрать по кускам, уже не осталось. Сознание меркло: слишком много крови было потеряно от этих ранений.

– Я же… – схватил некромант чародея за грудки, – велел тебе охранять Люцию… – Рот его наполнился кровью, а в глазах потемнело даже в сиянии яркой луны с чистого звёздного неба.

IV

– Предлагаю какое-нибудь интересное пари, сколько ещё раз ты вот так будешь бродить по грани между жизнью и смертью, – эхом где-то по чёрному непроглядному междумирью раздавался мягкий шёпот царицы-тьмы.

– Что тебе от меня надо? Я же явно однажды сдохну и, видимо, вновь где-то здесь окажусь, – гремел повсюду в ответ низкий баритон Бальтазара.

– Ох, люди смертны, в этом и дар, и проклятье. Не будь смерти, как бы ты стал некромантом и достиг величия? – интересовалась нематериальная собеседница.

– Я слышал, смерть для каждого имеет свой облик. Кому улыбчивая дама, дающая напиться из ладоней, кому пузатый дружелюбный старик, приглашающий на пир, кому озорная девочка с чёрными косичками, кому старуха с косой… Девы-валькирии, уносящие на крыльях в иной мир, какие-то врата в райские сады, весы с сердцем и пером… И так далее, – без движения губ «говорил» некромант.

– Хочешь узнать, как смерть будет выглядеть для тебя? – интересовалась тихая собеседница.

– Это ведь просто какая-то выдумка, персонификация. Смерть – это явление, а не персона. Она как бы есть, но её нет. Вот как радость, например, – говорил ей лорд Кроненгард.

– Что может чёрный маг знать о радости? Когда ты в последний раз её испытывал? – звучала с усмешкой царица-тьма.

– Так я же и так сказал, что «её нет», – усмехнулся бы и Бальтазар, если б мог, но он даже своего лица сейчас не чувствовал.

– Ты молчишь, а я вижу весь поток твоих мыслей, – хитро нёсся женский шёпот, словно налетавший ветерок. – От меня не утаишь. Вино, постель, вкусная еда, массаж… Кажется, ты всерьёз путаешь понятие «радости» с «наслаждением». Мир соткан не только из физических удовольствий.

– Чтобы познать остальные, нужно выйти из тела, – хмыкнул некромант. – Как сейчас.

– Не уверена, что где-то здесь тебя может ждать собственное счастье, – в медленной задумчивости проговорила та.

– У тебя голос дрожит, такого ещё не случалось, – подметил Бальтазар.

– Это не от тревоги, а от ярости, – хмыкнула невидимая собеседница, а точнее та, кто был всем вокруг, абсолютной непроглядной чернотой неосязаемого, но густого пространства. – Куда ты полез?! Видел же, что силы не равны. Что ты ничего о ней не знаешь, что вокруг неё ледяная аура, а ты, напомню так, на всякий случай, может, ты забыл, – повысила она голос, – ты некромант, а не пиромаг. Щиты из огня и всякое горячее воспламенение ты не создаёшь. Лишь ледяное, из замогильного холода.

– Она жива? – поинтересовался некромант.

– Жива, что с ней сделается! – фыркнула на это царица-тьма.