Под маской зла

– Какого ж Фенрира здесь происходит! Ёрмунганд меня поглоти! Что это за драугр такой?! – изумился гном, чуть попятившись, чтобы, с одной стороны, быть позади всех, под защитой, а с другой – быть ближе всех к лестнице, чтобы первым же дать дёру.

– Ставрид! – метнулся к побитому, но ещё живому приятелю Берн.

Существо же вмиг крепко схватило седобородого капитана за горло и с силой бросило на пол. Мужчина даже не вскрикнул, не дёрнулся. А создание принялось в свою зеркальную маску высасывать из него душу серебристым потоком, после чего каждая из рук безликой твари из ножен, распиханных по отрепьям, вытащила по заострённому и зазубренному клинку.

Бернхард притормозил, так как был не вооружён, но всё же старался приблизиться к уже не шевелившемуся Ставриду. Аргон издали пустил стрелу, прицелившись прямо в зеркальную морду, но снаряд не нанёс ни единого повреждения, попросту отскочив от блестящей поверхности, оставляя стрелка-низкорослика в оцепенении и изумлении. А вот анимаг обернулся кабаном и ринулся вперёд.

Подставляя свои крепкие изогнутые клыки под лезвия, он ловкими движениями головы блокировал удары, пастью хватал одну из нижних рук, повалив безликого на спину, но тот ударом когтистых ног резко полосонул кабана по морде с левой стороны. Если б Вильгельм вовремя не прикрыл глаз, то, вероятно, его бы лишился. А так лишь завизжал и отступил, обращаясь обратно человеком, хватаясь за окровавленную половину лица.

Создание же метнулось на стену, стремительно двигаясь, как какой-нибудь таракан, средь щитов и гербов, скрещенных сабель в элементах оформления стен. Огибая окна, оно быстро пронеслось мимо Бернхарда, упавшего на колени возле приятеля, и ринулось на тех, кто стоял в конце коридора у спуска по лестнице.

Перепуганная Ассоль спешно потянулась к ножнам своего гладиуса, невесть почему не сделав этого раньше. Гном рядом с ней, уже без лука в руках: так как толку от стрел было мало, сперва нахмурился, вскочил в боевую стойку, достал за гриф со спины свою лютню, сжав её, словно дубину. Но чем ближе подбиралось к ним по стене ползающее чудовище с зеркальным «лицом», тем более опешившим и перепуганным выглядел Аргон. Гном схватил второй рукой Шанти за запястье и потащил прочь, вниз по ступенькам, подальше от неведомой твари.

Зеленовласая девчонка же попросту растерялась, не зная, что делать. Убегать уже было поздно: монстр сразу бы вонзил ей свои мечи в спину. Сражаться? Так она стояла с таким видом, что точно не верила в себя против четырёх длинных клинков безликого со своим коротким мечом, техникой владения которым старший брат из стражи её ещё явно не до конца обучил.

Но тут безликого монстра за ногу сзади дёрнул Бернхард, стащив со стены на пол. Рыжий мужчина был в ярости. Взор его изумрудных глаз выражал злость, свирепость и желание мести. Похоже, пока у лестницы остальные разбирались, что им делать, он удостоверился, что Ставрид таки скончался от полученных травм. И теперь был полон желания отомстить за своего старого приятеля.

Создание ловко перевернулось, оказавшись в мгновение ока уже зеркальным лицом к усачу. Тот успел остановить поочерёдно две его вооружённые руки за запястья, а вот дальше что делать, уже явно не представлял, когда над ним нависли ещё два заточенных и начищенных до блеска лезвия, в которых он также видел собственное отражение.

Запрокинутые кверху в подготовленном ударе руки чудовища обвила зелёная энергия, по форме напоминавшая стебли растения. Петля стянулась, и, как за канат, сзади за эту лиану Ассоль, уже успевшая когда-то убрать гладиус обратно в ножны, двумя руками притянула ближе к себе по коридору неведомого монстра.

Девчонке даже удалось уронить его на спину. Худощавая тварь весила столь мало, несмотря на доспех, что даже у столь юной особы это получилось, пусть и явно с перепугу да изо всех сил. Посреди нагрудника зияла ярко выраженная цифра семь прорезью, что, впрочем, ни о чём не говорило ни ей, ни Бернарду.

Ассоль принялась и дальше движениями тонких пальчиков плести колдовство да опутывать жуткое создание, но то задрыгалось, завертелось, оказало достойное сопротивление, когтями и клинками разрывая всевозможные путы. А затем обернулось на девчонку, слегка наклонив голову в капюшоне. Теперь уже явно оно само жаждало мести за полученное унижение.

В спину с разбегу его, направившегося резво в сторону зеленовласой девчонки, пнул вовремя догнавший тварь Бернхард. А позади Ассоль возник Аргон, ударив по струнам, так что монстр не успел долететь до девушки, а волной загремевшей вибрации был снова отправлен в сторону рыжего усача. Гном всё же пришёл на выручку своим, хотя мог бы уже снаружи быть в безопасности вместе с Шанти. Та тоже вернулась, стояла меж ступенек в лестничном пролёте, не зная, чем может помочь, и, затаив дыхание, наблюдала за ходом сражения с испуганным и взволнованным видом, сжимая в руках сковородку – первое, что, видимо, средь поклажи под руку подвернулось.

Тут в бой вернулся и анимаг в форме какой-то жуткой помеси волка, медведя и человека, эдакого крупного прямоходящего «оборотня», схватив безликого за горло и впечатав в стену изо всех сил. Другая лапа его потянулась к зеркальной маске, словно пытаясь её снять, но с отражающей поверхности по подушечкам звериных пальцев ударила паутинка тонких «призрачных» молний. Не белых, не сверкающих, а каких-то именно что потусторонних: полупрозрачных, будто «седых» и неживых.

Оскалившись и прижав ошпаренную лапу к себе, Вильгельм был вынужден выпустить тварь из хватки. Та же оттолкнула его двумя ногами прочь от себя так, что прямоходящий медведь проломил собой ограждение возле лестницы и полетел вниз, на первый этаж.

– Душечка! – вскрикнула испуганная Шанти, отчего хвост её ещё сильнее заметался туда-сюда из стороны в сторону.

– Вилли! – подбежал к краю близ обломков балюстрады Аргон, схватившись за голову и глянув вниз.

Из-за их спин выглядывала и Ассоль, пытаясь кое-как отдышаться. Безликий же в это время поднялся на ноги, поглядел на Бернарда и ринулся на него в атаку, размахивая четырьмя клинками. Усач отбивался всеми подручными средствами. Подставлял балку от заграждения, которую меч соперника тут же разрубил напополам. Снял со стены щит, закрываясь им от пары ударов, пока тот не треснул, а потом швырнул его прямо в «лицо» неведомой твари, видимо, надеясь, что он расколет зеркальную маску, но этого не произошло.

Споткнувшись о тело Ставрида, Бернхард упал и начал отползать по дощатому полу вглубь галереи второго этажа мимо комнат. Добрался до книжного шкафа, что стоял у двери в спальню капитана, со второй снизу полки схватил с позолоченного подноса незажжённый подсвечник, швырнув его в безликого, а затем метнул ещё сам поднос.

Бернард выглядел растрёпанным и растерянным. С цепочки на шее за время сражения из-под рубахи его выскочил изумрудный амулет, болтаясь теперь на груди снаружи, но он, похоже, был не чародейский и едва ли сейчас мог хоть как-то защитить владельца от нападения. Но на безликого с боку, прямо с первого этажа, напрыгнула крупная рысь с окровавленными полосами в левой части морды. Вильгельм пришёл в себя и просто так отступать не планировал.

Когти сходились с клинками. Всего две лапы зверя неплохо первое время отражали натиск всех четырёх рук, даже когда те повадились бить синхронно. Но вот попытки укусить соперника за руку, за ногу, за бок успехом не увенчались. Существо было слишком уж прытким. Забралось на колонну, оттуда помчалось по потолку и выскользнуло в приоткрытую прямоугольную форточку как раз по своему размеру.

То ли безликий через неё сюда и проник, то ли сам Ставрид открыл её, чтобы устроить хоть какой-то сквозняк, и не закрывал на ночь, чтоб поместье проветривалось. Может, всё сразу. В любом случае, из-за прыти незваных гостей неведомое создание предпочло отступить. Драка явно была закончена, так что у всех остальных появилось время, чтобы перевести дух.

– Спасибо, братец, – поднявшись и зашагав вперёд, потрепал рысь по загривку и погладил меж ушей с кисточками по густой бежеватой шерсти Бернхард, вновь направившись к телу хозяина поместья.

– Надо раны промыть, швы наложить, я умею, но вещички мои все в поклаже, – заявила цыганка.

– Да заживёт до свадьбы, – принял свой естественный вид анимаг, пытаясь довольно наиграно отвернуться от пальчиков Шанти, хотя эти прикосновения ему явно нравились.

– Да ты, Вилли, храбрец у нас! – зашагал к нему бард. – И ещё живучий такой! Я уж думал, ты хребет сломал при падении, а ты вон… С ногой что-то? – заметил гном, что блондин прихрамывает. – Я это… Я могу и пешком рядом идти, если ты неспешно будешь цокать копытом!

– Сильно ушиблись? – интересовалась у анимага и женщина-кошка.

– Да пройдёт всё… – присел тот, не желая вокруг себя чрезмерного мельтешения. – У меня мазь от ушибов с собой есть. Пройдёт… – прикрывал он царапины на лице.

– Не трогайте пальцами раны, – громко посоветовал Берн.

– Грешно! – заметил гном, задрав указательный палец.

– Нет. Грязь всякая может попасть. Мама всегда учила ссадины и порезы не трогать. Поплевать разве что можно, – без слюны демонстративно поплевал он на свои кулаки, как пример.

– О, это я могу! Ща мы, Вилли, тебе поможем! – подбежал ближе к анимагу гном, разминая губы и накапливая слюну.

– Да не трогай меня, – прорычал тот, на мгновение удлинив морду в звериную и клыкастую, а потом снова, морщась от боли, ведь кожа со следами когтей натягивалась от такой трансформации, прикрыл левую половину лица ладонью.

– Говорят вам: не крутитесь! – всплеснула руками, хлопнув в недовольстве себя по бёдрам, Шанти. – Сейчас я сбегаю, принесу спирт и бинт, – фыркнула она, направившись к лестнице. – И клубки ниток с собой у меня. Зашить-заштопать одежду вам, если где щепками или оружием этого чудища прорвалась.

– Спирт? И… и мне тогда бутылёк! Даже два, раз такое дело! Бочку вина, бочонок пива… – загибал пальцы гном, заказывая себе выпивку.

– И печёной картошки! – зачем-то крикнула вслед Ассоль, а потом скривила губы, осознав нелепость всей ситуации.

– Устроили тут цирк с конями, – держа на руках седобородого почившего приятеля, прошагал к ним Бернхард, покачиваясь. – Как ты, зверинец?

– Вильгельм де ла Конте, – сверкнул тот недобрым взором не прикрытого ладонью правого глаза вверх на усача.

– Да ну брось, братец, я это в жизни не выговорю, – заявил тот. – А кошка права, не думал, что ты храбрец такой в драку лезть. Дух авантюризма, говоришь? Хе! Однако… – с кривоватой от усталости, но довольной ухмылкой, покачал он слегка головой.

По его виду было понятно, что благодарить рыжий усач толком не умеет. Он и мялся, и пытался держаться мужественно: мол, и без подмоги бы как-то, может, сам справился бы. И всё же во взгляде его явно читалась искренняя обеспокоенность состоянием анимага, как и признательность за его активное участие в драке. Он явно зауважал перевёртыша куда сильнее, чем оценил для себя того по первым впечатлениям в трактире у Ганса.

– Кошка? – донеслось снизу от возвращавшейся Шанти. – Ты кого это кошкой назвал, конопатый?! – фыркала она, взбираясь по лестнице.

– Услышала, чтоб её… Вот это слух… – процедил с досады Бернхард и понёс тело капитана в спальню, плечом толкнув дверь и уложив того на кровать.

– Дядю Освальда убили такие… – проговорил им Вильгельм, поморщившись от презрения к твари, с которой они все столкнулись. – Вдвоём пробрались в его поместье, словно тараканы. Один взял на себя стражу, другой лично за дядей явился. Так же, под ночь. В его спальню. Никто так и не понял, за что его зарезали. Он вроде никому дорогу не переходил, тёмных дел не вёл. Свои каменоломни имел, исправно платил каменщикам, сбывал потом всё добро то на стройки, то в мастерские камнетёсам и скульпторам. Может, цены стал завышать, захотел побольше нажиться? Вот ему и совсем перекрыли доход, и пустуют нынче каменоломни. Отец мой вести дело своего брата не стал, но всё никак их перепродать теперь не может, нет покупателей. Дядя Шердиан – у отца было двое братьев, так что есть у меня ещё один дядя – тоже каменоломнями не заинтересован. Он по другой совсем части и вечно в разъездах. Чародей, между прочим. Полгода назад дело было. Ну и убийц, естественно, не нашли тоже… И он мёртв? – полюбопытствовал аристократ, подняв голову, вытянув шею и взглянув внутрь комнаты вслед усачу.

– К прискорбию, да. Скончался капитан наш от переломов и ран. Не успели мы вовремя… – вздохнул, опустив голову, Берн. – Кажется, я эту тварь в лохмотьях видел на улицах среди нищих сегодня. Умело маскируется с накинутым капюшоном под оборванца. А на деле вон что…

– Чёртовы твари…. Прошу прощения за свой таскарский, – произнёс, жмурясь в гримасе, Вильгельм, которому Шанти принялась мазать три кровоточившие раны на лице.

– Говорят, глаза – это зеркало души. А эта бестия душу прямо глазами высасывала! Прямо лицом своим зеркальным! Видали? – воскликнул гном, округлив глаза от воспоминаний.

– Это маска… – пояснил ему грустный Бернхард, не поднимая взора.

– А я говорил, господа, быстрее в дорогу от таверны двигаться надо, а не лясы точить. Прошу прощения за свой таскарский, – поглядел анимаг в первую очередь на цыганку, словно при даме не желал себе позволять не только ругательства, но и даже какие-то просторечные и не свойственные манерам аристократа такие вот выражения.

– Щекой повернись, душечка… – закатила та свои кошачьи глаза, продолжая ватой в щиплющем растворе водить вдоль порезов на коже морщащегося и иногда подрагивавшего от резкой боли Вильгельма. – Плохой месяц. Луна близко к планете, да ещё в знаке Мантикоры. Одни неприятности всем сулит.