Превратности любви

«Да, Коленька должен на обед приехать, вот булку свежую ему купила, он только свежий хлеб кушает. От вчерашнего у него желудок болит».

Я с жалостью посмотрела на старушку.

«Тетя Валь, пойдемте домой, я Вас провожу», – ласково сказала я.

«А как же Коленька?»

«Да он же знает, куда идти, сам доберется»

«Вы думаете, Наташенька?»

«Конечно».

Я, забыв про магазин, повела домой бедную женщину. Всю дорогу она рассказывала мне про Коленьку. Дома я усадила ее в кресло, накрыла пледом, забрала из рук булку и пошла на кухню вскипятить чайник. Там я открыла шкафчик, чтобы убрать хлеб и просто замерла от неожиданности: все полки шкафчика были забиты городскими булками, некоторые их них уже начали плесневеть. Я открыла соседнюю дверцу – тоже самое, еще одну – и там такая же картина. В холодильнике были пустые полки, на плите – ничего. Я вернулась в комнату.

«Тетя Валя, Вы сегодня ели что-нибудь?» – спросила я.

«Да-да, Наташенька, не беспокойтесь. У меня там борщ, котлетки. Скоро Коленька придет. Хотите, Наташенька, – поешьте. Я не буду, Коленьку дождусь».

Так, все понятно. Я сходила к себе, налила тарелку горячего супа, поставила его перед тетей Валей.

«Ешьте, а то обижусь!»– и пошла делать чай.

Через две минуты старушка уже спала в кресле. Перед ней стояла пустая тарелка. Я сгребла весь испорченный хлеб в пакеты и вынесла на помойку. Затем, захлопнув тети Валину дверь, отправилась к себе. На душе было жутко и неприятно. Через два часа в дверь позвонили. Это была Элька.

«Наташ, привет. Ужас какой-то: тетя Валя с ума сошла! Я ее сейчас с остановки привела».

«Как с остановки?», – удивилась я.

«Так. Представляешь, хотела в магазин забежать, а тут – тетя Валя. Без чулок, в одной кофте, а погода-то: не май месяц. И с булкой в руках. «Коленьку, говорит, с работы жду». Я ее еле домой утащила. Мрак! Что делать-то, Наташ?»

«Не знаю». Я поведала Эле свою историю.

«Надо к Люське идти», – решительно заключила Элька. «Они с Петькой теперь самые близкие родственники: сноха и внук все-таки».

Мы оделись и направились к ним. Люська встретила нас с явной неприязнью, а когда поняла, о чем идет речь, так вообще завелась.

«А чего Вы ко мне-то приперлись? Сбрендила бабка, так на то есть специальные службы. Вызывайте шестую бригаду, пусть забирают»

«Люсь, ты чего говоришь-то?», – удивилась я. «Она ж Вам не чужой человек, тебе – свекровь, Петьке – бабушка».

«Вон чего удумали! Еще и Петьку сюда приплели. Парень в этом году, наконец-то, институт заканчивает. И так 9 лет вместо 5-ти его тяну: то академ, то в армию забрали. А вы хотите, чтобы он вместо диплома за старухой сумасшедшей ходил! Нет уж, увольте! Где она была бабушка-то, когда нужна была? Вместо того, чтобы с внуком сидеть, только с сыночком со своим как с писаной торбой носилась. Всю жизнь мне испортила. Прожила с Колькой столько лет, а так и не поняла: то ли была замужем, то ли нет. И сын, можно сказать, без отца вырос. Где папа? А папа у бабушки. Пап, можно мороженое? Я не знаю сынок, у мамы спроси. Пап, помоги по физике. Сынок, мне некогда, мне к бабушке надо, сам разберись или маму попроси. Вот и все воспитание. А я-то чего от Валентины Петровны видела? Люська у нас дура, неряха, готовить не умеет, за мужем не ходит, за сыном не следит. А теперь я ей жопу должна подтирать, потому что она с ума сошла? Я тоже, между прочим, одна осталась с ребенком на руках без мужа. Мне бы кто помог! Так что все, девочки, до свиданья, разговор окончен!», – резко сказала Люська и выпихнула нас за дверь.

«Да-а-а, дела!», медленно протянула Эля, – «Что делать-то будем?»

«Не знаю, но тетю Валю нельзя в таком состоянии оставлять». Вдруг мне в голову пришла неплохая мысль. «Эль, а давай в поликлинику к главврачу сходим. Валентина Петровна там всю жизнь проработала, ее хорошо знают, может, подскажут чего».

«Правильно, Наташка, молодец! Завтра идем!».

На следующий день мы сидели в кабинете главного врача. Грузный седой мужчина с мрачным выражением лица слушал нас внимательно, периодически покачивая головой.

«Сергей Васильевич, помогите, пожалуйста, нельзя допустить, чтобы Валентину Петровну в психушку отправили», – закончила свой рассказ я.

«М-да, ситуация!», – сказал Сергей Васильевич. «Помню я ее. Хороший был офтальмолог, грамотный, и люди любили ее, с удовольствием на прием ходили. Вот только как пришло время на пенсию выходить – ни дня работать не захотела. Как я ее только не уговаривал. Уперлась – и ни в какую! Спрашиваю, почему поработать немного не хочешь? А она мне какую-то ерунду в ответ. Сыну помочь надо. С внуками, спрашиваю? Нет. Так в чем же дело? Жена, говорит, у него непутевая, есть не готовит, а у сына работа тяжелая, он без обеда не может. Чушь какая-то! Я тогда решил, что она мне просто не захотела о своих проблемах рассказывать. Год еще врача на ее место найти не мог. Вот как в жизни бывает».

«Ну, так что, Сергей Васильевич, поможете?»

«Даже не знаю, как и поступить в этой ситуации. Друг мой хороший в соцзащите не последний человек. Позвоню ему. Может, какую комиссию совместную с врачами устроим, выйдем к Валентине Петровне, посмотрим на ее состояние, а дальше подумаем, что тут можно сделать».

«Спасибо огромное!», – обрадовались мы.

Сергей Васильевич не обманул. Комиссия, действительно, приходила и решила, что у Валентины Васильевны не такие сильные проблемы с психикой, чтобы ей находиться в психбольнице, но, с другой стороны, она не может проживать в квартире одна. Поэтому было решено устроить ее в дом престарелых, а друг Сергея Васильевича помог найти ей самый лучший интернат в нашей области. Мы с Элькой помогли Валентине Петровне собраться. Сначала она ни в какую не хотела покидать свою квартиру. Нам пришлось придумать историю, что Коленьку как самого лучшего специалиста в городе отправили в командировку в Москву. Он купил тете Вале путевку в санаторий. И только узнав, что путевка очень дорогая, а Коленька истратил свои деньги, Валентина Петровна согласилась, чтобы не расстраивать сына.

Прошло полтора года. Мы с Элькой перестали вспоминать эту историю. Жалко, конечно, тетю Валю, но что тут поделаешь? Такова жизнь.

Как – то днем я выходила из квартиры и заметила, что тети Валина дверь приоткрыта. Я с удивлением стала прислушиваться к звукам, доносившимся изнутри. Вдруг дверь распахнулась, и в коридор вывалилась целующаяся парочка. Ярко накрашенная девица в мини юбке довольно повизгивала, а молодой человек с увлечением мял ее попу. Чтобы привлечь к себе их внимание, я слегка покашляла. Парочка с удивлением уставилась на меня. В здоровенном парне я с трудом узнала Петю – внука Валентины Петровны.

«Здравствуйте, Вы надо понимать, Петр? А я соседка Валентины Петровны. Наталья».

«Здрасти», – недовольно ответил парень. И продолжил: «Ну, да. Жить тут буду. Все равно бабкина квартира пропадает. С мамкой неудобно».

«Как тетя Валя?», – поинтересовалась я.

«А я-то откуда знаю», – удивился он,– «Это ж Вы ее в психушку сдали, значит, Вас и спрашивать надо».

«Ой, котик, я лучше к машине пойду. Только давай недолго», – пискляво прогундосила девица.

«Да я тоже иду», – сказал Петька и поскакал вниз по лестнице.

«Яблоко от яблони не далеко падает. Люськины гены», – с досадой подумала я.

Но в Петькиных словах была доля правды. За полтора года я даже не удосужилась навестить Валентину Петровну.

На следующее утро я стояла в кабинете директора интерната. Грустная усталая женщина средних лет сидела за столом, полностью заваленном документами.

«Здравствуйте, мне бы навестить Трифонову Валентину Петровну»

«А Вы ей кто?»

«Соседка»

«А-а-а, а я думала сноха. Не знаете, почему ее родственники не навещают?»

«Нет», – соврала я. «Так, где мне ее найти? Какая у нее комната?»

«Она сейчас не в комнате. Выйдете на улицу, повернете на право, и до конца забора. Там ее и найдете».

«Она что, гуляет?»