Малахитовый Лес

– Простите, – смущенно улыбнулась Тори. – Я просто не ожидала…

– Ничего страшного, – заверила ее девушка. – Сначала все так реагируют. Ну, или хуже, доводилось мне слышать менее цензурные слова.

Помимо маски, ничего странного в ее образе не было: высокие легкие сапожки, желтое платье, джинсовая куртка и шарф из тонкой пряжи, скрывающий шею. Длинные волнистые волосы тоже показались Тори обычными, естественного медового цвета. Однако, присмотревшись повнимательней, она убедилась, что это парик, просто очень дорогой.

Эту девушку она раньше не видела – а может, видела, просто без маски.

– Вы новенькая? – уточнила незнакомка.

– Да, я недавно приехала, еще мало кого тут знаю. Я Тори… Виктория.

– Ксения, – представилась девушка. – Никого не знаете, кроме Ильи? Или что вас привело к его дому?

– Музыка, – развела руками Тори. – И больше ничего – но какая еще нужна причина, если есть такая музыка? Я шла мимо, услышала, как кто-то играет, и все, пропала.

– Да, это наш Илья, – кивнула Ксения. По голосу несложно было догадаться, что она улыбается. – Это его магия.

– Простите, вы не могли бы снять эту маску? Она очень красивая, но мне как-то не по себе…

– Боюсь, если я сниму эту маску, вы испытаете нечто похуже простой неловкости. Я ее ношу в медицинских целях.

– Ясно… простите.

Тори хотелось узнать куда больше, однако та наивная скромная девушка, которую она изображала в Малахитовом Лесу, на такие вопросы не решилась бы. Любопытство еще не повод рушить целостность образа, к тому же у нее сейчас были цели поважнее.

– Я бы хотела с ним познакомиться. – Тори кивнула на приоткрытое окно. – С Ильей. Сказать ему, какая у него восхитительная музыка…

– Понимаю, мне тоже когда-то сразу захотелось это сделать. Но сейчас плохой момент.

– Почему?

– Илья, он… специфический. Хороший, просто нужно к нему привыкнуть и соблюдать определенные правила. Он очень осторожно знакомится с людьми. А когда он играет, к нему лучше вообще никому не подходить, даже знакомым, чужим – тем более. Вы удивитесь, но его это ранит.

– Не удивлюсь: от человека, который способен создавать такую музыку, можно ожидать чего угодно. А вы с ним знакомы?

– Уже да, – кивнула Ксения. – Хотя происходило это медленно и непросто. Я поселилась в Малахитовом Лесу примерно полгода назад, а с Ильей мы начали общаться только в прошлом месяце. И то, думаю, он начал доверять мне чуть быстрее, чем другим, из-за маски. А вы тут надолго?

– Не знаю пока… На месяц точно, а там – как приживусь.

– Месяц – уже неплохо. В гости зайдете? Немножко странно вот так звать, понимаю, но в этом поселке особые порядки, здесь вроде как все свои, даже если кого-то не знаешь.

– Я зайду, конечно!

Ничего странного Тори в этом не находила и рискованным приглашение не считала. В Малахитовый Лес действительно не попадали посторонние, сюда нельзя было просто купить путевку и сразу же завалиться с чемоданами. Токарев не зря предупреждал, что нужны связи. Тори позволили снять коттедж только после проверки ее легенды.

Да и потом, за время изучения поселка она не видела других девушек лет двадцати пяти – тридцати – а именно к этой группе, скорее всего, относилась ее новая знакомая. Видимо, Ксения просто соскучилась по ровесницам и решила не упускать возможности пообщаться.

Она жила рядом с домом Ильи Шведова, в соседнем коттедже, устроившемся в кольце из кустов рододендрона. Из-за этого маленький аккуратный домик казался гигантским яйцом, оставленным в уютном гнезде. Это очаровательно смотрелось даже сейчас, а совсем скоро, когда рододендроны зацветут, зрелище будет и вовсе сказочное. По набухшим бутонам Тори уже видела, что цветы разных оттенков – розовые, желтые и белые.

Такое окружение вдохновило бы кого угодно, а для Ксении оно и вовсе оказалось целительным, потому что Ксения была художницей. Об этом и спрашивать было не нужно, ответ встречал любого, кому дозволялось войти в дом. Здесь повсюду висели ее картины – в основном портреты и натюрморты. Яркие, необъяснимо объемные, они напоминали окна в другие миры. Казалось: стоит только подойти поближе, и ты сможешь коснуться этих предметов, позвать этих людей, и они улыбнутся тебе…

Ксения занималась не только живописью. Когда они прошли на кухню, Тори сразу же обратила внимание на старинный шкаф, заполненный расписанными вручную чашками и тарелками. Техника была та же, что и в случае с маской… Да и масок тут хватало: пять из них висели на стене, и Тори не сомневалась, что в доме собрано намного больше.

Но дом Ксения ей не показала, ограничилась кухней, окна которой выходили как раз на участок Ильи. Усадив гостью за стол, она занялась чаем, а Тори тем временем разглядывала цветы, покрывавшие белый фарфор.

– Маска, значит, тоже фарфоровая? – спросила она.

– Керамика, – уточнила Ксения. – А ты чем занимаешься? Можно ведь на ты?

– Конечно. Я фотограф, а еще я отныне твой фанат! Но маска эта… ее, наверно, больно носить?

– Нет. Я эти маски делаю сама, с нуля, с учетом анатомии лица, чтобы было не больно.

Ксения так и не призналась, что именно с ней случилось, ограничилась лишь туманным определением «несчастный случай». Зато все остальное она скрывать не стала.

Этот несчастный случай произошел с ней чуть больше года назад. Она, еще недавно красивая, здоровая, счастливая, была вынуждена надеть маску – и учиться совсем другой жизни. Она думала, что приспособится, но у нее никак не получалось. Ее окружение жаждало кровавых подробностей и прямого взгляда на ее уродство, ее не оставляли в покое. Ксения не то что работать – жить не хотела и подумывала о том, чтобы все закончить…

К счастью, это вовремя заметили. Ее отец организовал переезд Ксении в Малахитовый Лес. Поначалу она сочла эту идею дурацкой, но здесь и правда стало легче. За немалые деньги владельцы поселка безупречно выполняли свои обязательства: сюда не мог пробраться ни один журналист. Ну а местные жители наглостью не отличались и никогда не требовали у Ксении показать лицо.

Да и места эти оказались целительными для художницы. Здешняя красота была сдержанно-величественной, глубокой, заставляющей всматриваться и чувствовать по-новому. Впервые после несчастного случая Ксении захотелось создавать что-то, она почувствовала себя по-настоящему счастливой.

Уезжать она была не намерена. После несчастного случая ее картины стали продаваться куда лучше, чем раньше. Она писала их в Малахитовом Лесу, потом передавала отцу, изредка заезжавшему к ней в гости, а он оплачивал пребывание в поселке.

– Не судьба моей мечты, скажу честно, – глухо рассмеялась под маской Ксения. – Но лучше, чем мне казалось в больнице… Да и психолог здесь неплохой. Лидия Сергеевна зовут. Мы с ней очень много говорили, она мне здорово помогла, она тут все про всех знает. Ты сходи, если нужно будет.

– Обязательно, – жизнерадостно соврала Тори.

Подходить близко к психологу она по-прежнему не собиралась. Хотя вот это «все про всех» запомнила. Такой человек может подсказать ей, как подступиться к Илье, или даже поможет найти того самого… Если захочет. Но это вряд ли.

У Ксении она в итоге провела несколько часов, пообедала и заслужила звание хорошего человека, которому стоит заходить в гости почаще. Тори пообещала этим правом воспользоваться и пригласила новую знакомую с собой на прогулку, но та отказалась.

– Медицинские процедуры, – коротко пояснила Ксения. – Мне это нужно иногда. Но еще встретимся! С Ильей тебя познакомлю, когда он будет в настроении.

– Да, конечно, буду рада!

Хорошо, что Ксения завела об этом речь сама. Так будет проще, когда Тори все же воспользуется ее предложением.

Но произойдет это не сегодня, потому что такое повышенное внимание к случайно обнаруженному безвестному композитору насторожило бы кого угодно. Тори хотелось побыстрее покончить с навязанным ей заданием и получить долгожданный ответ, но она понимала, что спешить нельзя. Недавняя перезагрузка помогла, она больше не поддавалась эмоциям и не пускала в душу тревогу.

Если Илье ее представит Ксения, это будет гораздо лучше, чем соваться к нему самой. Ей было выгодней подождать, чем все испортить одним махом.

Да и ждать в Малахитовом Лесу несложно. Время здесь шло по-другому, отключенный интернет давал возможность не утыкаться в экран, а смотреть по сторонам. Погода баловала теплом, весенние дни почти не отличались от летних. Тори зашла в свой временный дом лишь для того, чтобы оставить там куртку. Задерживаться внутри она не стала, не было нужды, ее давно уже манил лес, и сейчас появилась отличная возможность познакомиться с ним.

Лес и правда казался малахитовым, название придумали удачно. На его территории переплетались все оттенки зеленого – от нежнейшего кремового до темного, почти черного. Первая трава против вечной хвои. Аккуратно разворачивающиеся кружочки березовых листьев против набирающих силу дубовых. Деревья, которые видели так много, что и представить сложно.

В лесу были дороги, однако Тори специально надела высокие ботинки, чтобы идти по парной земле, выпускающей в мир мягкие листики земляники и жесткие веточки черники. Иногда под подошвами пружинил мох, иногда еле слышно хрустели сухие сосновые иглы, нападавшие ковром. Это был незнакомый лес, но похожий на те, в которых она уже бывала. Тори даже порой позволяла себе верить, что она все еще там… Маленькая девочка в красных сапожках, для которой аллея из молодых елочек – лес, а королевские сосны – гиганты, наблюдающие за ней с нереальной высоты. В том лесу она была не одна, она догоняла высокую темную фигуру и увлеченно рассказывала что-то про толстого радужного жука, который жует сыроежку.

Так больше не будет, но обмануться несложно – когда солнце слепит глаза и можно поверить, что там, за сияющими лучами, действительно кто-то есть. Ну и слезы на глаза наворачиваются, конечно, от солнца.