Малахитовый Лес

Это было подсказкой, которой хватило, чтобы узнать голос. Градов, значит… И что, он теперь гнезда на деревьях вьет, как ворона?

Тори вошла во двор, то и дело косясь на деревья, однако у Градова было куда более комфортное место отдыха – он устроился на террасе второго этажа. Там были установлены плетеные лежаки, один из которых и занял теперь хозяин дома. Он наблюдал за Тори с каким-то усталым равнодушием, сквозь которое сумело пробиться лишь легкое любопытство. Но этого оказалось достаточно, чтобы Градов с ней заговорил.

– Так что вы потеряли? – уточнил он.

– Звезды, – буркнула Тори.

– Что, простите?

– Я надеялась, что хоть за пределами Москвы звездное небо увижу, а тут такой облом. Да, я собиралась стоять и смотреть на звезды. Странно, да?

Градов только хмыкнул, не ответил ей. Сначала Тори решила, что этот циник просто опять потерял к ней интерес, и без того мелькнувший вспышкой. А потом до нее дошло: он сейчас делает то же самое, что и она. Терраса была построена так, что располагалась как раз чуть выше фонарей, и вряд ли это являлось совпадением. Возможно, Градов и не любовался звездами, однако нет сомнений, что он создал место, где можно позабыть о цивилизации и представить, будто большой город со всеми проблемами взрослой жизни далеко, а тут снова деревня, лето и небо. Даже если не лето и тебе уже не десять лет, небо-то остается, в небе можно обмануться.

Но для Тори это ничего не меняло, стоять в чужом дворе она не собиралась и уже направлялась к выходу, когда Градов снова вспомнил о ней.

– Я могу пустить вас сюда, тут удобней осуществить ваше желание. Условие одно – вы будете молчать и не попытаетесь развлечь меня увлекательным, с вашей точки зрения, разговором.

– Годится! – тут же согласилась Тори. Разговоры с этим типом интересовали ее меньше всего, он не мог быть ей полезен. – У вас снова дверь открыта для всего мира?

Градов чуть приподнялся на лежаке, чтобы выудить из кармана джинсов ключи, и небрежно бросил за пределы террасы. Связка со звоном упала на посыпанную гравием дорожку.

– Заходите, – позволил Градов. – Лестница сразу справа, разуваться не нужно. Про молчание помните?

– Начинаю с этой секунды.

Тори пока не до конца понимала, что ему нужно, но решила проверить. Был еще вариант, что она ошиблась в первой оценке Градова – не сейчас, а в день их встречи в этом доме. Возможно, он уже пьян, он всех вокруг воспринимает как вещи, просто потому что богат. Сейчас начнется неумелый пошловатый флирт, который обернется попыткой завалить Тори на плетеный лежак. И тогда прекраснейший напиток из термокружки придется не выпить, а плеснуть кое-кому в наглую морду.

Однако Градов определенно не был настроен на злодейства. Когда Тори вошла, он на нее даже не посмотрел. Она заняла самый дальний лежак, так, что расстояние между ней и хозяином дома составляло не меньше трех метров. Но уже там Тори не удержалась и посмотрела на своего неожиданного благодетеля.

Градов действительно не собирался к ней приставать, он выглядел бесконечно уставшим, и эта усталость была ей прекрасно знакома. Так случается, когда приходится сесть за работу в восемь утра, раствориться в проблемах, своих и чужих, цифрах, подсчетах, документах. Ошибках и их исправлении. Злости на тех, кто не способен даже простейшее дело довести до конца. Мыслях, прогнозах, анализе… А потом ты будто просыпаешься, понимаешь, что уже темно, желудок возмущенно урчит, требуя хоть какой-то еды, губы пересохли от обезвоживания, в голове – гудящая пустота. Мыслей нет, эмоций нет, да и желаний тоже нет. Тори пару раз обнаруживала себя в таком состоянии и просто запретила себе работать настолько много, а вот Градов – нет.

Сегодня они и вовсе были чем-то похожи. Он измотал себя работой, она – постоянным напряжением последних дней. Зато благодаря этому ни одному из них не хотелось светских бесед. Тори позволила себе расслабиться и наконец посмотреть вверх.

Звезды здесь и правда сияли – мелкие, не алмазы, а осколки алмазов. Бриллиантовая пыль. Бесконечное сияние, глубина, которую невозможно рассмотреть до конца, утягивающая, как водоворот. Первобытная: такая же, как сияла когда-то над первыми людьми – и сияла до людей. Позволяющая почувствовать себя частичкой чего-то большего, чем вечная гонка за успехом, то самое «здесь и сейчас», которое так нужно было Тори.

Она наконец почувствовала, как усталость и тревога уходят – туда, в эту черную с белыми искрами воронку. Она улыбнулась, не для кого-то, а просто так, потому что не улыбнуться не получалось. Она по-прежнему чувствовала рядом с собой присутствие другого человека, но оно не тяготило, потому что у него сейчас был свой мир, у нее – свой, и миры эти уживались, не мешая друг другу. Забавное, странное, желанное чувство: хорошо, когда вместе и тихо.

Да, начало ее необычного проекта было неудачным. Однако Тори уже не сомневалась, что с завтрашнего дня все пойдет по-другому.

Глава 6

Когда стало известно, что его брат собирается поселиться в Малахитовом Лесу, Лев обрадовался. Ему казалось, что все понятно и однозначно: Роман понял, что погорячился, и хочет помириться, а просто взять и извиниться гордость не дает. Так что Лев приготовился с царским благородством его простить при первой же попытке поговорить, сделать вид, что ничего не случилось.

Однако что-то пошло не так: время летело, а Роман продолжал его сторониться. Если они случайно пересекались в поселке, брат не здоровался, не кивал даже. Просто бросал один из своих фирменных ледяных взглядов, от которых сразу же портится настроение, и шел дальше. Ну и зачем тогда приехал, если извиняться не готов? Его присутствие раздражало Льва, не давало расслабиться так, как раньше, и даже Дашка не могла его отвлечь.

Дашка вообще ничего не понимала. Она была хороша для прогулок, для совместных фото и для жарких ночей, но любая попытка поговорить с ней заканчивалась тем, что Льву хотелось кого-нибудь придушить.

Вот и сейчас она смотрела на него с искренним непониманием:

– Да чего ты докопался до своего братца? Он же к тебе не лезет.

– Потому что он не должен так себя вести!

– Он считает, что должен. Ситуация была тупая.

Дашка про секс с Аллой знала. Она к этому относилась совершенно спокойно – и Роману следовало бы! Неужели так сложно понять?

– Он приехал сюда, чтобы наказывать меня своим угрюмым молчанием, – заявил Лев. – Роман прекрасно знает, как меня это бесит.

– А ты не бесись, – назидательно произнесла Дашка. – Сделай вид, что его здесь нет, это не так уж сложно, он к тебе не лезет.

Лев только раздраженно закатил глаза. Как можно не понимать таких примитивных вещей? Ему и не нужно, чтобы Роман к нему лез. Достаточно знать, что брат здесь – и все, прощай, хорошее настроение.

Он держался сколько мог, надеялся на лучшее целую неделю. Ну а потом, в очередной раз увидев брата в кафе, понял: хватит. Нет смысла притворяться, что все в порядке, в эту игру он с детства проигрывал. Он и сейчас уже извелся, а Роман сидит тут, читает что-то с планшета, кофе потягивает… Какого черта вообще?

Решив, что вытерпел достаточно и почти дослужился до звания мученика, Лев подсел за столик к брату. Роман оторвался от планшета, но ничего не сказал, только смотрел со знакомым презрением.

– Так и будешь меня игнорировать? – поинтересовался Лев. Прозвучало вполне спокойно и уверенно, уже хорошо.

– Что тебе надо?

– Чтобы мы обсудили то, что случилось, если тебе это нужно, или вообще забыли.

– Мне не нужно.

– Значит, забудем?

– И что дальше? – устало поинтересовался Роман. – Обнимемся? Поплачем друг у друга на плече? Ты затаишься до следующей возможности устроить мелкую пакость?

– Это была не мелкая пакость!

– Ты планировал крупную?

– Я планировал тебе помочь, – указал Лев. – Показать, что ей нельзя доверять! Слушай, ну ты же ее даже не любил… Я помню тот день, ты ж не в ярости был, ты, по-моему, даже ржал чуть-чуть…

– Я не ржал, – невозмутимо возразил Роман. – Но и священного гнева не испытывал. Потому что только ты представляешь мир кадрами из фильма, а то и мультика. Страшная измена, красивая картинка, преданный брат – молния пронзает чистое небо. Так это в твоем воображении обычно происходит? Я же обнаружил в своей постели невразумительный комок потных конечностей, из которого доносилось какое-то бульканье и похрюкивание. Реальность не кинематографична.

Лев, который за секунду до этого собирался сделать глоток кофе, так и замер с кружкой у рта, шокированный таким подходом, не знающий, что ответить.

Роман же, несмотря на всю абсурдность ситуации, едва сдержал улыбку, прикидывая, выкатятся у брата глаза от возмущения или все-таки удержатся в орбитах. Он прекрасно знал, что Лев склонен драматизировать все без исключения. У каждого поступка, даже самого банального, он искал скрытый смысл, желательно – героический. И каждую сцену он прорисовывал в своем воображении с правильными цветами и светом, возможно, с фоновой музыкой.

А тут его спустили с небес на землю. Это получилось бы совсем уж смешно, если бы не неприятное, ноющее чувство в груди, неизменно возвращавшееся вместе с воспоминаниями о том дне. Роман уже сотню раз напомнил себе, что глупо расстраиваться из-за чего-то столь предсказуемого. Но вспоминать равнодушно пока не получалось, а Льва хотелось не простить, его хотелось приложить самоуверенной рожей об стол. Но оно того не стоило, Роман прекрасно знал, что равнодушие изводит его брата куда сильнее, а вот драка только порадует.

Он уже в детстве на этот трюк попадался, хватит.

Он знал, что Лев даже этот разговор умудрится свести исключительно к собственной персоне. Интересовало его лишь одно: как брат все вывернет на этот раз.

– Ты что, приехал в Малахитовый Лес, чтобы меня изводить? – подозрительно прищурился Лев.