Наследие Эдварда Гейна

– Тому самому?!

– Тише ты! Да, тому самому. Болтать об этом не нужно, там и так слишком много шума.

– Да не собирался я болтать, – оскорбился Ярослав. – Будто ты бы на моем месте не удивился! Но каким боком ты там вообще?

– Анна вернулась. Она меня и позвала.

Просто день открытий! Анна Солари Ярославу нравилась, она его интриговала. Его всегда манило новое, уникальное, неповторимое. Он даже попробовал бы сблизиться с ней – если бы не видел, что эта идея по умолчанию обречена на провал. Да, отношения между ней и Леоном были странными, но все равно достаточно важными, чтобы Ярослав остался в стороне.

– Понятно, почему тебя не будет несколько дней, – многозначительно заявил Ярослав.

– Только из-за расследования, лишнего не придумывай.

– Ой, да ладно!

– Давай до детского сада опускать не будем? – устало попросил Леон. Похоже, расследование давалось ему тяжелее, чем он готов был показать.

– Расслабься, с моей стороны ни проблем, ни обид. Я тебя тут подстрахую.

– Признателен. И вот еще что… Дело Вадима Смоленского сворачивай.

– Это еще с какого перепугу? – возмутился Ярослав. – Я, вообще-то, намерен найти побольше его личностей! Может, среди них и обнаружим настоящую.

– Перекинь свой энтузиазм в другое русло. Смоленский опасней, чем я предполагал. Пока все обошлось, на этом и остановимся.

– С чего ты вдруг переменил свое мнение? Это как-то связано с Аней?

– Мне нужно идти, скоро буду. Занимайся работой, об остальном забудь!

Ушел от ответа самым банальнейшим образом, надо же… Но перезванивать ему и доказывать, что так нельзя, Ярослав не собирался. Леон ему кто, мать и отец в одном лице? Ярослав не обязан был получать его разрешение.

Понятно, что изначально Вадим Смоленский был связан с Леоном, Ярослав вообще не знал, кто это. Но теперь-то все изменилось, это уже была другая игра! Ярославу нравилось разбираться с этим – как с головоломкой. Да, Смоленский опасен и хитер, это понятно. И тем интересней вычислять его малейшие ошибки, идти по его следу, который он наверняка считал укрытым. Это была личная охота Ярослава, от которой он не собирался отказываться.

Так Леону ведь не обязательно знать об этом, особенно теперь, когда у него такие важные дела! Поэтому, разобравшись с клиентскими заявками, Ярослав вернулся к поиску информации.

Он задержался на работе, но это как раз было привычно. Когда ты сам себе хозяин, можно уходить хоть в час ночи, а просыпаться потом в полдень – и никто слова не скажет. Особенно когда напарник застрял непонятно где и в ближайшие дни не вернется.

Ярославу даже нравилось уходить в такое время. Дороги были не совсем пустыми, но куда свободней, чем днем. Да и на паркинге оставалось два-три автомобиля, можно было поверить, что все здание принадлежит ему.

Продолжая прокручивать в памяти новые факты, Ярослав спустился на подземный этаж и направился к своей машине. Он увидел ее издалека и даже не подозревал, что что-то может пойти не так. Причин не было! Однако оказалось, что расслабился он рано.

Он не видел нападавших до последнего момента – до тех пор, как они набросились на него. Ярослав не был слаб, природа щедро одарила его силой, а долгие тренировки научили правильно использовать эту силу. У Леона, конечно, получалось чуть лучше, но он точно не был беспомощным! Если бы на него напали какие-нибудь уголовники, он бы сумел отбиться, сколько бы их ни было.

Но тут явно действовали профи. Их движения были такими грамотными, слаженными и быстрыми, что Ярослав даже не успел сообразить, как реагировать, а потом стало слишком поздно. У него забрали оружие – два ножа и травматический пистолет, связали руки за спиной, набросили на голову мешок из плотной ткани. Он попытался дернуться, вывернуться, однако с его стороны это было скорее упрямство. Не мог же он просто подчиниться им, как безвольная скотина! Даже при том, что от него уже ничего не зависело.

Они не дали ему опомниться. Это только в фильмах похитители могут остановиться рядом с жертвой и со зловещим хохотом объяснять, как велико их превосходство. Нападавшие же знали, что они по-прежнему в зоне риска: на подземном этаже в любую минуту могли появиться посторонние, даже в такое время. Поэтому Ярослава сразу же потащили к машине, а спустя пару минут он уже был в багажнике.

Но его, по крайней мере, не убили. Только этим ему и оставалось утешать себя, когда машина сдвинулась с места. Избивать тоже не стали, однако это не означало, что ему ничего не угрожает. Избиения, угрозы – это все эмоциональные поступки, профессионалам они чужды. Этой шайке, похоже, заказали похитить его, что они и сделали. Ничего личного, только бизнес.

У него было время подумать о том, кто мог устроить ему такое. И вариантов не было! Не потому, что у него не нашлось бы врагов, просто у них не хватило бы ни денег, ни мозгов, чтобы так все организовать. Самая страшная месть, на которую они способны, – это проколотые колеса автомобиля или попытка избить Ярослава в подъезде. Вот ради таких случаев он и носил с собой оружие! Но наемники такого уровня… Это что-то новое.

Он, запертый в багажнике, не мог ни освободиться, ни сбежать, ни позвать на помощь. Ему оставалось только ждать.

Дорога была долгой, однако это вовсе не означало, что они уехали далеко. Ярослав чувствовал, что машина часто поворачивает, а значит, его похитители запутывали след. Это плохо. Когда речь идет о простом запугивании, такие меры не используют. Ярослав прекрасно знал об этом – и становилось лишь страшнее.

Наконец машина остановилась, его вытащили из багажника, поставили на ноги, куда-то повели. Ярослав чувствовал, что шагает не по асфальту, а по мягкой земле с высокой травой. Сад? Или лес? Звуков города не слышно, они где-то далеко…

Там, где нет свидетелей.

Они остановились, и он приготовился к тому, что мешок сейчас снимут. Им нужно поговорить с ним, иначе ему не позволили бы остаться в сознании! Однако похитители снова сумели застать его врасплох.

Вместо того, чтобы избавить его от мешка, они разрезали веревку, связывавшую ему руки. Если бы Ярослав готовился к такому, он бы сразу напал – ведь это великолепный шанс спастись! Однако решение похитителей было настолько неожиданным и нелепым, что он на пару секунд замер на месте, пытаясь понять, что произошло. Это была одна из тех ошибок, за которые потом винят себя всю жизнь.

Никто не собирался отпускать его на свободу. Его руки перехватили, развели в разные стороны, а спустя мгновение он почувствовал в правой кисти резкую, ослепительную вспышку боли. Ярослав, совершенно не готовый к такому, растерянный и дезориентированный, не сдержался и закричал. В другое время он не доставил бы своим мучителям такого удовольствия, но сейчас иначе не получалось. Он попытался притянуть раненую руку к себе, однако это только усилило боль, и ему едва удалось остаться в сознании.

Вот тогда с его головы наконец стянули мешок. Ярослав обнаружил, что стоит он посреди ночного леса – как и предполагал. А его правая рука прибита двумя массивными гвоздями к стволу вековой сосны.

Похитители отпустили его левую руку, отступили, зная, что он уже не убежит. Куда он денется в таком положении? Освободиться он мог, только порвав ладонь, а это – все, конец, навсегда. Да и теперь шрам останется, но хотя бы есть шанс сохранить рабочую руку.

Поэтому Ярослав прижался к дереву и замер, ожидая, что будет дальше.

А дальше появился человек без маски. Его похитители выглядели так, как и должны были: в одинаковой одежде и черных масках, скрывающих лица. Но вот из-за их спин вышел не такой высокий мужчина, даже не пытавшийся скрыть свое лицо.

И Ярослав мгновенно узнал его.

– Ты… – только и смог процедить сквозь сжатые от боли зубы он.

– Я, – подтвердил Вадим Смоленский.

Это был тот самый человек, на фотографии которого Ярослав смотрел в последние дни. Трудно его не узнать! По крайней мере, лицо было его, но выражение лица, взгляд, глаза… Нет, это был совсем не тот Смоленский, к которому все привыкли!

Он весьма искусно изображал ангела земного. Он был кротким, добрейшим созданием во время интервью и на благотворительных вечерах. Глядя на него, можно было лишь удивляться: как это такой тюфяк сумел заработать солидное состояние и не быть сожранным?

Но настоящий Вадим Смоленский был как раз из тех, кто пожирает других. Ярослав был выше его, крепче, откровенно сильнее – и все же он не брался сказать, напал бы он на этого типа, если бы его рука была свободна, или нет.

– Вы проявили такой интерес к моей персоне, что я не мог остаться в стороне, невозмутимо заявил Смоленский, наблюдая, как из пробитой руки струятся ручейки крови. Правда, обычно в таких случаях любопытные оказываются не возле сосны, а под ней.

– И почему же я стал исключением? – поинтересовался Ярослав.

Он боялся и не мог этого изменить, никогда еще смерть не была так близко. Но у него пока хватало сил не показывать этот страх.

– Есть подозрение, что вы действовали не по своей инициативе, а по просьбе Леонида Аграновского. Это несколько меняет дело.

– Леон хотел остановиться… Он сказал мне остановиться.

Ярослав знал, что дела его плохи. Но он не собирался тащить за собой еще и друга.

Смоленский не стал спорить или сомневаться, он просто кивнул.