Синдром Джека-потрошителя

– Вот же ж… Черт…

Лицо парнишки, которому недавно исполнилось двадцать, едва ли напоминало человеческое. Оно было исчерчено витиеватыми шрамами, складками сморщенной кожи нездорового красного цвета. Один глаз закрылся бельмом и ничего не видел, другой смотрел на мир без узнавания и понимания.

Но это ничего, год-другой, и он справится. Уже сейчас приступы повторялись все реже, и Сергей Аркадьевич работал над тем, чтобы убрать их окончательно.

Он не привык сдаваться. Он всю свою жизнь отдал психотерапии, отказавшись ради этого от собственной семьи. Но он ни о чем не жалел, он прекрасно знал, что все равно не сумел бы уделять своим близким достаточно времени, поэтому брак и дети лишь наполнили бы его дни чувством вины. Теперь, в семьдесят один год, он легко мирился с тем фактом, что не оставит после себя наследников по крови. Сергей Аркадьевич считал своими детьми всех пациентов, которым он смог помочь, и если так, то Леон был его любимым сыном – тем самым ребенком, который для отца чуть дороже других детей, но отец никогда не признается в этом.

– Саша, подожди меня здесь, я скоро буду, – предупредил Сергей Аркадьевич.

– Скажите, что тетя не виновата! – воскликнул молодой пациент. – Что это я сам!

– Скажу, скажу, все хорошо. Все обязательно будет хорошо.

Он проводил Леона в свой кабинет и закрыл за ними дверь. Сергей Аркадьевич не беспокоился за Сашу, он знал, что за ним проследят. Он всегда очень внимательно подходил к выбору своих медсестер и мог доверять им.

Это позволяло ему сосредоточить все свое внимание на Леоне. А тот, заняв гостевое кресло, не прекращал хмуриться.

– Слушайте, так что с ним произошло? Что у него с лицом?

– Кипятком обварили, – спокойно пояснил Сергей Аркадьевич.

На самом деле, ему было далеко до истинного спокойствия. Каждый раз, когда он думал о случившемся, даже в его душе, выцветшей с годами и присмиревшей, поднималась волна гнева. Но Сергей Аркадьевич был профессионалом и держал свои чувства под контролем.

– Родная тетка? – ужаснулся Леон.

– Да никакая она ему не тетка. Отец Саши – очень богатый, очень влиятельный, но порой не слишком умный человек. Он завел себе молодую любовницу, истеричную красавицу, которая всегда привыкла добиваться своего. Она хотела, чтобы у них появился общий ребенок. Он ей запрещал. Она решила, что это из-за Саши, сына от единственного законного брака, и в чем-то была права. Но решение, которое она приняла в дальнейшем, показывает, что красота была единственным даром, который ей достался при рождении. Ни об уме, ни о душе там и речи не шло.

– Она обварила его кипятком?!

– И вполне осознанно. Она надеялась, что он умрет от болевого шока, но когда этого не случилось, она заставила его, шокированного болью, снова и снова повторять ту фразу, которую ты услышал.

Леон уже взял себя в руки, внешне он казался таким же спокойным, как и его собеседник. Но от Сергея Аркадьевича не укрылось то, что он сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.

– А нельзя мне как-то… потолковать с этой тетей?

– Ты с годами совсем не меняешься, – тихо рассмеялся Сергей Аркадьевич. – Прими это как комплимент. Нет, та история, о которой я тебе рассказал, давно уже закончена. Фраза, которую повторял несчастный мальчишка, никого не обманула. С «тетей» разобрался его отец, насколько мне известно, она уехала за границу, и больше ее никто не видел. А Саша… Я общался с пластическими хирургами, через пару лет они вернут ему более-менее нормальное лицо.

– Ну а жизнь ему кто вернет?

– Это постараюсь сделать я. Он ранен – но не уничтожен окончательно. Жаль, конечно, что он не обладает твоей волей, но он справится, я чувствую. Ты не о нем пришел говорить.

Леон смутился – похоже, история пациента так увлекла его, что он совершенно забыл о цели своего визита. В этом и правда было что-то от того мальчишки, которого Сергей Аркадьевич встретил много лет назад: испуганного, запутавшегося, однако несломленного.

– Мне нужно было найти хорошего психотерапевта, которому я могу доверять, а это только вы, – пояснил Леон. – Я сейчас веду одно дело, и все указывает, что там маньяк – и очень опасный.

– Ты вернулся к расследованиям? – удивился Сергей Аркадьевич. – Снова работаешь в полиции?

– Нет, я всего лишь помогаю по просьбе Димы. Да я и сам вижу, что дело дрянь… Это не просто какой-то извращенец или очередной нарик, который под смесями творит непонятно что. Я чувствую: у нас тут серийный убийца, он умный, расчетливый, он умеет планировать.

– Да, преступления, совершаемые наркоманами и психопатами, хаотичны, поэтому оставляют очевидный след, – кивнул Сергей Аркадьевич. – Они слишком легко поддаются желаниям и не продумывают ничего наперед или делают это очень редко.

– Вот! А тут явно был идеальный план, который, при всей своей сложности, не оставил нам ничего, ни одной подсказки. Беда в том, что я один вижу, что это серийный убийца.

– То есть?

– Серии не было, – признал Леон. – Было только одно убийство. По крайней мере, об одном нам известно, и на официальном уровне никто не имеет права говорить, что у нас тут маньяк. Убийство сложное, но его называют то убийством из мести, то ритуальным, то еще каким-нибудь.

– И только ты видишь, что появилось существо, которое ведет целенаправленную охоту?

– Я и Дима это видим. Но честно скажу, мы в тупике. Мы испробовали все известные методы, мы…

– Леон, нет смысла перечислять их, – мягко прервал его Сергей Аркадьевич. – Я в этом все равно не разбираюсь.

– Тут не в методах дело, а в том, что они не работают. Он явно готовился к этому! Он устроил все так, чтобы ситуация казалась очевидной, но начинаешь копать поглубже, и все – его нет, его не существует, будто и не было никогда!

Сергей Аркадьевич не был экспертом по маньякам, но кое-что он знал. Например, то, что серийные убийцы с холодным умом гораздо опасней, чем те, которые легко впадают в животную ярость.

– А от меня-то ты что хочешь? – спросил он.

– Нам нужно найти этого психа, пока он не выбрал новую жертву. Чтобы хоть как-то в этом продвинуться, нужно понять, как он думает, чего хочет. У меня и Димы это не получается. Он пересадил девушке почку трупа и заплатил ей десять тысяч долларов, зная, что она вот-вот умрет. На хрена?!

– Леон, возьми себя в руки, – велел Сергей Аркадьевич.

– Пардон, занесло. Но суть в том, что я его не понимаю. Я могу отследить обычного убийцу, потому что, не разделяя его желания, я все равно могу прикинуть, чего он хочет – денег, мести, устранения конкурентов. Это логичные поступки, хотя логика та еще. Но этот урод? Да я даже не представляю, что у него в башке творится!

– И не поймешь. Для этого нужно или быть психом самому, или очень долго и очень внимательно изучать их.

– Да знаю я, – вздохнул Леон. – Поэтому и пришел к вам.

– Не по адресу, друг мой. Ты знаешь, что я занимаюсь детской психотерапией. Я помогаю детям, которые стали жертвами преступлений. Почему ты решил, что я смогу чем-то тебе содействовать?

– По двум причинам… нет, даже по трем. Первая – только вас я хорошо знаю, вы как никто другой понимаете, сколько шарлатанов теперь гордо зовут себя психотерапевтами. Вторая – вы все равно работаете с полицией, помогая жертвам преступников, вы много узнаете и о преступниках. Третья – я веду расследование неофициально, мне нужен человек, который не поднимет из-за этого много шума и не подставит меня.

– Я благодарен тебе за доверие, Леон, но меня просто будет недостаточно. Даже если бы я хотел вляпаться в эту грязь – а я не хочу, – лезть в голову маньяка – это большой труд, я уже слишком стар для этого. Но даже если бы я хотел, я бы не смог помочь тебе.

– Но почему?

– Люди с такими отклонениями – это особый пласт психологии. Недостаточно просто что-то о них почитать, что-то где-то услышать и поверить, что ты в них разбираешься. Они – космос, они – инопланетяне, их нельзя понять здоровым человеческим умом. Нужно либо самому быть сумасшедшим, либо знать так много, чтобы из тысячи осколков собрать некое подобие картины. Образно выражаясь, ты пришел с редчайшей болезнью к обычному участковому терапевту, а тебе нужен уникальный специалист.

Кто-то другой уже смутился бы или обиделся. Но не Леон, нет, он продолжал смотреть на Сергея Аркадьевича все с той же решимостью.

– Хорошо, если этого не можете сделать вы, подскажите, к кому обратиться.

– Зачем ты вообще влез в это? Когда ты уходил из полиции, мне казалось, что ты никогда не вернешься.

– Я ушел по сложным причинам, о которых я сейчас не хочу говорить. Да я и не вернулся – но это дело я оставить не могу. В нем будут другие трупы, я уверен, это просто вопрос времени. Когда все станет очевидным, полиция возьмется за дело всерьез, соберут классную команду, которая, возможно, и поймает его. Но сколько жизней для этого понадобится? Пока ему приписывают только одну проститутку, и, скажу честно, никто особо не парится. А даже если бы вдруг попался обычный районный следователь-энтузиаст, Шерлок Холмс с самокруткой, он бы уперся в ту же стену, что и я.

Ирония заключалась в том, что Сергей Аркадьевич как раз знал такого специалиста. Что может быть проще – помочь полиции, дать Леону нужный телефон! Но нет, так не будет. Люди, которые занимаются только серийными убийцами, должны обладать специфическим складом ума, они не сидят в кабинетах.