Зеркальный паук

Она прекрасно знала, что лучше и не пытаться забрать у него игрушку. Если Никита держит что-то в руках, значит, это ему нужно, и любая попытка лишить его этого способна привести к настоящей истерике. Добиться от него чего-то можно было только с его разрешения.

Он мог и не отреагировать, такое уже бывало. Но сегодня Никита, несмотря на все свои приключения, не только не был напуган, он, похоже, пребывал в хорошем настроении. Он разжал кулачки, позволяя матери разглядеть предмет, который до этого прижимал к себе.

Никита держал игрушку – маленькую, сделанную из добротного белого дерева и расписанную яркими красками. Нина точно знала, что не покупала ему ничего подобного – и даже не представляла, где это можно купить! Похоже, эту вещь отдал ему похититель… Но зачем? И где он это взял – маленького деревянного паучка, сделанного так искусно, что каждая его ножка могла двигаться, совсем как настоящая?

Нине отчаянно захотелось отобрать у сына эту дрянь, которой касался какой-то псих, и выбросить подальше, сейчас же. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться, заставить себя улыбаться и говорить с Никитой, как прежде.

– Никита, солнышко мое… Кто тебе дал? Кто подарил… это?

Она надеялась, что он ответит. Когда он в хорошем настроении, такое вполне возможно, ей уже доводилось слышать от сына длинные осмысленные фразы. Вот и теперь он посмотрел на нее огромными глазами, обычно устремленными в другой мир, и уверенно произнес:

– Дала мама.

Глава 3

Не следовало идти к Нине и говорить ей про иллюзию в парке. Теперь Ян понимал, насколько это глупо. Но изменить он ничего не мог, ему только и оставалось, что не думать об этом, сделать вид, что никакой ошибки не было.

Притворяться было не так уж сложно, расследование отвлекало его, заставляло снова и снова возвращаться к кровавой сцене, развернувшейся в загородном домике. Вопреки всему, что показывают в американских фильмах и сериалах, маньяки, настоящие маньяки, встречаются не так уж часто. Ян с ними еще не сталкивался, да и не хотел бы, но преступники ведь не спрашивают разрешение у полиции, правда? Что случилось, то случилось, ему досталось дело психопата. Вот только Ян не мог избавиться от ощущения, что все слишком очевидно, слишком прозрачно в этом преступлении. Как будто ему заранее неоновыми знаками указали, кого нужно искать! Или он придумывает лишнего, стараясь найти подвох там, где его нет?

Сейчас уверенности точно не было, однако Ян надеялся, что она появится после разговора со свидетельницей. По крайней мере, так все называли Майю Озерову, хотя она никак не могла видеть, что произошло в дачном домике.

Именно для Майи предназначался тот стул, который так и остался пустым. Она была частью компании, одной из неразлучных подружек – как их теперь все называли. Она тоже получила приглашение на девичник от Елены, но не приехала. Это спасло ей жизнь.

Теперь Майю вызвали в кабинет следователя, и вряд ли ей это нравилось, но отказаться она не решилась. Если она хотя бы немногим умнее табуретки, она поймет, как подозрительно выглядит ее ситуация. Она много лет ездила на встречи с этой компанией – и отказалась именно в тот день, когда на них напали!

Майя пришла ровно в назначенный час, ни минутой раньше, но и без опозданий. Она тихо постучала, а когда Ян позволил ей войти, она проскользнула в приоткрытую дверь неслышно, как тень.

Она и была тенью – по-своему. Майя Озерова была вполне высокой, хотя до баскетболистки явно недотягивала, и широкобедрой, казалось, что верхняя и нижняя половины ее тела изначально были созданы для разных людей. Она знала об этом и скрывала, как могла: длинное серое платье дымкой вилось вокруг ее фигуры, закрывая ее, не оставляя обнаженной ни одной полоски кожи. Интересно, она всегда так одевается или устроила игру в монахиню для полиции?

Кожа у Майи была очень светлой, хоть и немного тронутой воспалениями на лице, которые были неумело прикрыты толстым слоем тонального крема. Волосы она красила в черный цвет, который ей не слишком шел, но удачно контрастировал с бледной кожей. Она напоминала бы сказочную Белоснежку, если бы от природы ей достались голубые глаза, но – нет. Глаза, наблюдавшие за Яном, горели на остром лице двумя темными угольками. Умные, спокойные глаза.

Майя двигалась беззвучно, умела не привлекать к себе лишнее внимание, и Яну несложно было представить, как на любой встрече она молчит во время общих бесед и старается не оказываться на свету. Но это вовсе не означало, что она не была уверена в себе, просто так ей было удобно.

Она заняла расшатанный стул для посетителей и посмотрела на Яна, чуть наклонив голову набок. Она напоминала ему маленькую птичку, настороженную, готовую улететь при первом же резком движении или громком звуке.

Она не плакала. Ни сейчас, ни накануне. Если бы Ян был чуть глупее, он бы принял это за доказательство ее вины. Но он прекрасно понимал: это не значит ровным счетом ничего, некоторые люди просто не плачут.

– Здравствуйте, Майя. Спасибо, что согласились прийти.

– А у меня был выбор?

– Можно было побегать и помотать мне нервы, – рассудил Ян.

– Слишком много возни на пустом месте, да и не думаю, что мне не пришлось бы потом заплатить за такие развлечения. Послушайте, я и правда хочу покончить со всем поскорее, мне надоело ходить с клеймом подозреваемой на лбу!

– Вам никто не предъявлял обвинений.

– Это вы, – усмехнулась Майя. – В смысле, полиция. Но люди уже болтают! У нас с девочками хватало общих знакомых, которые все знают… А что не знают – додумают. Когда меня вызывают в полицию, у них появляется лишний повод почесать языками.

– Тогда давайте отнимем у них этот повод. Почему вас не было в том домике?

Это был самый очевидный вопрос, которого Майя наверняка ожидала. Яну уже сообщили, что она не отказывалась от девичника в последнюю минуту. Погибшие встретились в субботу, а уже в пятницу они знали, что Майи с ними не будет. Вот только предлог, использованный ею, оказался придуманным. Она писала, что собирается посетить врача, поэтому не сможет приехать.

Однако никакого врача не было, полиция все проверила. Яну было любопытно, упомянет ли об этом сама Майя – или продолжит использовать ту же версию. Нет, не будет, скорее всего – не будет, она слишком умна…

Его догадка быстро подтвердилась: Майя спокойно и уверенно посмотрела ему в глаза.

– Я не поехала туда, потому что не хотела. Все. Остальное – просто попытки сделать это вежливо. Никто никогда не скажет: «Я не хочу больше с вами видеться, потому что вы мне осточертели». Начинаются предлоги вроде «Ой, голова болит, сопли, кашель, геморрой» или «Надо к врачу, записалась месяц назад, простите». Игра предлогов, любимое развлечение тех, кому за тридцать.

– Вам двадцать семь.

– Я рано выучила правила.

– Значит, вы не хотели с ними видеться, потому что они осточертели… Теперь я не могу не спросить, почему.

– Так уж хочется узнать?

– Работа такая, – осадил ее Ян. – Бурного желания копаться в вашем белье у меня нет, но у каждой профессии свои недостатки. Насколько мне известно, вы были знакомы с погибшими много лет. Почему они вдруг осточертели вам в один миг?

Он чувствовал: идя сюда, Майя долго думала о том, как себя вести. Смущаться? Притворяться дурочкой? Позволить себе страх? В итоге она предпочла быть иронично-наглой, показывая, что не боится полицию. Не она первая, не она последняя, хотя на памяти Яна такой тип поведения чаще выбирали мужчины.

Но любое притворство долго не длится. К чему бы там ни готовилась Майя, долго выдерживать бесцветный взгляд следователя она не смогла. Ян прекрасно знал, какое впечатление производит на людей, и умело пользовался этим. Теперь она сбита с толку – а значит, отвечать будет откровенней.

– Да, мы были знакомы много лет, – подтвердила Майя. – Дольше всех – с Леной, семь. Она познакомила меня с остальными, и сначала все было круто. Ну, знаете… Закадычные подружки, одна команда, как «Секс в большом городе» или «Друзья»… Но люди меняются, интересы и ценности – тоже. Я давно уже начала чувствовать – мне не по пути с этими людьми.

– Почему?

– С каждой – по своей причине.

– Но отказались вы от встречи со всеми сразу?

– Так было удобней. Я приняла это решение для себя, а не для них. Знаете, это как лейкопластырь снять… Кто-то предпочитает медленно, по чуть-чуть, кто-то – резко, одним движением. Каждый стремится к тому, чтобы было не больно. Я подумала, что с этого девичника начну, а дальше буду отказываться от встреч снова и снова… Я не ожидала, что все закончится вот так!

– Хорошо. Расскажите мне, почему каждая из них перестала казаться вам подругой.

Он видел, что Майя сбита с толку. Еще бы! Он должен был задавать совсем другие вопросы, которые напрашивались сами собой. На фоне чудовищного преступления, произошедшего в дачном домике, все эти мелкие женские дрязги казались ничтожными.

Но когда свидетель к чему-то готовится, честности остается все меньше. Яну нужно было сделать так, чтобы Майя позабыла все свои заготовленные речи и начала говорить по делу.

– Ну, с Леной…

– Нет, – мягко прервал ее Ян. – До Елены Чайкиной мы еще дойдем. С ней ситуация особая. Давайте начнем с других. Почему, например, вы не хотели общаться с Елизаветой Давыдовой?

Из всей этой компании, Давыдова была самым «выгодным» другом: богатая наследница с большими связями, состоявшаяся бизнес-леди, которая всегда поможет с работой. Майя же работала менеджером среднего звена, по идее, ей не следовало разбрасываться такими знакомствами.

Но Майя лишь небрежно пожала плечами:

– А с ней мы как раз особо не дружили. Во-первых, у нас было мало общего, во-вторых, Лиза сама частенько пропускала наши сборища. Она много работала, иногда даже ночевала в своем кабинете. Это раньше, пока все мы были студентками, она с нами тусовалась без проблем. Когда она влилась в семейный бизнес, это стало ее главным приоритетом в жизни.