Утро морей

Все они там одинаковые, и надеяться можно только на себя. Но уж он точно не сдастся! Отсидит свое за решеткой, не привыкать. Скорее всего, еще не раз получит по ребрам за драку с дежурными. А потом он все равно выйдет – и продолжит работу.

По крайней мере, на это Макс надеялся. Только на улице он наконец разглядел, что скрутили его не ППСники и тащат не в полицейский автомобиль, хотя машина все равно служебная.

– Какого хрена здесь происходит? – возмутился он.

– Принудительная госпитализация, – ухмыльнулся один из скрутивших его мужчин разбитыми губами. – Доигрался, упырь?

Макс не был экспертом, но знал достаточно, чтобы понять: принудительная госпитализация так не происходит. В редакции портала он вел себя как типичный дебошир, и привлечь его должны были за хулиганство. Но полиция не приехала…

Жаловаться и возмущаться было бесполезно. Телефон у него забрали, швырнули в машину, куда-то повезли. В голове роились, путаясь, самые разные мысли, и хороших среди них не было. Он вроде как знал, что старательно пинает осиный улей, но почему-то не думал, что это ему аукнется. Он же ничего не добился! А они, эти неведомые они, и не собирались ждать, пока добьется.

По пути он успел вообразить немало сценариев, каждый из которых заканчивался для него плохо – вплоть до безымянной могилы в лесу. Но реальность оказалась не столь драматичной: его действительно привезли в закрытую психиатрическую лечебницу.

Он должен был выйти оттуда быстро. Да ему бы хватило одного звонка адвокату, чтобы оказаться на воле! Проблема заключалась в том, чтобы сделать этот звонок. Его заперли, изолировали от мира, и теперь он вынужден был играть по их правилам.

– Вы ведь понимаете, что добром это для вас не кончится? – устало поинтересовался Макс, когда рядом с ним все-таки появился человек в белом халате. Не факт, что врач. – Если вы меня не убьете, я все равно отсюда выйду, рано или поздно. И вот тогда я сделаю все, чтобы прикрыть эту контору!

– Пожалуйста, воздержитесь от угроз, Максим Иванович. Вам они на пользу не идут.

– Да мне тут ничего на пользу не пойдет!

– А вот в этом вы не правы. Замгарин, думаю, пойдет, – слабо улыбнулся обладатель белого халата.

– Вы сейчас серьезно?

– Абсолютно. Две недели интенсивного курса – и, уверяю вас, вы почувствуете себя совершенно иным человеком!

* * *

Ника убедила себя, что замгарин безопасен. Беда, случившаяся с Дашей, вовсе не повод портить жизнь целому сообществу, объединенному одним продуктом. Она поверила в это, все забыла, хотя ее сестра все еще оставалась в больнице.

И тут явился он – здоровенный, неухоженный, небритый, рычащий. Медведь, а не человек. Вломился в офис, напугал девочек, разозлил Люду – а это мало кому удается. Нес какую-то непередаваемую муть про мертвых детей. Да если бы такое происходило от замгарина, все бы уже знали, смешно просто!

Ну и как вишенка на торте, он подскочил к Нике и сунул ей какие-то мятые бумажки прямо в руки. Потом за ним явились санитары.

Ей следовало бы просто бросить эти бумаги в шредер и забыть обо всем. Если бы на Нику продолжали смотреть все без исключения, она бы так и сделала, она в последнее время не позволяла себе поступать нелогично.

Однако здоровяк отвлек на себя внимание, устроив шумную драку. Вот тогда Ника впервые за долгое время позволила себе подчиниться интуиции: она сфотографировала большую часть этих бумажек, не читая, что там. Ее поступок никто не заметил, даже если коллеги видели в ее руках мобильный, они наверняка решили, что она снимает драку сумасшедшего с санитарами. Но потом его увели, наступил покой, и к ней подошла Люда.

– Ты молодец, хорошо держалась, – сказала редактор. – Где эти его писульки?

– Давай я их посмотрю, может, найду что-нибудь путное!

– А ты еще не успела посмотреть? – Голос Люды зазвучал как-то странно, непривычно напряженно.

– Нет, конечно!

– Вот и не нужно тебе это. Я его знаю, человек давно и тяжело болеет, а сейчас у него сезонное обострение. Это все бумаги?

– Да.

– Можешь уйти домой пораньше, ты заслужила.

А потом Ника через внутреннее окно, объединявшее кабинет Люды и общий офис, наблюдала, как редактор торопливо пропускает бумаги через шредер, да еще и рассовывает обрывки по разным мусоркам.

Уже это настораживало, но разум, подкрепленный замгарином, подсказывал: Ника наверняка что-то не так поняла, нужно просто забыть и отпустить.

А у нее не получалось. Поэтому уже в своей квартире, пустой и тихой без сестры, она внимательно изучила бумаги, оставленные психом. И это были очень настораживающие бумаги!

Псих или нет, он был прав. С детьми действительно творилось нечто неладное, их смерти нельзя было объяснить каким-то там несчастным случаем. Но почему тогда Люда так упрямо игнорирует это? Не может быть, что намеренно, это же… слишком чудовищно.

Разум, которому Ника за последние недели привыкла безоговорочно доверять, шептал, что она превращается в истеричку. Мысль о том, что она вынуждена будет отказаться от замгарина и вернуться к тому существованию, в котором прыжок с крыши был вполне себе годным вариантом, пугала ее.

К кому идти, куда бежать? Люда не поможет, это уже ясно. Да Нику кто угодно осмеет, даже Даша, только-только выкарабкавшаяся с того света!

Ника промучилась с этим всю ночь, но лучше не стало. Сердце билось непривычно быстро, и становилось трудно дышать. Паническая атака, что ли? Достаточно будет таблеточки замгарина, может, двух… Она понимала, что нужно их выпить, а почему-то не получалось. Мыслей было много, и все какие-то рваные, как будто чужие…

Она должна была принять решение, признать то, что признавать было страшно – до той самой дрожи в руках, от которой она была свободна много недель.

Ника взяла лист бумаги и расчертила его на две колонки – побольше и поменьше. В ту, что побольше, она хотела записать все события последних дней, из-за которых разум и эмоции бросались друг на друга, как бешеные псы. Колонка поменьше предназначалась для оценки ее реакции.

Как я отнеслась к этому?

И отнеслась бы я к этому так же, если бы не замгарин?

Реакция – это выбор пути. Важные события – перекрестки. И если бы на любом из перекрестков она пошла не туда, где она оказалась бы сейчас?

Первое – состояние Даши. Ее боль, возможность потерять ее. Спустила на тормозах, потому что посчитала: глупо беспокоиться из-за того, что не случилось.

Второе – то, что Артур не приехал, да и потом не счел все это важным. Ника не обиделась. Замгарин помог понять, что есть в жизни вещи поважнее таких вот ссор. Звучит-то красиво, но по факту ей было просто плевать.

Это очень прогрессивно. Это мрак какой-то. Тут можно поставить две галочки – должна была отреагировать совсем не так.

Странное поведение врача, смена его мнения, его слабо прикрытая враждебность. Не придала значения, сочла погрешностью.

Настойчивое нежелание Люды разбираться в этом. Спустила на тормозах, позволила чужому мнению стать ее собственным.

Теперь вот этот случай… Люда снова не просто игнорирует тему, она защищает замгарин так очевидно, будто это не препарат, а ее мать родная. И тут Ника тоже собиралась принять это, но не смогла.

Она была счастлива в эти недели, но теперь, оборачиваясь назад, Ника приходила к выводу, что это было какое-то тухлое счастье. Вроде как нет смысла задумываться о качестве счастья, если тебе его дали, бери и не ной. Однако Ника уже не могла избавиться от ощущения, что где-то тут вкрался обман, просто так умело вплетенный между строк бодрой песни, что сразу и не уловишь.

И что теперь, что остается? Отказаться от замгарина? Не получится. Страшно. Страшно жить в страхе – вот так, пожалуй. Страшно нырять в ледяную воду тревоги после того, как избавилась от нее навсегда. Жить без этого прекрасного страховочного каната страшно!

А с другой стороны, она получает нечто большее, чем страх. Инстинкты в дополнение к разуму. Предвкушение вместо безразличия к будущему. Обиду – как инструмент определения того, что ей по-настоящему нужно и важно.

Разум понимал, что что-то пошло не так и таблетки нужно убирать, но разум же твердил, что без них никак, совсем никак. Ее сознание напоминало самолет, попавший в штопор: он еще в воздухе, но уже потерял контроль. Нет способа вернуть управление, он должен упасть.

Нике вдруг показалось, что на нее давят стены и не хватает воздуха. Нужно было выпить замгарин, срочно, хотя бы две таблетки. Просто остановить все это сейчас, а потом отказаться от него, если это будет по-настоящему нужно.