Сказы казачьего Яика

Сказы казачьего Яика
Владилен Иванович Машковцев

Урал-батюшка
С именем поэта и прозаика Владилена Машковцева связаны яркие страницы литературного движения в краеведении, а его исторические романы «Золотой цветок-одолень» и «Время Красного Дракона» вошли в золотой фонд уральской и российской литературы.

В течение многих лет писатель работал над созданием «Сказов казачьего Яика», в которых воспеваются извечные человеческие ценности: торжество добра над злом, правды над ложью, а душевная красота озаряет всё вокруг.

«Сказы Владилена Ивановича – огромный исторический труд, продолжающий традиции Павла Бажова и Серафимы Власовой», – уверен друг и коллега Владилена Машковцева, член Союза писателей РФ Александр Павлов.

Владилен Машковцев

Сказы казачьего Яика

© Машковцев В.И., 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2021

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021

ООО «Издательство «Вече»

http://www.veche.ru

Сказы казачьего Яика

Сказки, притчи, побайки и былины

Яик Горыныч

Для квачи – мочало. Для сказки – начало. Садитесь, дети, в кружок, а кто байку запомнит, тому дам пирожок…

Кто из вас знает, какие реки на земле нашей текут к морям? Река Днепр Славутич, река Дон Иванович, река Волга-матушка, река Енисей-батюшка. А мы живём с вами на реке, что именуется Яик Горыныч. Осетры в наших местах по десять пудов, а рыба-севрюга сама в лодки прыгает. Почему же прозвали реку Яиком Горынычем?

А потому и прозвали, что жил когда-то здесь трёхглавый змей-ящер Горын. Хвостат и велик ростом, страхолюден был дракон, будто три крокодила громадных в одно чудище срослись. Тело его мерзкое было покрыто крупной зелёной чешуей. Стрелы от этой железной чешуи отскакивали, сабли ломались. Да и боялись люди трёхглавого ящера, уходили подальше, за леса и степи.

Не страшился змея-ящера токмо дикий лесной человек Див. Волосатый Див медведей, как зайцев, на части разрывал. Ел он сырое мясо, коренья, ягоды. А змей Горын осетриной питался. Иногда Див отбирал у ящера осетров, рыбой лакомился, жену свою Дивину и семерых дивят угощал.

И стал опасаться Горын семейства Дива. Мол, вырастут семь дивят, тогда плохо будет ему. И решился трёхглавый змей-ящер убить Дива. Прокрался он ночью к пещере, где спали дивы. Но собака, которая жила с дивами, залаяла. Пришлось Горыну обратно в реку уползти.

На другой день схитрил Горын и сказал Диву:

– Отдай мне свою собаку на съедение. Очень уж я люблю собачатину. А тебе, Див, за собаку я поймаю сорок самых больших осетров да в придачу белугу и кучу севрюги с икрой.

«Какой глупый Горын! – подумал Див. – Три головы имеет, а соображает плохо: за одну худую собаку даёт сорок осетров, великаншу-белугу и кучу севрюги с икрой».

Дивята кричали и плакали – не хотели отдавать любимого пса на съедение Горыну. Но лето было сухое, лоси и медведи ушли в другие леса, сайгаки перекочевали стадами к северу. Голодно было в пещере у Дива. И отдал он собаку на съедение трёхглавому змею-ящеру. Горын наловил рыбы, в пещеру принёс, дубину-палицу у Дива попросил.

– Зачем тебе палица? У тебя лапы с громадными когтями. Тебя и тигры боятся, – рассмеялся Див.

– Буду белугу и крупных осетров бить палицей, – опять схитрил Горын.

– Бери, я себе из обгоревшего дуба новую палицу излажу, – согласился простодушный Див.

Ночью, когда луна спряталась за чёрным облаком, трёхглавый ящер Горын пробрался в пещеру, убил спящего Дива и его жену. Дивятам удалось ускользнуть, в лес убежать. С тех пор они и бродят по лесам, кричат страшно, плачут.

А Горын стал владельцем реки на долгие годы. Потому река и называется Яик Горыныч. А ежели хотите узнать, куда делся Горын, платите бабке за новую байку алтын!

Атач – гора магнитная

Только с 1895 по 1910 год на землях станицы

Магнитной было добыто 347 пудов золота

Принесли деду булку ситную – за быль про гору Магнитную. Подарили деду тулуп, потому что он стар и глуп. Полоса у него не прополота, а петух из червонного золота. Дед в избе сидит с батожком и любуется петушком. Но украсна сказка концом. Дед когда-то был кузнецом…

Росла у кузнеца дочка Малаша. В год, когда атаман Нечай ушёл в набег на Хиву, собирала Малаша во степи щавель. Нарвала она полный передник зелёной кислятки, пошла домой. Идет юница, песенку поёт. И увидела она в яме сайгачонка. Лежит он в провале, выбраться ему не можно. Малаша вытащила сайгачонка, принесла его в станицу. А люди смеются:

– Какой он уродливый, горбоносый! И к чему он тебе? В богатых станицах не едят казаки мясо сайгачье. Лучше бы жеребёнка привадила из дикого табуна. Вырос бы для хозяйства конь.

Но кузнец не бранил дочку. Мол, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Малаша выходила сайгачонка. Отпоила его молоком козьим, откормила киселём овсяным. И ожил, порезвел горемыка.

– Я золотом обернусь, – говорил сайгачонок Малаше.

Но в засушливое лето проходило мимо станицы сайгачье стадо. И ушёл сайгачонок с родичами. Погоревала-погоревала Малаша и смирилась. А золота от сайгачонка и не ждала.

Осенью, однако, сайгачонок вернулся. Где-то он охромел. Малаша привела сайгачонка к отцу в кузню:

– Посмотри, отец, копыто. Кажись, там заноза. Вот и хромает козлик-горбоносик.

Кузнец Кузьма вытащил из копыта колючку. Но заметил кузнец и другое – чёрные вкрапления в роговине копыта. Кузьма имел понятие рудознатное: значит, ходил сайгачонок по железной руде. Снарядил кузнец ватагу и двинулся конно по сайгачьим тропам к северу.

У верховья реки наткнулась казачья ватага на железную гору. Издали походила гора на петуха. И четыре горушки возле, будто куры.

– Петух! – показал на гору кузнец.

– Истинно петух! – согласились казаки.

Вся гора усыпана чёрными и рыжими глыбами, рудной крошкой. Чёрные глыбы магнитны, железо чистое. И не надобно в земле копаться. Грузи руду в лодки и плыви до Яицкого городка.

Место было безлюдное. Но встретили казаки одного башкирина. Он крицу в огненной яме выжигал.

– Мин тимерче, Мустафа! Мин Атач! – показал на гору башкирин.

– Что лопочет этот татарин? – спросили казаки у Кузьмы-кузнеца.

– Он сказал: «Я – кузнец, Мустафа! Мой Петух!» Атач, по-ихнему, петух. Гора называется Петухом.

Кузнец Кузьма понимал и ногайцев, и хайсаков, и башкир. Он решил помочь башкирину. Выхватил Кузьма клещами раскалённую крицу из обжиговой ямы. Бросил её на камень и начал обжимать ударами молота – токмо искры во все стороны посыпались.