Шут императрицы: Ледяная свадьба

Шут императрицы: Ледяная свадьба
Владимир Александрович Андриенко

Второй роман серии "Шут императрицы" посвящен дальнейшим приключениям итальянского музыканта Пьетро Мира, который стал одним из шутов знаменитой кувыр коллегии при императрице Анне Ивановне.

Содержит нецензурную брань.

Владимир Андриенко

Шут императрицы: Ледяная свадьба

Глава 1

Враги светлейшего герцога Бирона.

В 1737 году война России с Турцией и Крымским ханством продолжалась. Фельдмаршал Миних с армией в 70 тысяч человек переправился через Днепр и двинулся к крепости Очаков. 2 июля Очаков пал и в нем Миних оставил русский гарнизон под командой генерала Штольфена. Тем временем вторая русская армия под командой фельдмаршала Ласси снова вошла в Крым. Но, несмотря на все победы русского оружия, кампания 1737 года окончилась ничем из-за больших людских потерь. Миних снова отступил. Армии отошли на винтер-квартиры…

***

Год 1737, декабрь, 17-го дня. Санкт-Петербург.

В покоях герцога Бирона.

Эрнест Иоганн Бирон, светлейший герцог Курляндский, двора русского обер-камергер, императрицы Анны Иоанновны фаворит, призвал к себе в покои шута придворной кувыр коллегии Пьетро Мира, более известного как Адамка Педрилло[1 - Родился в Неаполе сын скульптора. Приехал в Россиию в начале царствования императрицы Анны Иоанновны ко двору как музыкант. Музыкальная карьера не сложилась. Попал в канцелярию герцога Бирона, Мира согласился быть шутом и, благодаря остроумию и находчивости, сделал блестящую карьеру придворного шута. Стал любимым шутом императрицы, был её неизменным карточным партнёром. Уехал из России с большим состоянием после смерти императрицы (1740).], и банкира митавского Лейбу Либмана, двора её императорского величества обер-гофкомиссара. Те явились незамедлительно. Бирон стал самой большой силой при дворе. Теперь с ним считались все.

На герцоге в этот день был кафтан сребристой парчи, голубая кавалерская лента через плечо, пышный седой парик. На камзоле и пряжках его башмаков сверкали драгоценные камни.

– Прошу садиться, господа! Есть у меня до каждого из вас дела неотложные. Ты, Лейба, недавно подарил мне целое состояние именуемое – гора Благодать, что на Урале находиться!

– То результат поездки моего протеже фон Штемберга по заводам Уральским. И состояние то будет только умножаться. Но деньги, получаемые с того предприятия, я советую тебе, Эрнест, как ранее делалось, в мой банк переводить.

– Пусть так и будет, Лейба. Но мне неотложно требуются 50 тысяч рублей, друг мой. Завтра доставишь требуемую сумму ко мне.

Бирон произнес это тоном, не терпящим возражений. Но не таков был митавский еврей, чтобы просто так расставаться с деньгами.

– К тебе, Эрнест? Но я всегда распоряжался твоими деньгами. Если есть платежи, то пришли своего кредитора ко мне. Так всегда делает твоя жена.

– Сейчас я должен заплатить сам, Лейба. В Петербург прибыли бароны из Курляндии. Это те, кто голосовал за меня. Они теперь мои подданные и я обещал им денежные раздачи. Я дал слово герцога.

– Но такая сумма! Эрнест!

– Лейба, мне нужны сии деньги! Кроме всего прочего, обещал я выделить средства на орган для лютеранской кирхи Петра и Павла, дабы могли единоверцы мои молиться, как им подобает.

– Но, если в моей кассе сейчас нет таких денег? Что прикажешь делать?

– Не ври, Лейба! Такие деньги у тебя есть. Ведь вы со Штембергом ограбили и Демидова, и Турчанинова, и Строганова на Урале. И Штемберг поехал туда с полномочиями от меня. И на него, и на тебя поступило три десятка жалоб о притеснении русских промышленников и заводчиков. И я им хода не дал.

– Хорошо, – сдался еврей. – Получишь требуемую сумму завтра. Но тебе следует умерить свои аппетиты, и аппетиты твоей жены, светлейшей герцогини Бенингны Бирон. Только вчера я оплатил её счет в 23 тысячи золотом! Её наряды слишком дорого обходятся государству.

– Говорить с Бенингной трудно, Лейба. Она мне надоела своими причитаниями по поводу того, что она теперь герцогиня и должна сменить весь гардероб и все драгоценности. Анна подарила ей третьего дня со своей шеи бриллиантовое ожерелье. Я заказал ей подвески, брошь и перстень. И ей все мало.

– Но такие траты, Эрнест! Это возмутительно. Я финансист, а не волшебник! Деньги надобно зарабатывать. А ты и императрица неумеренны в тратах!

– Не ворчи. Ты ведь получил все, что от меня просил. Твои протеже командуют в России промышленностью и горным делом. Ты наложил руку на сибирские меха. Это не дает прибыли?

– Дает! Но за сие я вам плачу и плачу щедро. Недавний маскарад во дворце обошелся в 67 тысяч рублей и деньги на него нашел я. На жалование конному лейб-регименту 10 тысяч также нашел я.

– Хорошо. Императрица помнит о твоих услугах. Я же, со своей стороны, стану следовать твоим советам, Лейба.

– Ты часто говорил это! Но никогда не выполнял. И Петер вчера приходил ко мне за деньгами, – Либман посмотрел на Мира. – Он положил свои сто тысяч в мой банк и деньги его уже работают. Они вложены в выгодное коммерческое предприятие в Австрии. Но ему нужно 14 тысяч рублей для певички Дорио. Они с сеньором Франческо Арайя соревнуются в дороговизне подарков для этой гулящей девки. И меня сие возмущает.

– Петер? – спросил Бирон с улыбкой Пьетро. – Ты все еще раб сеньориты Дорио?

Мира развел руками. После того как Пьетро выполнил приказ Бирона по устранению Левенвольде, дружеские отношения между укрепились.

– Последние несколько месяцев, и ты Эрнест, и ты Петер, перестали мне помогать. Вы занимаетесь собой. Эрнест лошадьми. Петер сеньоритой Дорио и скандалами с сеньором Арайя. Про сие ходит уже множество анекдотов и императрица немало довольна ими. Смех при нашем дворе – это хорошо. Здесь спорить нечего. Но вы оба забыли, что у вас есть враги!

– Левенвольде мертв, благодаря Петеру, а Остерман присмирел, – самодовольно заявил Бирон. – Миних далеко от Петербурга воюет с турками. Какие у меня могут быть враги? Все придворные у меня в кулаке! Принц Брауншвейгский ловит каждое мое слово. Принцесса Анна Леопольдовна кланяется мне до земли!

– Остерман еще силен и своих попыток свергнуть тебя не оставит, – Либман поднял вверх указательный палец.

– Но Остерман болен, и скоро умрет! – проговорил Мира. – Дошло до того, что его на заседание кабинета возят на коляске.

– Прикидывается. Этот Остерман хитрая бестия. Он всех нас еще переживет. Да и Миниха следует опасаться. Этот фельдмаршал честолюбие имеет огромное.

– Но он далеко от столицы, – возразил Бирон.

– Но его люди здесь. Так что тебе, Эрнест, и далее следует укреплять свое положение в России. Твой трон в Курляндии пока еще шаток. И для укрепления оного следует тебе кое-что сделать.

– И что же?

– А не женить ли твоего старшего сына Петра на Анне Леопольдовне? – предложил банкир. – Ты провозгласишь его наследником короны Курляндии. Мы проведем сие решение через ландтаг, и можно предложить сей прожект императрице.

Бирон посмотрел на банкира. Уж не тронулся ли тот умом? Пьетро Мира был согласен с герцогом. Принцесса Анна Леопольдовна была, по велению императрицы, той кто будет носить во черве своем будущего наследника короны Романовых. А если Петр Бирон станет её мужем, то и отцом императора России.

– Но здесь находиться будущий муж Анны Леопольдовны принц Антон Брауншвейгский! Ты забыл?

– Ничего я не забыл, – ответил Бирону Лейба. – Но принц Антон всего лишь жених. Он не муж! И его можно отправить обратно в Вену, откуда он приехал.

– И как сие сделать? Посол Австрии сразу взбелениться. Барон Остейн и так постоянно докучает мне вопросом, когда же свадьба принцессы и принца?

– Все можно переменить, Эрнест. Сие Остерман это бракосочетание устроить желает.

– Лейба! Ты зарвался! – остановил банкира герцог. – Императрица того не поддержит! К тому же мой старший сын Петр на пять лет младше принцессы! Анна желает наследника и чем скорее тем лучше! Потому скоро будет свадьба принца Брауншвейгского и принцессы Анны.

– Значит, ты и пробовать не станешь? – строго спросил банкир.

– Не стану. Этот прожект неосуществим, Лейба. Да и зачем нам этот брак? И так я первый человек в империи. Все что я скажу, Анна сделает.

– Но Анна не долговечна, Эрнест! Медики предрекают ей скорую смерть. Она болеет! И сколько еще протянет? Год? Два? Пусть три! А потом? Что будет с тобой и с нами, если к власти придет Елизавета?