Сестра самозванца

Ян вырос в замке Замосць и был определен солдатом в гусарскую хоругвь[11 - Хоругвь – отряд воинов в средневековой Польше. То же что и поздняя рота. В конную хоругвь входило до 80 всадников.]. Быстро стал наместником[12 - Наместник – помощник командира у крылатых гусар Речи Посполитой. Младший офицер.] за мужество и умение рубиться на саблях, а затем и поручиком личного отряда князя Замойского. После того как пан князь занял пост коронного гетмана, храбрый офицер стал его личным оруженосцем. Карьера завидная для столь молодого человека. О таком сотни юношей гораздо более знатного рода могли только мечтать. Потому и называли пана Яна баловнем судьбы…

***

Три дня Нильский добирался до резиденции Юрия Мнишека Старого Самбора, королевского города, который входил в воеводство Русское.

Время было тревожное и неспокойное. Шалили на путях разбойники. Но пан Нильский их не боялся и потому спокойно ехал один без сопровождения. Те предпочитали нападать на купцов да на мещан. И риска меньше и прибыли больше. А много ли найдешь в карманах у шляхтича, пусть даже и так хорошо одетого и экипированного как пан Ян? А сабля у офицера острая и две пары пистолетов имелись.

Молодой офицер за время пути видел небольшие отряды шляхты и наемников, что также хотели попасть в Самбор. Вот только цель у них была иная – они желали присоединиться к войску Мнишека.

То были отряды рейтаров, что искали боевой работы, которой в данный час не было в Великой Польше. Магнаты не вели войн, и заработки наемных солдат упали. Вот и устремились они на юг, где собирались грозовые тучи.

Были и безземельные шляхтичи из Литвы и Белоруссии, не имевшие гроша за душой. Потому они также искали большой войны, которая могла наполнить их тощие кошельки.

В одной придорожной харчевне запомнил Нильский пана средних лет в поношенном кунтуше, который громко говорил о войске московского царевича. Скоро де выступит это войско в поход и добудет большую славу. Ему возразили другие паны:

– И про какую славу говорит пан? – спросил старый шляхтич со шрамом через все лицо.

– Про рыцарскую славу. А то застоялся я без настоящего дела.

– Пан видит шрам на моем лице? Вот то было настоящее дело против турок.

Кто-то спросил из глубины зала:

– А чем московские схизматы лучше турок?

– Царевич ведет войско на Москву! На сей раз сын Грозного царя идет во главе войска!

– Цо? Пусть пан не говорит, чего не знает! – вскричал шляхтич со шрамом. – Какой царевич?

– Так пан не верит в царское происхождение Димитрия? Но сам куруль признал его!

– Круль? Пусть пан не смешит меня. Наш круль признает все, на что укажет ему пан коронный канцлер. Но есть еще в Речи Посполитой вельможи, что не верят сей сказке!

– Да мне нет дела до царского рождения Димитрия! – высказался иной шляхтич. – Он поможет мне разбогатеть в Московии. Для того я и хочу присоединиться к войску.

Нильский не стал вмешиваться в разговор, который скоро закончился ссорой и шляхтичи вышли во двор рубиться на саблях. Старик со шрамом легко одолел того, кто собирался стать солдатом армии Димитрия.

И этого старика Нильский хорошо запомнил. Тот, после поединка, вернулся в харчевню и сам обратился к нему.

– Пан прибыл издалека? – спросил шляхтич, садясь за стол рядом с поручиком.

– Смотря, что пан разумеет под словом «далеко», – неопределённо ответил Нильский.

Шляхтич усмехнулся. Затем задал новый вопрос:

– Пан есть офицер?

– Поручик панцирной хоругви князя Замойского.

– О! Пан служит коронному гетману? Так я знаю пана князя и сам служил под его началом. Давно это было. Пана поручика еще и на свете не было.

– Пан не сказал мне своего имени.

– Пилавский, – представился тот. – Станислав Пилавский. Шляхтич и солдат Речи Посполитой. А как имя пана?

– Ян Нильский.

– И куда пан Нильский направляется? Неужели тоже в лагерь Мнишека?

– Я еду с поручением от пана коронного гетмана.

– Ах, вот как? Тогда не стану больше беспокоить пана. Понимаю, что пан не может мне ничего рассказать. Но пан Мнишек затеял плохое дело. Губят отчизну вот такие полководцы как Мнишек.

И много еще чего говорил старый шляхтич. Нильский слушал и не перебивал рассказчика. Но тот и не требовал ответов. Он был рад возможности обрести слушателя. Ответов ему было не нужно.

Было видно, что все посетители харчевни хорошо знали и уважали пана Пилавского. Хоть был тот совсем не богат, судя по его заплатанному, потерявшему цвет кунтушу. Много воевал этот пан на своем веку, много чего видел и знал. И посоветовал пан Пилавский Нильскому никогда в войске Мнишека не служить, коли желает он себе добра. Жаль не послушал того совета молодой воин…

***

Еще издали посланец гетмана увидел башни замка. Вздымались они над окрестностями серой громадой, как оплот могущества местного воеводы. Над зубчатыми стенами трепетали на ветру знамена и были видны жерла пушек, у которых шляхтич увидел солдат, словно готовился пан Мнишек к осаде.

«А у Мнишека неплохая крепость, – подумал Нильский. – В такой не одну армию остановить можно. Только чего это пан воевода держит столько людей на стенах, словно готовится к большой осаде? Войны-то нет. Ведь Мнишек собирает войска, дабы наступать, а не обороняться».

И решил пан Нильский расспросить кого-нибудь по пути. Надобно же знать, что в замке происходит.

По тракту к замку тянулись люди. Это были крестьяне с котомками на плечах. Они услужливо сошли с дороги, и низко поклонились шляхтичу. Но с ними говорить пан Ян не стал. Что они могут знать?

Не стал он говорить и с конными казаками, что проехали мимо шляхтича, не обратив на него внимания. Эти не сильно жаловали шляхетскую братию и часто затевали ссоры с солдатами и офицерами короля. Но ныне воевода Мнишек, в войско которого они направлялись, не хвалил за такое и казаки предпочитали сдерживаться.

Не окликнул Нильский и проехавшую в повозке шляхтянку средних лет. Она смотрела на красивого шляхтича и даже махнула ему платком.

«Кто же станет моим собеседником? Хорошо бы купца найти по пути».

И судьба послал ему такого человека.

Конь шляхтича поравнялся с тяжелой телегой, покрытой шкурами, которую тащили две клячи. Лошадьми правил тощий еврей в черном плаще и шляпе.

Он кивнул шляхтичу в знак приветствия и приподнял головной убор.

– Доброго дня пану кавалеру, – сказал он.

– Добрый день, пан купец.

– О! – удивился еврей. – С чего, пан кавалер, признал в старом Рафаловиче купца? Было то время, когда Рафалович был купцом, и его караваны ходили до самого Истамбула. Так, пан, до Истамбула! Но сейчас разве Рафалович купец?

– Пан едет в Самбор? – спросил Нильский.

– Старый Рафалович имеет кое-что продать в Самборе. Хоть и трудно назвать рынком то место, которое так называют местные жители, пан кавалер. Это не Варшава, пан.