Дрозды. Последний оплот

Лабунский посмотрел на Кальве.

– Да, вы не ослышались. Все идет так, как я и предсказал. Хотя, видит Бог, я хотел бы ошибиться!

– Но с чего вы взяли, что положение столь критично, Густав Карлович?

Кальве подошел к карте:

– Ударная группа красных идет на Кромы и Мало-Архангельск. Это в 50 верстах южнее города Орел. Их план понятен – отрезать нашу Орловскую группу.

– Это пока только план, Густав Карлович. Самурский пехотный полк, в котором я служил, стоит на линии Кошелево-Бычки.

– К самурцам перебросили 3-й Дроздовский стрелковый полк полковника Манштейна и 5-й конный корпус. Но у красных большой перевес сил. Они стянули сюда свои ударные чести! А эти будут сражаться не за страх, а за совесть, поручик. Сейчас решается не только судьба Воронежа, но судьба всей кампании!

– Думаю, что вы преувеличиваете значение этих боев, господин полковник. Это стратегически важная линия, но судьба всей кампании? Это слишком!

– А вот увидите! К концу месяца красные будут здесь!

В кабинет полковника вошел прапорщик Егоров и доложил:

– Капитан Вадзинский из штаба генерала Шкуро!

– Пусть войдет!

Кальве посмотрел на Лабунского:

– По вашу душу, поручик! А ведь я еще не дал разрешения на действия по поводу вас!

– Контрразведка Шкуро действует сама. Но они ничего не найдут в моей квартире.

– Я не дам вас в обиду, поручик. Вы все же в моем непосредственном подчинении.

Но капитан Вадзинский пришел не по поводу поручика Лабунского.

– Господин полковник! Пакет от генерала Шкуро!

Кальве принял пакет и вынул бумаги. Это был «приказ» генералу Шкуро от командарма красных Семёна Будённого! Тот приказывал Шкуро сдать оружие и прекратить сопротивление.

– Что это? – ничего не понял Кальве.

– Приказ от Будённого генералу Шкуро, господин полковник! – отчеканил капитан.

– И как это попало к вам?

– Приказ был доставлен в пакете, который вы держите в своих руках, господин полковник!

– Ничего не могу понять. С каких пор красные отдают нам приказы?

– Приказ доставил офицер, вернее человек в форме офицера. Представился курьером из ставки главнокомандующего!

– И где он сейчас?

– Отбыл.

– Отбыл?

– Но его никто и не задерживал. Старший адъютант генерала принял пакет и расписался в получении. Курьер сослался на занятость и сразу отбыл.

– А старший адъютант генерала не обратил внимания на сургуч?

– Нет! Он просто принял пакет и все. Только сам генерал, распечатав пакет, понял, что в нем. Генерал приказал мне доставить это вам, господин полковник. Вы военный губернатор и градоначальник. Красные дали нам пощечину.

– Я разберусь, капитан! У вас все? Или есть еще что-то?

– Никак нет, господин полковник!

– Честь имею, капитан!

– Честь имею, господин полковник!

Когда Вадзинский покинул кабинет, Кальве спросил у Лабунского:

– Что я вам говорил? К концу месяца Будённый будет в Воронеже! Пожалуй, мой рапорт об отставке может немного подождать…

Воронеж.

Конспиративная квартира.

Анна Губельман была вынуждена покинуть комфортную квартиру Лабунского и перебраться на конспиративную законсервированную квартиру резидента ЧК. Квартира была плохая, в полуподвальном помещении, которое не отапливалось (дров ныне было не достать).

Резидент явился домой к вечеру и сообщил Анне:

– Белые тайно эвакуируют свой штаб.

– Канцелярию военного губернатора? – спросила она.

– Да. Все бумаги уже погрузили в машину. Лично видел.

– Канонада звучит постоянно как музыка. Это бьют наши пушки. Конная бригада Хотиненко скоро будет здесь! Но мне нужен предатель! Мы должны выяснить кто это. Что вам удалось узнать?

– Я выяснил, что донос на поручика Лабунского подал старший адъютант градоначальника капитан Рихман.

– Откуда Рихману стало известно обо мне? – спросила Анна.

– Пока не знаю. Этот капитан мало интересуется делами. Постоянно пропадал на приемах и балах, которые закатывал здесь Шкуро. Много интересуется женщинами легкого поведения.

– Но он смог узнать обо мне. Он знал, что я живу у поручика Лабунского. А мы с ним этого не афишировали!

– Он мог следить за Лабунским и видеть вас.