Стрелец государева полка. Меч падишаха

Если бы Федор мог тогда знать, как капудан-паша османского флота был прав. Этот толедский клинок будет спасать его жизнь в диких дебрях Южной Америки.

– Как ты выбрался из каюты, где был закрыт? – спросил капудан.

– Дак битва началась. А я не мог пропустить битву, эфенди.

– Хорошо. Ты бросился на врагов с голыми руками и только на испанском корабле получил оружие. Это смелый поступок. А я ценю смелость и умение драться на саблях. Ты хороший воин.

– Давно держу клинок в руках, эфенди. А в награду за мою помощь, если таковой достоин, не забудь нас отпустить на волю, когда придет время для этого.

– В том могу тебе поклясться Аллахом. Ты и твой друг получите свободу. А пока ты мой гость. Желаешь остаться на этом судне? Сейчас сюда прибудут мои матросы, и для тебя будет выделена лучшая каюта. Или снова прейдешь на «Меч падишаха»?

– Нет, я останусь на этом корабле.

– Эй! – Мустафа приказал привести пленных офицеров.

И тех поставили перед ним. Их было трое.

–Кто из вас командует этой посудиной? – спросил он через толмача (переводчика).

– Вон лежит его тело. Это дон Хуан де Гонсало и Вальдес, – ответил высокий средних лет офицер. – Я хорошо говорю по-турецки и пусть, эфенди не утруждает себя толмачем.

– Кто ты? – спросил Мустафа.

– Штурман фрегата «Санта Мария де ла Виктория» дон Рамон де Нарвега.

– Всех вас сейчас запрут в трюме. У вас будет выбор, либо принять ислам и пойти со мной, либо стать рабами и быть проданными в первом же берберском порту. Подумайте что для вас лучше. Несколько дней у вас есть.

Нарвега поклонился и опустил голову.

– А что у вас вон в той каюте? Что там такое? Золото испанского короля? Почему закрыта?

– Там наш пассажир, эфенди. Некий очень важный господин.

– Что за господин? Кто такой?

– Этого я не могу знать. Про то знал только сам капитан. Но он мертв.

– Хорошо! Увести всех пленных и запереть в трюме! Быстро!

***

Мустафа с видом повелителя распахнул двери каюты таинственного пассажира фрегата. Он вошел внутрь и думал, как этот человек задрожит при виде его обрызганных кровью врагов боевых доспехов. Такое бывало не единожды.

Но в каюте был совершенно спокойный высокий человек средних лет. Ни один мускул на его лице аскета не дрогнул. Он учтиво склонил голову:

– Привет тебе, эфенди! – произнес он на турецком языке.

– Я капудан османского флота Мустафа. А ты кто такой?

– Я? Тот, кто имеет тамгу великого падишаха полумира, – спокойно ответил незнакомец и протянул Мустафе пергаментный свиток. – Посмотри сюда!

Мустафа пригляделся и похолодел. Это означало, что лично повелитель османской империи повелевает всякому подданному падишаха делать все, что скажет предъявитель сего!

– Откуда это у господина? – Мустафа побледнел.

– А разве эфенди не должен повиноваться, и ни о чем не спрашивать?

– Да. Прости мое любопытство, эфенди.

– Ты можешь не переживать, почтенный капудан-паша. Я все знаю о тебе. Ты бежал из Стамбула. Но ты, по-прежнему, трепещешь при имени султана. Отчего так? Ведь ты теперь вне закона.

– Да, я вне закона, эфенди. Но берберские пираты, к которым я ухожу, не враги великому султану. И одно дело бежать из Стамбула, а иное стать личным врагом падишаха, нарушив его прямую волю, что изложена в твоей бумаге.

– Я это знаю. И потому помогу тебе, капудан-паша.

– Поможешь? – удивился Мустафа.

– Ты желаешь, чтобы пиратские беи приняли тебя?

– Да. Это мое желание, – согласился капудан.

– Тогда я дам тебе такую возможность. Ты получишь от меня письмо к Шагин-бею. И он примет тебя одним из своих капитанов.

– К Шагин-бею? – Мустафа был искренне удивлен, что этот гяур знает самого большого берберского бея. И он даже обещает ему протекцию.

– Не веришь в мои возможности? – снисходительно улыбнулся незнакомец.

– Верю, – произнес Мустафа, заколдованный взглядом этого человека.

– Вот и хорошо. А сейчас позови ко мне того человека, что гостил на твоей галере, а ныне пассажир этого, захваченного тобой, корабля.

– Ты и про него знаешь, эфенди?

– Я многое знаю. Но не медли. Я жду его.

После этого Мустафа вышел из каюты и аккуратно закрыл за собой двери.

«Кто этот человек? Я так и не спросил его имени. Но он заставил меня повиноваться одним своим взглядом. Уж не сам ли это шайтан*? (*Шайтан – черт). Или один из таинственных дэвов – властителей судеб? Он все знает обо мне и моих планах. Ему не стоит перечить»…

***

Федор Мятелев был удивлен не менее Мустафы. Он видел перед собой кардинала Пьетро Ринальдини!

– Монсеньор?

– Ты узнал меня, Федор. А я ждал тебя.

– Здесь, монсеньор? На этом корабле? Я не могу прийти в себя от того, что монсеньор здесь!