По разделительной полосе Кутузовского проспекта, объезжая многокилометровую пробку, с мигалкой шел дорогой черный «Мерседес». На заднем правом кресле пухлый, похожий на рождественскую индюшку пассажир курил ароматизированную сигарету через мундштук в виде миниатюрной флейты. Он глубоко затянулся и, немного помедлив для солидности, ответил на входящий звонок:
– У аппарата.
– Григорий Джонович, – прозвучал голос в трубке, – мероприятие проведено согласно инструкциям.
– Ну вот и славненько. Не переборщили? – смягчив голос улыбкой, уточнил Григорий Джонович.
– Никак нет. Контролировал лучший исполнитель, – ответил голос.
– Важней всего погода в доме, – промурлыкал Григорий Джонович. – Отправь ко мне кого-нибудь завтречка – посчитаемся. А я пока обрадую заказчика.
Улыбчивый Григорий Джонович Кариади умел решать любые вопросы. Его помощь стоила денег, но заказчик мог быть спокоен: дело в надежных руках. Кариади не являлся криминальным авторитетом или чиновником, но обладал нужными связями и в тех и в других кругах. В общении – милейшее существо. Улыбался всем и говорил мягким голосом, даже вынося смертный приговор.
Обрадовать заказчика он не успел, так как телефон снова задребезжал.
– У аппарата, – пропел хозяин «Мерседеса».
– Здравствуй, дорогой.
– Сколько лет, сколько зим…
– Без имен, пожалуйста. Эти телефоны так ненадежны, – прервала Григория Джоновича трубка.
– Ну конечно, уважаемый… – понимающе начал Кариади, но споткнулся, чуть не назвав собеседника по имени. – Может быть, вопросики какие надо решить? Помочь чем?
– Да, – подтвердил голос в трубке и пояснил: – Человечка одного нужно сильно напугать… Для начала.
– Надо так надо! Отправим солдатиков… Адресок, фоточка есть?
– Есть. Сейчас будет и на твоем телефоне. Спасибо, дорогой. Как сам-то?
– Эх, вашими молитвами…
Когда собеседники распрощались, Кариади удивленно поджал губы: «Надо же, какие люди в Голливуде!» Телефон булькнул, получив фото. Григорий Джонович, страдающий дальнозоркостью, отодвинул аппарат подальше от глаз, всматриваясь в изображение. «Молодой паренек. Видать, перебежал дорожку серьезному человеку», – подумал Кариади. Он вспомнил, что нужно набрать клиенту, но звук входящего звонка опять опередил его.
– Евочка! Какими судьбами?
– Добрый вечер, Григорий Джонович, мне нужна ваша помощь…
– Ну, говори, сладенькая. Чем смогу – помогу. Буду рад, если за тобой должок останется.
– Нужно найти одного чела. Шустрый гад. Ну, чтоб подержали, пока я с ним разговариваю.
– Надо – найдем, – благодушно пропел Кариади. – Что еще с ним сделать? Помять? Попортить?
– Да. А я хочу это видеть.
– С радостью, моя сладенькая, выполню твое желание, – промурлыкал Кариади, а когда связь разъединилась, добавил: – А потом и вы, милые крысятки, попляшете под мою дудочку! – и он с наслаждением затянулся ароматным дымом догорающей сигареты.
Перед домом Карпасова Артем какое-то время сидел в машине. «Надо идти», – мысленно подтолкнул он себя, преодолевая нерешительность.
Дверь открыл Андрей. И сразу сделал шаг назад. Берестага переступил порог и остановился. Несколько мгновений они молча стояли друг перед другом. Приготовленные реплики почему-то казались Артему теперь неуместными. Но он все-таки решился разбить затянувшееся молчание. Получилось совсем не то, что хотелось сказать:
– Прости, Андрей. – В поисках убегающей естественности момента его взгляд свалился куда-то на выщербину деревянного пола. Но в следующий миг крепкие объятья старого друга сдавили его плечи. Так они и стояли целую вечность, успокаивая бушующую внутри бурю, пока женский голос не вернул их к реальности:
– Андрей, кто там?
– Натуль, познакомься – это мой старый-старый друг.
Артем отметил, как потеплели глаза Андрея. Перед ними стояла стройная молодая женщина в легком домашнем платье. Из-за нее с любопытством выглядывал шести-семилетний пацан с выразительными карпасовскими глазами.
– Артем, – представился гость.
– Очень приятно. Наташа. – Она посмотрела на них с удивлением.
– А это Тимоха. – Карпасов по-свойски потрепал сына за шевелюру.
– Проходите, а я что-нибудь соберу на стол, – понимающе улыбнулась девушка и ушла на кухню.
Тимоха засеменил следом, а старые приятели переместились в гостиную.
– Я боялся, ты не станешь со мной говорить, – не зная, с чего начать, сказал Артем.
– Раньше бы и не стал, – подтвердил Карпасов, – но со временем многое переоценивается. Я ведь и сам не без греха. Мог бы и помягче с тобой… В общем, наделали глупостей, потеряли кое-что важное – дружбу. А что приобрели? Ну да ладно, кто прошлое помянет… – Он улыбнулся. – А как ты?
– Все в порядке. – Артем помедлил. – Я только вчера узнал об инфаркте… от Кати. Похоже, знали все, кроме меня.
Андрей кивнул:
– Да бог с ним. Если бы с сердцем все было в порядке, не светил бы и инфаркт. Рано или поздно он обязательно бы случился. Я психанул, но это лишь помогло выявить проблему. – Он внимательно посмотрел на Артема. – Вы общаетесь?
– Я впервые с тех пор встретил ее.
– Ну что ж, – Карпасов усмехнулся, – она свободна. Любовного треугольника больше нет. Мы мутили какое-то время, но не сложилось.
Андрей выключил бесполезно трещавший телевизор, и в комнате стало тихо. На фоне расползшейся тишины молчание казалось Берестаге излишне тягостным. И он решился разворошить непростую тему.
– Что доктора говорят? Сердце вылечить можно?
Андрей тяжело покачал головой. Артем напрягся.
– Ну так давай делать пересадку! Найдем лучших врачей. Если надо, поедем за границу – в Швейцарию, в Германию. В двадцать первом веке живем. Деньги не проблема. Это самое малое из того, что я могу для тебя сделать.
– Дело не в деньгах, – Андрей говорил медленно, как бы переживая каждое слово, – пересадка будет, но она добавит мне в лучшем случае лет пять-десять. И больше ничего нельзя сделать. Никто не может больше ничего сделать.
После короткой паузы Андрей продолжил:
– Я не боюсь смерти. Смерть – это же сон! – Он грустно улыбнулся. – Придется лечь спать пораньше. А в оставшиеся часы-годы постараюсь вместить то, что другие разбрасывают по всей жизни.