Инквизитор глубоко задышал, но осенил змейкой голову дурака и сказал:
– Благословляю.
Глядя на представление, устроенное землянином, Агнесса покачала головой.
– Да у него талант! Он так ловко прошел перекресток, что инквизитор сам может оказаться на костре после такой исповеди. Хороший старт, Арингил, не находишь? – повернулась она к ангелу. – Святоша теперь неопасен, и подопечный выведен на время из-под удара. У парня появился первый враг, как и положено, но он вышел победителем и поднял свой авторитет. Ах! Почему у меня его не было с самого начала? – огорченно вздохнула она.
Арингил промолчал, но он тоже был доволен подопечным.
Когда Артем вернулся к себе в комнату, там сидела Чучело с подносом и скучала. В комнате уже проветрилось, и запах почти не чувствовался. «Надо же, какой вонючий летун оказался!» – подумал маг и улыбнулся баске:
– Как дела, красавица?
Девочка обрадовалась и сама спросила:
– Ты куда ходил, ваша милость?
Он заметил, что непосредственная баска очень часто вместо ответа задавала вопрос сама.
Артем прошел в комнату, сел на кровать, взял поднос с едой и стал уминать кашу. Общение с инквизитором далось ему нелегко. Зато он понял, что такое церковники. Одна из ветвей власти, паразитирующая на простом народе. Впрочем, как и везде. Всегда есть и были подобные институты, от жрецов до сект, которые утверждали, что только им известна истина. Приходи к нам, давай деньги, и мы ее тебе откроем. Вот их формула бытия и паучьего паразитирования на людском суеверии. Здесь еще сидит в людях страх быть обвиненными в занятиях черной магией. Знать бы еще, что это такое.
– Я был на исповеди, – ответил Артем после третьей ложки каши. – У отца Ермолая.
Девочка вытаращила глаза.
– Зачем ты туда ходил? – Она нагнулась к нему и зашептала: – Он страшный человек. Ищет, кого сжечь. И пытает дворню, как ведут себя господа и что говорят. Мне повариха рассказывала, она тоже ходила на исповедь. А если соврешь на ней, то умрешь. Вот как!
– Это все глупости, Чу. Я буду звать тебя так. Для меня ты будешь Чу.
– Ты дал мне имя, ваша милость, – бросилась она ему на шею. – Теперь ты мой отец.
– Какой отец? Ты что, Чу? Я еще молод, и детей у меня не было. – Артем испугался ее порыва и подавился кашей.
– По нашим обычаям всегда было так. Кто первым даст имя ребенку, тот его родитель. Поэтому мне здесь имени не давали. – Она уселась рядом с ним и сияла от радости. – Теперь я полноценная.
– Вот дурень! – всплеснула руками Агнесса. – Ну как же можно быть таким неосмотрительным. Папаша! – Она сплюнула ему на плечо и растерла ногой.
Арингил посмотрел с осуждением на тифлинга и размеренно заговорил:
– Вместо того чтобы плеваться, лучше бы продумала, что ему говорить. Парень не знает ваших правил, обычаев народа. Теперь многое становится понятным.
– Что ты имеешь в виду? – уперев руки в боки, воинственно спросила она.
– Хотя бы то, почему у тебя такой забитый подопечный с проклятыми руками. У парня с детства проблемы, и их можно было сгладить.
– Вот как? – прищурилась Агнесса. – Оказывается, это я виновата в его проблемах.
– В не меньшей мере, чем он сам. Ты пренебрегала своим человеком.
– С чего ты это взял, санитар? Как ты, не зная меня, можешь об этом судить?
Арингил не обратил внимания на ее колкость и продолжал спокойно и веско говорить, припечатывая ее каждым своим словом:
– Тут знать много не надо, ты бросала своего подопечного без пригляда, и это только то, что стало известно. Ты хотела его смерти, чтобы тебе дали более способного. Но я уверен, что и его ты так же бросила бы. Тебе интересны только твои ногти и глазки, которые ты красишь по три часа в день. А кроме того, ты всех вокруг обвиняешь, что они виноваты в твоих бедах.
– Ах так! Ах так!.. – Агнесса смогла произнести несколько фраз и вдруг разревелась. Она села, и слезы хлынули из ее глаз. Арингил, который не знал, как поступить, растерялся.
…Артем особо не расстроился: подумаешь, назвала отцом. Хорошо все обдумав, он решил, что в его жизни ничего не изменится. Да и в ее тоже. Но на всякий случай спросил:
– Что это для нас обоих будет значить?
– Теперь я не сирота… – начала она перечислять преимущества и недостатки и, помолчав, на этом закончила. – И все. Больше я ничего не знаю. Но надеюсь, когда инквизитор потащит меня на костер, ты не отдашь меня ему.
Артем доедал кашу и удивленно посмотрел на девчонку.
– А зачем ему тебя тащить на костер?
– Я – баска, и значит, идолопоклонница. Поэтому. Инквизиторы часто нас обвиняют в этом и сжигают.
– А ты точно поклоняешься деревьям? – спросил Артем, допивая молоко.
– Нет, не поклоняюсь, я не знаю, что это такое. Мой народ, живущий в лесах басков, поклоняется этим деревьям. Моя мать поклонялась. А я – нет.
– Не страшно, – спокойно заявил Артем. – Мы эту проблему решим. Завтра пойдем оба на исповедь. Я скажу, что дал тебе неязыческое имя и привел к истинной вере. Ты на исповеди скажешь, что веруешь в Хранителя и покаешься, что плевала мне в тарелку. Про конта с контессой расскажешь, какие они набожные. А конюх постоянно врет.
Чу сначала сидела как громом пораженная, слушая новообретенного папу.
– Ты хочешь, чтобы я умерла? – На ее глаза стали наворачиваться слезы.
– Никак нет, Чу. Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. – Хотел добавить «чтобы мы умерли в один день», но потом подумал, что это лишнее, и сказал совсем другое: – Пройти исповедь – это не смертельно. Просто говори, что я тебе сказал, и все, – улыбнулся он. – Поверь, папа плохого не посоветует.
– Правда? – Баска вытерла слезы. В ее глазах появился лучик надежды.
– Правда, правда, Чу. С волками жить – по-волчьи выть! – привел он пример из народной мудрости.
– Мы жили с волками, но не выли. К чему это? – Теперь в ее глазах отразилось недоумение.
– Это такая образная поговорка, что если ты не можешь сопротивляться чему-то, то смирись. – И, видя ее непонимание, махнул рукой. – Короче, забудь.
– А если я не пойду? – спросила она.
Но Артем прибег к безотказному методу убеждения:
– Ты должна слушаться родителя. Он заботится о твоем благе и желает тебе добра.
– Правда? – опять удивилась девочка. То, что говорил этот парень, что сначала с ней переспал, потом грубо выгнал пинком, затем раскрыл ей свой секрет и стал так добр, что дал имя, ей было непонятно. Но сейчас ей хотелось ему верить.
– Конечно, правда. Вот что бы ты сделала, если бы у тебя была дочь и ей нужно было выбрать: пойти на костер или на исповедь? – спросил Артем. Это была манипуляция сознанием чистой воды, но он спокойно это делал для блага самой девчонки.