Старые русские. Книга 1. Любовь

В отличие от Хрущева и Брежнева, у Андропова не оказалось достаточно людей, которым он мог бы безусловно доверять – отсюда те исключительные сложности, с которыми он столкнулся в подборе надежных кадров, когда стал руководителем страны. У него просто не хватало «своих людей». Именно ему был обязан Михаил Горбачев своим переводом в Москву зимой 1978 года.

До возвращения обратно в столицу Воротникова, до переезда из Азербайджана Гейдара Алиева, и до назначения Виктора Чебрикова председателем КГБ, Горбачев был единственной надежной опорой Андропова в Кремле. Сразу после своей инаугурации Андропов взял крутой курс в управлении страной. Ему приходилось одновременно бороться на два фронта с нерадивыми и развращенными властью партийными чиновниками и не менее развращенным ленью, безответственностью и пьянством народом. Андропов устроил грандиозную чистку на Олимпе советской власти – в аппарате ЦК и в Совете Министров, изгнав с насиженных мест больше трети высокопоставленных чиновников. Одновременно он потряс её провинциальное основание: из 150 областных партийных боссов было изгнано 47.

С самого начала Андропов взял верный тон в разговоре с простым народом. Этим он обеспечил себе народную поддержку. Однако сам Андропов этой поддержкой воспользоваться не успел. Через четыре месяца после прихода к власти Андропов был физически так же беспомощен, как и его предшественник – Брежнев, а вскоре скончался.

Пока Андропов лежал в открытом гробу в Колонном Зале Дома Союзов, на том самом возвышении, где 15 месяцев назад лежал его предшественник и где спустя 13 месяцев будет лежать его преемник, – десятки тысяч москвичей проходили мимо, чтобы отдать ему последний поклон, а в Кремле шла борьба за оставленный им пост Генсека. Казалось, что именно Андропову, в отличии от Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева удалось наконец упорядочить процесс наследования власти в Кремле, и его приспешники из КГБ должны были обеспечить волю своего патрона и безболезненность перехода власти к его преемнику. Так бы, наверно, и произошло, если бы в Политбюро партийным секретарем был только один андроповский протеже, но их оказалось двое: Михаил Горбачев и Григорий Романов. Третий секретарь в Политбюро Константин Черненко был не в счет ввиду его преклонного возраста, одолевающих его болезней, отсутствия честолюбия и не принадлежности к Андроповской команде. Формально Горбачев и Романов были единственными претендентами на пост руководителя партии. Оба – секретари ЦК, оба – члены Политбюро, оба сравнительно молоды, оба русские и оба родом из деревни.

Пока Андропов был еще способен управлять страной, Горбачев и Романов взаимно дополняли друг друга, а после того, как он заболел и окончательно слег, заменяли его вдвоем. Но нельзя было поделить между ними пост Генерального секретаря, когда Андропов умер. В 4 дня, которые прошли с его смерти до «избрания» приемника, в Кремле развернулась настоящая борьба за власть. Оба претендента выступали спасителями отечества друг от друга, и ни один не собирался уступать.

Не в силах одолеть один другого, каждый из них предпочел голосовать за подставного и компромиссного Черненко, чем за своего соперника, надеясь ко времени ухода с политической сцены Константина Устиновича успеть перегруппировать свои силы и захватить власть. С назначением Черненко борьба в Кремле за власть между Романовым и Горбачевым не прекратилась, а разгорелась с еще большей силой.

Горбачев вел заседание ЦК, на котором была официально утверждена кандидатура Константина Черненко на пост Генерального секретаря партии. Спустя еще 2 месяца он же выступил с речью на сессии советского парламента, который избрал Черненко Председателем Президиума Верховного Совета. Получалось, что сам Горбачев как бы отказался от предназначенного ему наследства в пользу обойденного Андроповым 15 месяцев назад Черненко. Это «восстановление справедливости» давало Горбачеву преимущество в борьбе с Романовым.

Ко времени своего «избрания» Генсеком Черненко был в крайне плохом физическом состоянии, никто не сомневался в том, что он не жилец на этом свете. Все обязанности Черненко фактически исполняли Горбачев и Романов. В начале сентября 1984 года Григорий Романов отправился в Эфиопию, и пока он отсутствовал в Москве, был снят его сторонник – начальник Генштаба, Министр обороны, маршал Николай Огарков. Это событие стало для всех неожиданностью и произвело шоковый эффект среди кремлевской партийно-военной элиты. Эта интрига была направлена против Романова.

В этом конфликте Черненко принял сторону Горбачева. Исход Кремлевской борьбы казался уже предрешенным. На октябрь был назначен экстренный Пленум ЦК, на котором должны были произойти важные персональные перемены. Пленум состоялся точно в срок, на него съехались делегаты со всех концов необъятной советской империи. Но вместо того, чтобы стать политическим триумфом Михаила Горбачева, Пленум ограничился рассмотрением рутинного вопроса о сельском хозяйстве. Ответственный за сельское хозяйство Горбачев на Пленуме не выступал, его план нововведений не рассматривался, а его имя даже не упоминалось в отчетах.

Накануне Рождества Горбачев совершил поездку в Великобританию. В его отсутствие Григорию Романову удалось еще больше усилить свои позиции в решающий момент борьбы за власть, когда в связи со смертью Министра обороны Устинова и болезнью Черненко политический баланс в Кремле нарушился. Узнав о последних событиях в Москве, Горбачев прервал свой визит в Англию и немедленно вылетел в Москву.

Председателем траурной комиссии был назначен Григорий Романов, который в отсутствие на похоронах Устинова Черненко возглавил процессию членов Политбюро. Все советские радио- и телестанции больше часа вели трансляцию с Красной площади, а газеты отвели этой церемонии свои первые страницы, подчеркивая ведущую в ней роль Григория Романова, словно все это было специально устроено в честь его политического бенефиса. Единственное, что оставалось делать Горбачеву, – это наблюдать за политическим триумфом своего соперника.

10 марта 1985 года умер Константин Черненко. Борьба за освободившийся пост разгорелась с новой силой. В нее включился партийный босс столицы 70-летний Виктор Гришин. На самом деле, он был скорее запасным игроком – на случай, если ни Романову, ни Горбачеву снова не удастся взять верх в их затянувшейся битве за власть.

Всего спустя 4 часа после сообщения о смерти Черненко Горбачев был объявлен Генеральным секретарем. Впервые советские газеты напечатали портрет умершего вождя на второй странице, потому что первая страница была занята портретом, биографией и инаугурационной речью преемника. Решение об избрании Горбачева было провернуто очень быстро, чтобы поставить его соперников перед свершившимся фактом.

В избрании Горбачева главную, решающую роль сыграл министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко. Он обладал в Кремле большим авторитетом, поэтому его речь о Горбачеве на Пленуме ЦК сыграла большую роль в избрании Михаила Горбачева Генсеком.

Поддержка Громыко, с одной стороны, была основана на трезвом расчете: суетливым и легко возбудимым Горбачевым легче управлять, чем самоуверенным и спесивым Романовым, а с другой стороны является результатом сделки: взамен КГБ получил два места в Политбюро и полный контроль над иностранными делами империи. Романов оказался менее сговорчивым, и опасаясь ослабления своей в перспективе единоличной власти, шел на меньшие уступки КГБ, что в конечном счете обошлось ему значительно дороже. Боясь уступить часть, он потерял все: не только проиграл Горбачеву, но и лишился даже тех постов, которые у него были: посты члена Политбюро и секретаря ЦК. Официально он был освобожден от обеих должностей по собственной просьбе, которую объяснил плохим состоянием здоровья. Роковой ошибкой Романова было, то что, опираясь на маршала Огаркова, он переоценил роль армии и одновременно недооценил роль КГБ.

Однако, в стране мало кто знал об этих закулисных кремлёвских интригах. В русском народе издревле сложилось – кто ни поп, тот и батька. Им там в ЦК, в верхах лучше всё знать, да в Москве виднее. Выбрали Горбачёва – ну и слава Богу! Давай теперь, новый лидер, побыстрее жизнь меняй, а то всё надоело.

Появление на высшем политическом Олимпе СССР Михаила Горбачева было встречено всем советским народом с надеждой и одобрением. В Кремль пришёл достаточно молодой, демократичный лидер. Кончился период правления кремлевских старцев. С надеждой и нетерпением страна ждала перемен, жила надеждами на лучшее будущее.

Под руководством нового лидера предыдущий брежневский период был объявлен периодом «застоя» и в стране объявлялась перестройка. Да здравствует демократия, всеобщая свобода. Сняты все ограничения на публикацию, упразднена цензура. Растерянность в самом незыблемом – в КГБ! Притихла администрация, затаились партийные ортодоксы, бдительно глядя на московские власти, силясь понять и разгадать, куда дует этот ветер перемен и «что изволит» этот непонятный новый лидер. Атмосфера тех дней, эйфория свободы и демократии хорошо передана в стихах:

ПЕРЕСТРОЙКА, ПЕРЕСТРОЙКА
ДЕЛ ВЕЛИКИХ БУДЕТ СКОЛЬКО
ОЖИВИЛСЯ ВЕСЬ НАРОД
РЕВОЛЮЦИЯ ГРЯДЕТ

ГОВОРИ ТЕПЕРЬ ЧТО ХОЧЕШЬ
КРИТИКУЙ КОГО ЗАХОЧЕШЬ
ХОТЬ МИНИСТРА САМОГО
И НЕ БОЙСЯ НИЧЕГО

ДЕПУТАТ МИНВОД РУГАЕТ
КГБ ХВОСТОМ ВИЛЯЕТ
ГЛАСТНОСТЬ ПОЛНАЯ ПРИШЛА
ЧТО ТВОРИТСЯ, НУ ДЕЛА!

Ветер новых перемен всколыхнул всех. Исчезал давящий гнет центра, и инициатива стала переходить на места. Провозглашались идеи гласности, нового политического мышления, расширение самостоятельности предприятий, оживились и стали быстро развиваться кооперативы. Причем главным инструментом демократизации становились гласность – открытое обсуждение проблем экономики, политики, законодательства, что находило широкую поддержку в обществе. Были сняты многие цензурные запреты, стали издаваться новые газеты и журналы, доступны ранее закрытые архивные и библиотечные фонды. Началась работа по реабилитации жертв политического террора. Новый светский лидер выступает с докладом на пленуме ЦК КПСС, в котором впервые откровенно говорит о «преступной роли сталинизма». Были подняты и пересмотрены тысячи архивных дел по репрессиям сталинского периода, оправданы и реабилитированы десятки тысяч людей, в том числе и членов партии, большая часть которых – посмертно.

Кроме того, Горбачев также открыто впервые заявляет о снижении темпов экономического роста, отставании отечественного машиностроения, необходимости повышения жизненного уровня людей. Он отправляет на пенсию наиболее консервативных «брежневцев» и выдвигает на руководящие посты демократичных лидеров. Так секретарем ЦК КПСС стал Александр Яковлев. Возглавляемый Яковлевым отдел печати ЦК за год сменил многих руководителей журналов и газет, назначив главным редакторами сторонников последовательной «десталинизации» страны. Ослабление цензуры в печати получило название «гласности» и увенчалось к концу восьмидесятых годов принятием Закона о печати, в котором упразднялась государственная цензура.

Горбачев возвращает из политической ссылки известного правозащитника и учёного академика Андрея Сахарова и допускает его к участию в международных антивоенных совещаниях в Москве.

Позднее в 1987 —1988 гг. производит радикальные изменения во внешней политике СССР, провозгласив построение безъядерного мира к 2000 году, а также прекращает необъявленную войну в Афганистане, выведя оттуда все войска СССР. В стране бурлят митинги, избирательные страсти, собрания. Даёшь парламент нового типа! Забушевала избирательная кампания в Верховный совет СССР по новым правилам, на окружных собраниях. Появились новые партии, стали слышны призывы вернуть царя. Воспрянуло духовенство, церковь. Издавна казачий Дон, Кубань наконец снова смогли свободно одеть и носить свою традиционную казачью форму. Развелось видимо – невидимо всяких газет, газетёнок и прочих печатных изданий.

Однако, каких либо серьёзных экономических решений в эту пору распалённого политического энтузиазма принято небыло. К середине 80-х годов экономика оказалась неспособной в изменившихся условиях обеспечить нормальное развитие производительных сил. СССР с его гигантскими запасами сырья, огромными трудовыми ресурсами все больше отставал от Запада. Советская экономика оказалась не в состоянии удовлетворять возрастающие требования к качеству потребительских товаров. Растущая неэффективность отрицательно сказывалась на обороноспособности страны. Потерпела крах сама идея плановой экономики. Достижения в области здравоохранения, образования, культуры утрачивались. Одновременно огромный рост образованности и информированности народа сформировали более высокий уровень материальных и духовных потребностей людей.

В обществе зрело понимание необходимости коренных перемен, но заинтересованность в них была различной. Интеллигенция хотела от них установления подлинной демократии и индивидуальной свободы. Рабочие и служащие связывали перемены с лучшей организацией и оплатой труда. Часть крестьянства рассчитывала стать подлинными хозяевами своей земли и своего труда. Но в конечном счете направление и характер реформ определили интересы номенклатуры. Руководители страны отчетливо осознавали необходимость перемен в экономике, но никто из консервативного большинства Политбюро не хотел брать на себя ответственность за осуществление этих перемен, поскольку менять плановую, сплошь государственную экономику на рыночную значило отказываться от фундаментальных понятий коммунистической идеологии о частной собственности на средства производства. Создалась практически тупиковая ситуация, и процесс ухудшения экономического положения резко усилился, кризис нарастал. Экономика практически стала неуправляемой. Каких-то идей, программ выхода из кризиса у Горбачева не существовало, по той простой причине, что это был в своей сути обычный аппаратчик, партийный функционер. И если по началу свобода слова, печати, демократия вскружили всем голову и оттеснили на второй план экономику, то постепенно экономические проблемы вновь стали перемещаться на первый план. Экономика властно напомнила о себе – свобода свободой, демократия демократией, а кушать надо каждый день и по три раза, да ещё и детей накормить. А дела в экономике, производстве шли всё хуже и хуже. Пустели прилавки магазинов, становились дефицитными самые элементарные товары, огромные очереди выстраивались за продуктами.

От Горбачева ждали каких-то энергичных решений, которые исправили бы дела в экономике, а в ответ слышали лишь неопределённое и туманное «процесс пошёл» да разговоры о возрождении «ленинского облика социализма». Политбюро ЦК КПСС размежевалось на две взаимно непримиримые силы: радикал – реформаторы во главе с Яковлевым и фундаменталисты во главе с Лигачёвым. Горбачев в силу своей бесхребетности, отсутствия каких-либо принципов старательно лавировал между ними, прикрывая свою пустоту потоками слов.

К началу девяностых годов у большинства как в правительстве, так и на местах, в народе стало зреть понимание неспособности Горбачева управлять государством, экономикой. Авторитет КПСС катастрофически падал и во весь голос зазвучали призывы «Долой КПСС», «В отставку Политбюро и правительство» и «что тут нас Горбачев как Кашпировский заговаривает».

Эйфория опьянения гласностью, свободой, демократией прошли. Перемены в экономике, благосостоянии в жизни народа не произошли. Точнее произошли, но в обратную, худшую сторону. В сторону ещё большего роста дефицита, товарного голода и анархии производства. Аппаратная сущность Горбачева, его гнилое нутро стало проявляться всё чётче и яснее.

Глава 7

Впервые задуматься над тем, есть ли бог или нет, что такое судьба, рок, случай, что вообще человек делает на этой земле и какова власть Бога над человеком Михаила заставила встреча с человеком, слова которого впоследствии сыграли большую роль в мировоззрении Михаила. В тот субботний вечер он, отдыхая, гулял со знакомыми девчонками Аней и Тамарой, которые были почти на 10 лет моложе его. Аня была блондинкой с пухлыми губами, с хорошо развитой пышной грудью и голубыми глазами. Тамара наоборот была брюнеткой, высокой, стройной, с хорошо очерченными бедрами, крепкими загорелыми ногами и зелеными глазами. Они гуляли по набережной бухты «Спортивная», где заканчивается улица адмирала Фокина. Море было спокойным и ласково плескалось на песок бухты. Вдали на якоре стояло большое учебное парусное судно, а по бухте и рядом скользили небольшие яхты. Иногда с яхт-клуба внутрь бухты вырывались несколько водных мотоциклов. Развлекаясь, водители резко давали газ, и мотоциклы скакали по волнам как мячики, создавая вокруг фонтаны брызг. Летнее яркое солнце щедро заливало светом всех гуляющих на площади у фонтана. Площадь была отделена от берега моря небольшим газоном с невысоким бетонным ограждением с лавочками, поставленными вдоль него. На лавочках и на бетонном ограждении сидели отдыхающие. Между лавочками стояли павильончики на колесах, в которых продавался обычный набор киосков – сигареты, спички, пачки печенья, шоколад широчайшего выбора, пиво и напитки, а так же горячие беляши, хот-доги, пицца и обыкновенные пирожки с капустой или с картошкой. Прогуливались молодые симпатичные девушки, одетые в летнее по минимуму. Чуть в отдалении располагались кафе, а у фонтана в центре площади работали фотографы, один из которых был с обезьянкой, а второй со страхолюдной большой змеей на шее. В конце площади рядом с детской железной дорогой и огромными разноцветными надувными матрасами, на которых с визгами удовольствия скакала детвора, прямо у газона стояла кабинка с механической рукой, хватающей игрушки.

Прогуливаясь по набережной, они решили пойти и испытать свое счастье в кабинке с игрушками. Небольшая кабинка, чем-то похожая на телефонную будку, стояла у края газона. Внутри нее лежала гора всяких пухлявых зайцев, собачат, Микки – маусов и другой пушистой компании сказочных персонажей. В верхней её части двигался управляемый дистанционно рукояткой-джостиком захват, который хватал указанную ему клиентом игрушку и, подняв, переносил и отпускал в выходное отверстие. По дороге чаще всего игрушка выпадала с этого захвата, и клиент уходил, разочарованный потерей пяти рублей или громко обсуждая причину неудачи с друзьями, что де не ту игрушку брал, надо было чуть довести дальше захват.

Некоторые возмущались, считая, что всё это жульничество, обдираловка и ругались с девушкой, обслуживающей автомат до тех пор, пока кто-то из подошедших вдруг неожиданно доставал подряд пару лохматых поросенка и медвежонка с двух попыток и, как само собой разумеющееся, шел дальше.

Подходя к кабинке, они вдруг увидели сидящего на бетонной стенке ограждения газона седоватого мужчину. Рядом с ним лежал раскрытый дипломат, на внутренней крышке которого что-то крупно было написано.

Мельком взглянув на него, Михаил подумал, что это какой-то попрошайка или собирающий милостыню и, поморщившись, отвернулся. Однако что-то в увиденном им не соответствовало облику попрошайки. Мужчина был прилично одет, в очках и рядом с ним лежало несколько свежих газет. Одновременно его девушки, которых он держал за локти, остановились и стали внимательно читать написанное на крышке дипломата.

Михаил тоже остановился и неохотно стал разглядывать надпись. «Предскажет будущее хиромант. Срок свадьбы, внешность мужа или жены, дети, их учеба в ВУЗе. Опасности. Оплата по договоренности, 10, 50, 100 руб.».

Прочитав, он внимательно посмотрел на мужчину, который никак не соответствовал в его сознании образу хироманта. Он вообще мало представлял себе, что такое хиромант и чем он занимается. В его представлении хиромант, что предсказывает судьбу, должен быть большим черным цыганом с бородой и высоких черных сапогах или цыганкой в ярком платке, с огромными золотыми серьгами с картами в руках. Здесь же сидел высокий худощавый, загорелый и подтянутый мужчина приятной наружности в светлых брюках и белой сетке, подобных которому было здесь немало. Единственное, что его отличало от гуляющей публики – это почти седые, чуть кучерявые волосы и густые, черные, совсем не седые брови над светлой оправой очков. Вокруг стайкой стояли девчонки 15 – 16 лет и внимательно слушали, что он говорит одной из них, которая сидела рядом с ним и ладони которой он держал в своих руках, что—то разглядывая там. Неожиданно они все дружно рассмеялись. Сидящая девушка как-то возбуждённо посмотрела на них, тоже улыбнулась, достала деньги, расплатилась и, поблагодарив, встала. Тотчас же сидевшая рядом белокурая девушка быстро передвинулась и села на место подруги, доверчиво протянув открытые ладошки мужчине. Тот мягко улыбаясь, бережно взял их и стал внимательно разглядывать.

«Лохотронщик» какой-нибудь очередной,» – подумал опять Михаил, однако торопить своих девушек не стал.

Тамара, стоявшая справа от Михаила, отделившись от него, подошла ближе к стоявшим возле них двум женщинам и спросила:

– Вы не знаете, а правду он говорит?

Одна из них охотно ответила.

– Я не знаю, сама стою жду. Но у него была моя подруга, она мне и посоветовала сходить к нему. Говорит, что всё правда. Он даже сказал ей то, что только она знает и никто больше кроме неё не знает этого.

– А что он говорит?

– Про мужчин, какие и когда будут, учёба, разводы. Про детей говорит: какие будут, сколько.

– А вдруг он что-нибудь страшное скажет и будешь потом всё время мучиться?