Альтернативы для России

Теперь можно обсудить, что думает о кризисе литературы известная актриса – имени не стану называть, на то есть свои причины:

«У нас с жанрами вообще беда. Военное кино, нелепая комедия, кино про спорт. Либо жёсткий артхаус – всем там плохо, всех тошнит, и у тебя после фильма ощущение, что ты испачкался и надо выпить литр водки, чтобы забыть об этом. За редким исключением. Но я не верю, что у нас нет хороших сценаристов, режиссёров и актеров. Мало свободы и мало вкуса – это точно. Мы не можем открыто говорить на многие темы, обсуждать истинные человеческие переживания, и приходится прибегать к картонно-целлулоидной картинке или делать разрешённый кошмар о разрешённой у нас бытовухе».

Казалось бы, верно сказано – не обо всём можем во всеуслышание говорить. Однако причина кризиса литературы и кино не в боязни затронуть скользкую тему, а в том, что в погоне за прибылью вынуждены работать по шаблону – на создание хорошего сценария либо нет времени, либо таланта не хватает. За последние двенадцать лет только Роману Прыгунову, режиссёру фильмов «Духless» и «Духless-2», удалось создать на основе предложенного ему материала нечто достойное российского и даже зарубежного экрана.

Так пишут на запретные темы или нет? В качестве примера упомяну два своих романа, сюжеты которых навеяны всем известными событиями – «Охота на министра» и «Западня для генерала». Как ни странно, меня ещё не посадили, даже не приглашали на Лубянку для разговора по душам. Так что запретных тем не существует – есть только опасение, что от кормушки надолго отлучат. Либо Минкульт не станет финансировать фильм по злободневному сценарию, либо театр лишится поддержки московского правительства.

Так есть надежда на возрождение культуры или всё, что нам останется, это некий эрзац, завезённый с Запада? В июне 1978 года Александр Солженицын произнёс речь на ассамблее выпускников Гарвардского университета, где были такие слова:

«Душа человека, исстрадавшаяся под десятилетиями насилия, тянется к чему-то более высокому, более тёплому, более чистому, чем может предложить нам сегодняшнее западное массовое существование, как визитной карточкой предпосылаемое отвратным напором реклам, одурением телевидения и непереносимой музыкой».

С тех пор на Западе ничего не изменилось, однако теперь «напором» и «одурением» может похвастать и матушка-Россия – особенно в этом преуспело телевидение. Халтурные сериалы, семейные разборки на виду у всей страны – это мы как-нибудь переживём, хотя иногда плеваться хочется. Но вот скажите мне, почему с телеэкрана рекламируют лекарства, при этом рекламные клипы идут гуськом, а сделаны так искусно, что даже мне иногда хочется, как есть, в домашних шлёпанцах бежать в соседнюю аптеку за каким-то снадобьем?

Мрачная возникает картина. Всё, что остаётся – это забраться с головой под одеяло в надежде, что вот проснусь, и к этому времени все мои мучения закончатся – и рекламу повсеместно запретят, и будет нормальное телевидение без всей этой муры, от которой шарахаешься, как от прокажённого.

Глава 11. Рупор пустословия

В начале 2011 года по инициативе компании «СТС Медиа» была проведена дискуссия, на которой обсуждались причины падения интереса к телевидению. Стенограмму можно прочитать на сайте https://old.kinoart.ru/archive/2011/02/n2-article2 , а здесь приведу лишь наиболее интересные отрывки, опуская, в частности, комплименты в адрес компании СТС и её телепродукции.

Даниил Дондурей, в то время главный редактор журнала «Искусство кино»: «ТВ – главный инструмент производства национальной культуры, создания образцов поведения. Институт объединения живущих на одной территории людей в нечто целое. Это невидимые секретные службы по управлению страной, экономикой, человеческим капиталом, обеспечению национальной безопасности. Это "картины мира" для миллионов граждан. По своему воздействию на них телевизор вполне сопоставим с семьёй и школой, влиятельнее церкви и многих других институций. … Каким образом нынешние три с половиной миллиарда долларов рекламных поступлений столь жёстко определяют философию "фабрик мысли" в современной России?»

Прямого ответа на вопрос Дондурей так и не дождался – разговор зашёл о женщинах.

Дмитрий Троицкий, продюсер спецпроектов «СТС Медиа»: «…Если вы не смотрите телевизор, то потому, что не являетесь женщиной сорока шести лет со средним образованием. Она своего рода маньячка, потому что тратит подчас 80 процентов свободного времени именно на просмотр телевизора. Остальной свой личностный ресурс – на приготовление еды и заботу о доме».

Далее пошло уже интереснее, а началось всё с комплимента руководителю «Первого канала».

Д. Дондурей: «…Я хотел бы также в связи с темой дискуссии привести высказывание одного из крупнейших теоретиков российского телевидения Константина Львовича Эрнста по поводу его понимания природы электронных медиа: "…на самом деле, это такая специфическая сфера обслуживания населения, вроде службы быта или общепита"… Многие молодые люди бьют себя в грудь и говорят: "Я уже не смотрю телевизор, мне скучно, противно, это не для меня, а для моей бабушки". Придумывается масса разного рода объяснений этой ситуации. Может быть, за этим стоит вызревание какой-то другой реальности?»

Ксения Собчак, в недавние времена телеведущая: «Мне кажется, странность возникшего положения вещей заключается в том, что мы – люди, которые здесь собрались обсуждать современное телевидение, – в основном, его не смотрим. Главное, что произошло ещё в 1990-е, – это то, что оно полностью утратило статус элитарного продукта. В эпоху первых съездов и всей той перестроечной активности элита буквально жила телевизором, и каждый день на кухнях всё обсуждала, а сейчас, спустя два десятилетия, телевидение в целом стало, к сожалению, немодным».

Д. Дондурей: «Вам кажется, это произошло из-за гонки за массовостью или есть какие-то другие содержательные мотивы?»

К. Собчак: «Первая причина, конечно, массовость, что, впрочем, неизбежно – так происходит по всему миру. Во-вторых, отсутствие реальных новостей, свободы слова… Для меня, как для человека, который работает на ТВ, главная проблема российского телевидения – отсутствие профессиональных сценаристов. К сожалению, это касается и нашего кино, и ток-шоу, развлекательных программ…»

Д. Дондурей: «А куда делись сценаристы – у вас есть какое-то объяснение? Никаких злокозненных указаний их душить, травить в отеле «Ритц» нет. Почему они не возникают? В России имеется масса странных людей, готовых свою креативнось и психологическую тревожность превратить в авторские амбиции».

К. Собчак: «Этот вопрос меня тоже очень волнует. Посмотрите, мы уже научились снимать, практически, как в Голливуде; у нас есть прекрасные актёры, огромные бюджеты. Но в итоге полное отсутствие яркого, логичного, хорошего сценария…»

Всё это последствия кризиса в литературе, причины которого обсуждались в другой главе – там я попытался выяснить, кто виноват и что же надо делать. Ну а пока вернёмся к образу женщины-маньячки, который был создан стараниями Троицкого.

Юрий Сапрыкин, редакционный директор журнала «Афиша»: «Допустим, что телевидение действительно работает исключительно для пресловутой женщины сорока шести лет. Мне ещё кажется, что в какой-то момент оно перестало искать некий знаменатель, который объединяет меня или Ксению с нашей героиней. Раньше, в золотое советское время, телевидению удавалось эту точку находить, и вся советская классика, от "Семнадцати мгновений весны" до программы «Взгляд», сделана на пересечении наших с этой женщиной интересов».

Д. Дондурей: «А сейчас вы развелись?»

Ю. Сапрыкин: «А сейчас на нас телевидение просто "забило", поскольку мы вечером ходим в кино или где-то выпиваем. Вот оно и обратилось к своей лояльной аудитории, совершенно не учитывая нас. … А дальше, когда ты включаешь заточенное под неё телевидение, там идет сериал, ну, не знаю, "Колечко с бирюзой". Он, на самом деле, не про тот мир, в котором она реально живет, и внутренние проблемы ей решать не помогает. Система ценностей в этом сериале вполне патриархально советская. Про то, что все мы такие разные, но при этом такие одинаковые. Даже если на экране и возникают моменты социальной, национальной, поколенческой напряженности, решаются они каким-то предельно благодушным и неискренним способом…»

Д. Дондурей: «Но следует помнить, что именно эта женщина, в метафорическом смысле, приносит телеканалам миллиарды долларов, уж точно половину всех денег. Поэтому практичные телебоссы думают именно о ней. Проблема в том, что она со своими подругами не узнаёт реальность… А кто ж тогда её в телевизоре узнает?

Ещё одну злободневную тему затронул известный театральный и кинорежиссёр.

Кирилл Серебренников: «Я несколько раз в год приезжаю к родителям в Ростов-на-Дону. Они люди советской генерации, у которых в каждой комнате стоит по включённому телевизору, всего – четыре. Избавиться от этого я не могу, поэтому, попадая в родной город, с открытым ртом смотрю, что происходит на нашем телевидении. Возникает нервно-паралитический эффект, и я с ещё большим удовольствием от того, что больше не буду его смотреть, возвращаюсь в свою обычную жизнь. Для меня телевидение не является средством массовой информации, скорее, пропаганды… За всеми этими невинными сериалами и программами я начинаю задаваться вопросом: кому это выгодно и ради чего всё это делается? Потому что понимаю, что ТВ не медиум, а, скорее, какой-то оракул, своего рода колокольчик, оповещающий либо о войне, либо о чём-то ещё. Отвлечение людей от каких-то важных, серьёзных решений, потому что он имеет нервно-паралитическое действие. В нашем российском случае – это такая форма рая, своего рода райские кущи, и человек, включающий телевизор, понимает, что всё возможно решить. Всё прекрасно, и от него лично – ничего не зависит. Всё на свете живёт какой-то собственной жизнью».

Ю. Сапрыкин: «Я не согласен. В большинстве сериалов, особенно тех, что на женщин направлены, все героини страдают, мучаются. В общем, возникает ощущение тревожности…»

К. Собчак: «Кирилл упускает одну вещь: при том, что здесь действительно создаётся впечатление "промывки мозгов", следует признать, что на Западе все развлекательное телевидение практически такое же, иногда гораздо пошлее. Но когда это идёт вместе с актуальными, острыми новостями, то у всего этого есть смысл… Когда убирается новостной сегмент и остается только сахарный пончик, тут-то и складывается ощущение, что тебе промывают мозги».

Ю. Сапрыкин: «Вся суть телеэфира заключается подчас в том, что нужно переорать собеседника. Чисто технологическая задача».

К. Серебренников: «Но это значит, что корень зла – не в самом телевидении, а, вообще, в культуре, в уровне развития сегодняшнего российского населения».

Ю. Сапрыкин: «Истерика живёт в обществе, оно сегодня очень истерично».

Если всё продолжится в подобном ключе, тогда можно до такого договориться… Поэтому ведущий снова возвращает дискуссию к женской теме.

Д. Дондурей: «Хочу ещё раз напомнить вам, что нашей любимой сорокашестилетней женщине ещё далеко до смерти, а она является основным потребителем и заказчиком телепродукции. И руководители телеканалов каждую секунду думают о том, как эту женщину удовлетворить, как впарить ей сериал, концерт советской эстрады или ток-шоу. Система вербовки зрителей у нас ведь очень простая. Это технология отрицательной селекции. Как можно радикальнее двинуться вниз: слухи, скандалы, убийства, страхи – всё то, чем наполнен контент почти всех, кроме "Культуры", общенациональных каналов российского телевидения. Это даёт шансы на рейтинг, а значит, на деньги. Здесь нет других мотиваций. Ну, ещё немного – репутации. Я не вижу сегодня никаких возможностей, инструментов, которые могли бы через те или иные экспертизы, специальные фонды или другие способы гражданской оценки остановить это неуклонное движение, служащее одной цели – заработку».

Долго молчавший инициатор диспута наконец-то дождался момента, когда можно вставить в этот разговор хотя бы слово.

Пётр Авен, председатель совета директоров компании «СТС Медиа»: «У меня только один вопрос: что мы сейчас обсуждаем? Дискуссия должна иметь какую-то, как мне кажется, цель. На что мы хотим повлиять?»

Д. Дондурей: «Мы хотим дать представление о сегодняшнем телевидении людей, которые достаточно сложно смотрят на мир…»

П. Авен: «Никаких прикладных задач наша дискуссия не имеет?»

Д. Дондурей: «Нет, мы пытаемся представить рефлексию экспертов на эту тему, потому что сегодня в нашей стране нет более важного общественного и культурного института, чем телевидение…»

П. Авен: «Мне кажется, достаточно бессмысленно обсуждать болезни тех субъектов, на которые мы никак не можем повлиять… Одна из причин, почему мы не смотрим телевизор, связана как раз с тем, что мы на ТВ не влияем. Нам не нравится – мы действительно можем чем-то другим заняться. В чём фундаментальная разница, например, модели ВВС и частного телевидения? ВВС получает государственные средства – это одна ситуация. Вторая модель – нам не нужно государственное телевидение, только частное, мы будем давать деньги целенаправленно под какие-то социальные и культурные программы. И у американцев, действительно, очень вдохновляющее телевидение только потому, что государство там, безусловно, тратит большие деньги на поддержку той культуры, которую, на его взгляд, правильно поддерживать. Это как-то постепенно становится коммерчески выгодным. У нас сегодня государство деньги на эти цели не тратит…»

К. Серебренников: «Телевидение – это только бизнес?»

П. Авен: «Если государство денег на достижение своих целей не даёт, что мы должны в этих условиях делать? Для нас это бизнес, по-другому не может быть. Можем ли мы на это повлиять? … Как только нам будет выгодно платить деньги сценаристам и снимать снова длинные и хорошие сериалы, у нас тут же появятся хорошие сценаристы…»

К. Серебренников: «Вы занимаетесь телевидением в основном из-за бизнеса?»

П. Авен: «Абсолютно».

К. Серебренников: «А когда выборы будут?»

П. Авен: «У нас в уставе написано: мы не занимаемся политикой. У нас законодательное ограничение. Вот Юрий говорил о том, что такое плохое телевидение, то плохо, другое, а я вам скажу: дождь мокрый, капли холодные – мы ведь на это не жалуемся. Сегодня жаловаться на телевидение – то же самое, что жаловаться на погоду».

А. Кудряшов, генеральный директор «СТС Медиа»: «…Кто рекламодатели? Вот ключевой вопрос. Три четверти – это компании, занимающиеся производством и продажей товаров народного потребления. Им нужен зритель от восемнадцати до сорока девяти лет – на эту возрастную категорию приходится примерно 85 процентов всех рекламных расходов. Вот кто им нужен – потребители их товаров».

Д. Дондурей: «Вот здесь сегодня прозвучало мнение, что телевидение – это бизнес. Жёстко и честно. С другой стороны, весь разговор идёт о том, что оно чуть больше, чем бизнес. Касается всей сферы жизни. Но миссия государства как важнейшего игрока на рынке телевидения никогда у нас не обсуждается. Если вы возьмёте встречу президента с руководителями трех телеканалов или посмотрите соответствующие оценки премьер-министра, то увидите: они чуть ли не восхищённые, ну, в публичном поле, по крайней мере. Всё то, о чем мы здесь говорили как о болезнях, не возникает в гражданском сознании, в пространстве общественных рефлексий. Что такое для государства объемы рекламных поступлений в 3,5 миллиарда долларов? Меньше 0,3 от ВВП, смешные деньги. Государство немножко поддерживает ВГТРК и практически не вкладывается в программирование нации. У нас телевизионная отрасль управленчески загнана к инженерам в Минсвязи… Остальное – рынок и политическая барщина. Государство не воспринимает телевидение как нечто большее, чем бизнес или информацию. Или делает вид, что не воспринимает, потому что его устраивает положение вещей. А ведь это кардинальное состояние человеческого капитала, а следовательно, и развития страны. Государство не осознаёт себя деятельным участником широких контент-процессов. Сравните с английскими, французскими или американскими моделями программирования зрителей – отсюда и все моральные проблемы. Никакой альтернативы пока и быть не может. Авен и Кудряшов иной стратегии не допустят, потому что будут терять деньги, капитализацию».

П. Авен: «Насчёт движения вниз и вверх – это не совсем так. Я не могу сказать, что все те годы, что мы владеем СТС, а это уже пятнадцать лет, мы интеллектуально, профессионально идём вниз. Это не так, я думаю, что так оценивать неверно. Как, впрочем, и подобная однозначная оценка общества. Это, мне кажется, поверхностный взгляд. Более того, с точки зрения качества телевизионного продукта, мы пошли вверх, потому что у нас сформирована вполне разумная и большая аудитория…»

К. Серебренников: «Я так же не соглашусь с вами, Даниил Борисович, что государство не участвует в телевидении. Оно как раз участвует, потому что воспринимает его как основной пропагандистский ресурс. Кто создаёт рейтинги вождям? Просто в данном случае мы обсуждаем развлекательное независимое телевидение».