Грешник среди ангелов

– Все уже собрались. Вас только ожидаем.

Ну и дела! Мало того, что чуть ли не постели подняли, так ещё никак не соображу, как одеваться – то ли галстук бабочкой, то ли косоворотку напялить, подпоясавшись ремнём, чтобы соответствовать теме обсуждения. Наскоро собрался, заказал такси…

И вот уже я на площади Калужской заставы – так, по старинке привык её называть. Места знакомые – рядом alma mater, Институт Физических проблем, где бывал и в студенческие времена, и позже, когда поступил в аспирантуру. Да и потом, когда уже забросил фундаментальную науку, навещал не раз первого своего научного руководителя, светлая ей память! Она-то и рассказала мне о том, как академики оттяпали у Физпроблем часть территории, пообещав выделить для сотрудников института квартиры в новом доме. Кому-то и правда повезло, но в основном там поселились люди, подчас не имеющие никакого отношения к науке. Ну а во втором доме комплекса расположился Президиум Академии наук.

И вот я уже в зале заседаний – не в том, где проходит Общее собрание, а в другом, гораздо меньше, даже без трибуны с микрофоном. За столом, судя по всему, устроились академики, а вдоль стен на стульях – членкоры и доктора наук. И ни одного знакомого лица! Меня тоже усадили у стены, хотя я уже тогда приметил, что за столом есть одно свободное местечко. Для кого?

Но вот председательствующий представил меня и предложил:

– Денис Васильевич! Вы кратко обрисуйте нам свою теорию, не вдаваясь в частности, а мы уж разберёмся, что к чему.

Ну что ж, решил излагать по пунктам, и вот таким примерно образом выложил с дюжину аргументов в пользу своей версии начала Руси. Сразу скажу, что до теории ещё далеко, но если есть «норманская теория», тогда моя чем хуже? А в заключение сказал:

– Я не настаиваю на том, что моя версия абсолютна верна, но по количеству аргументов в её пользу…

И тут слышу голос председательствующего:

– Напрасно вы так прибедняетесь, Денис Васильевич! Я думаю, что все прекрасно оценили новизну и качество аргументации. Прошу высказываться!

Возникла пауза. Все посмотрели на седовласого старца, который задумчиво ковырял в ухе – похоже забарахлил слуховой аппарат. Почувствовав, что стал объектом всеобщего внимание, старец достал носовой платок, протёр очки и только после этого решил озвучить собственное мнение:

– Ну что тут скажешь? Свежо! Бывает, что посреди доклада тянет в сон, а тут словно бы сквознячком продуло, – затем обвёл глазами тех, что сидели за столом: – Если уж на то пошло, я бы поддержал.

Куда пошло, я так и не услышал, а других мнений не было. Впрочем, прозвучал вопрос:

– А как там с индексом цитирования и количеством научных трудов? Я бы погуглил, прежде чем…

Председательствующий перебил:

– Да что вы носитесь с этим индексом? Пусть бухгалтерия такими вопросами занимается, начисляя нам зарплату! А что касается трудов… Денис Василич, у вас же есть две монографии.

– Только небольшие, примерно по сто, по сто пятьдесят страниц.

– Насколько я помню, ещё несколько сотен постов на интернет-форумах, тех, что посвящены истории Руси.

– Да, было дело.

– В таком случае предлагаю по совокупности научных трудов…

– Позвольте! Но где же тут наука? Должна быть экспертиза, отзывы профильных организаций, публикации в журналах, издаваемых Академией наук. Так нету ничего!

Эти слова произнёс один из сидевших вдоль стены. Тут уж я не выдержал:

– А вы попробуйте, не имея диплома об окончании истфака, опубликовать хотя бы крохотную статью в академическом журнале. Даже на рецензию не отдадут!

Неожиданно за меня заступился ещё один из тех, кто не удостоился права сидеть рядом с академиками:

– Денис Василич прав! Вот мы варимся в своём соку, пишем статьи, защищаем диссертации, не стесняясь брать на это деньги из бюджета государства, а свежие идеи пролетают мимо нас. Конституция гарантирует каждому свободу мысли и слова, а куда Денис Василич со своими мыслями пойдёт? – и обращаясь к моему оппоненту: – К вам, Кузьма Кондратьевич? Так вы его на порог не пустите! А почему? А потому у вас есть своя версия происхождения Руси, и вы никому не позволите не только опровергнуть, но даже подвергать её сомнению.

Однако оппонент не унимался:

– Если рецензировать все опусы доморощенных историков, нам работать будет некогда!

– А вот вы чем конкретно занимаетесь сейчас? Слышал, пишите монографию о венгерской политике Ярослава Мудрого. Да кому эта политика нужна?

– Ну знаете ли! Ваша теория происхождения индоевропейцев просто курам на смех!

Председательствующий, наконец, решил вмешаться:

– Коллеги! Давайте научные споры оставим до другого случая. А сейчас предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы присвоить Денису Васильевичу учёную степень доктора исторических наук?

Я чуть со стула не свалился – надо же заранее предупреждать!

Проголосовали все «за» при одном воздержавшемся – ну, с ним всё ясно. Председательствующий меня поздравил, а затем посмотрел на того, что сидел в стороне, на отдельном стуле, словно бы он здесь совсем чужой:

– Кстати, здесь присутствует руководитель ВАК. Артём Захарыч, какое будет мнение?

– Думаю, по ускоренной процедуре всё оформим.

– Вот и ладно! Все, за исключением академиков, свободны, ну а вы, Денис Василич, пересаживайтесь к нам, надо бы обсудить кое-какие важные вопросы, – и указал на свободное место за столом.

Вышел из здания Президиума через несколько часов ни жив, ни мёртв. А потому что обсуждали, как реформировать Академию наук – так, чтобы и кот был сыт, и мыши целы… В голове после этого такой сумбур, что по ошибке сел не в тот вагон метро и очнулся лишь в Медведково. Ну да, я так добирался до Мытищ, когда трудился в тамошнем НИИ. Жаль, что по штату не положен лимузин с мигалкой и гаишное сопровождение – тогда б не заплутал.

Глава 7. Итоги кастинга

Сегодня вторник. К счастью, с утра не было никаких сюрпризов – мобильник сунул в жестяную банку, а городской телефон и дверной звонок отключил, чтобы не беспокоили. Ну и домофон постигла та же участь. Теперь можно поработать, только какое уж тут творчество, если, что ни день, происходят странные события. Не дай бог, сегодня в генерал-фельдмаршалы произведут!.. Может, они меня с кем-то перепутали? Да нет, при нынешних возможностях идентификации личности, когда на вооружении у них дактилоскопия, фейс-контроль, это маловероятно. Пытаются компенсировать мне прошлые неудачи… С чего бы это? О том, чтобы присудили учёную степень доктора исторических наук, я сроду не мечтал, а там, глядишь, и в членкоры изберут. Так чем объяснить события последних дней? Попробовал ущипнуть себя за ляжку – не помогло: по-прежнему за окном тенистый сад и клумбы, почти как в Петергофе.

Пока не поздно, надо отсюда выбираться! Но куда? Другой квартиры нет, ну а бежать куда глаза глядят, оставив на разграбление библиотеку и любимые картины… Такой панический исход не для меня! Вот и выходит, что придётся испить эту чашу до самого дна, а уж потом будем выяснять, чем напоили. В итоге долгих размышлений решил вздремнуть, потому что всё равно эта задачка мне не по зубам. А уж потом со свежей головой…

Так оно и получилось – написал почти что две главы. И только захлопнул крышку ноутбука, как услышал крики. Затем последовал вой сирен, и только попытался сообразить, чем это вызвано, как раздался стук в оконное стекло. Смотрю, а там – председатель товарищества «Светлый путь» собственной персоной! Как такое может быть? Моя квартира на пятом этаже… Неужто я так перетрудился, что начались галлюцинации? Открыл окно и что же вижу? Тихон Христофорович стоит на ступеньке пожарной лестницы, а в глазах его застыл неподдельный страх:

– Денис Василич! Что с вами случилось?

– Да вроде бы ничего.

– Ну как это ничего? Почему на звонки не отвечаете?

– А должен?

– Ну конечно! Мы же беспокоимся.

Такое впечатление, что попал в дом для престарелых маразматиков, где следят за каждым шагом пациентов. Однако мизансцена явно не подходит для выяснения отношений, поэтому предложил Тихону Христофоровичу перейти в гостиную. Тот кряхтя перелез через подоконник и пошёл за мной. И вот когда уселись в кресла, я и задал свой вопрос:

– Тихон Христофорыч, дорогой, ну зачем всё это?

Тот сразу понял, что дело не в лазании по пожарной лестнице и даже не в том ощущении безысходности, которое минутой раньше я прочитал на его лице. Минуту помолчал, а потом развёл руками:

– Что ж, если вы настаиваете, извольте. А начну, что называется, от печки. Так вот, мир катится в тартарары, и мы обязаны его спасти, чего бы это нам ни стоило!