Происки любви

– Эта кгасива! – старательно повторила принцесса, премило грассируя. – What are you looking at? – удивилась она, поймав взволнованный Санин взгляд. – What’s wrong[2 - What are you looking at? What’s wrong? – На что ты смотришь? Что-то не так?]?

– Nothing is wrong, – отвечал уличённый Саня. – I am sorry.

– What are you sorry about[3 - What are you sorry about? – О чём ты сожалеешь?]? – удивилась принцесса.

Саня быстро огляделся. На корме, по счастью, никого, кроме них, не было.

– May I ask you something[4 - May I ask you something? – Могу я кое о чём у тебя спросить?]? – спросил он.

– Sure[5 - Sure. – Конечно.], – улыбнулась девушка, в очередной раз продемонстрировав свои великолепные зубы.

– Can I do the something that I have been thinking about the whole daylong[6 - Can I do the something, that I have been thinking about the whole day long? – Могу я сделать кое-что, о чём я думаю целый день?]? – стараясь, чтобы голос звучал как можно непринуждённей, произнёс Саня.

– Of course, – недоумевая, пожала плечами принцесса. – Go ahead[7 - Of course. Go ahead! – Разумеется. Давай!]!

– Ну что ж, – вздохнул Саня, – была не была. Где наша не пропадала? Всюду она пропадала!

И, больше уже не мешкая, проваливаясь куда-то, приник к её дразнящим выпуклым губам бесконечным, навсегда остающимся в памяти поцелуем.

Невероятную стремительность развития отношений с шоколадной принцессой Саня объяснял для себя исключительно временными рамками, ограничивающими пребывание южноафриканской красавицы на московской земле. Дни неслись с ошеломляющей Саню скоростью, несмотря на то что непосредственная цель приезда высокородной особы – кинофестиваль и всё с ним связанное, – вдруг оказалось чем-то весьма второстепенным во всей этой дикой круговерти, захлестнувшей их обоих.

На пятый день знакомства, давно переросшего в стадию почти семейных отношений, когда партнёры понимают другу друга с полуслова и полувзгляда, Саня решил пригласить принцессу домой.

Родителей он все эти безумные дни практически не видел, так как дома не ночевал, пару раз только забегал днём, чтобы переодеться, поэтому они были совершенно не в курсе неожиданных событий Саниной жизни. Приученные к всевозможным сюрпризам за время взросления сына, они, тем не менее, оказались не совсем подготовлены к внезапному появлению в доме чернокожей барышни, руку которой гордый собой Саня не выпускал ни на секунду, и украдкой всё время разглядывали премило щебечущую незнакомку.

Напряжённость ситуации, правда, немножко сглаживалась тем, что у них в это время находился в гостях старинный друг отца, знаменитый физик, академик Роман Байковский, зашедший на этот раз вместе со своей любовницей Норой, в тесной связи с которой он состоял уже несколько лет, что, впрочем, никак не отражалось на его стабильном семейном положении. Жена его смотрела сквозь пальцы на эту ситуацию, постольку-поскольку была совершенно уверена, что её благополучию при этом ничто не угрожает. Мало того, ей, как было известно, даже импонировало, что у супруга была столь молодая и красивая любовница. Поэтому академик вполне мог себе позволить заявиться к их общим друзьям в сопровождении Норы, не страшась при этом последующих семейных скандалов.

Роман Байковский был импозантен, вальяжен, говорил громко и зажигательно. Он недавно с шумом отметил свой шестидесятилетний юбилей, по случаю которого сделал себе долгожданный подарок – купил спортивный «порше», получил поздравление с юбилеем от президента, орден и теперь пребывал в полнейшем удовлетворении от того, как всё удачно складывалось в его судьбе.

В каждом жесте моложавого академика, в его ироничном прищуре, в победном звучании его трубного голоса чувствовалось, что он очень понимает вкус этой жизни, особую пикантность которой безусловно придавала сопутствующая ему элегантная Нора, с её породистым красивым лицом и стройными, не помещающимися под столом ногами, задумчиво курящая американскую сигарету на длинном дорогом мундштуке.

Нора также не без интереса взирала на чужеземную гостью, но при этом любопытствующий взгляд её периодически соскальзывал на Саню, в свою очередь пытливо пытающегося уловить реакцию родителей на свою пассию. Одновременно он механически продолжал переводить восторженный ответ принцессы на традиционный мамин вопрос, как ей нравится Москва.

Москва Ташуше нравилась чрезвычайно, особенно некоторые её представители, и оттого она охотно, с искренним энтузиазмом делилась своими впечатлениями. Родители вежливо слушали, Байковский посмеивался, Нора окутывалась клубами ароматного дыма, выпускаемого хорошо очерченными губами.

Гостья неожиданно закончила свой витиеватый монолог вопросом, где в доме restroom, то бишь туалет, и, получив ответ, тут же удалилась.

Все проводили взглядом её прямую, почти балетную спину, заканчивающуюся выразительной оттопыренной попкой, и молча переглянулись.

Наступила какая-то не совсем приятная пауза.

– Скажи, Саня, а нельзя всё-таки, чтобы у тебя были чуть менее экзотические увлечения? – в конце концов вкрадчиво поинтересовался папа.

– Ну почему же, девочка очень мила, – благодушно пробасил Байковский, заговорщицки подмигивая Сане.

Саня на это подмигивание никак не отреагировал, поскольку ему решительно не понравилась снисходительность, с которой Байковский вступился за него.

Ташуша вернулась.

– Скажите, а вы что, одна в Москву приехали? – продолжая допрос, мило улыбнулась мама.

Саня перевёл.

– Нет, я приехала с папа, – блеснув своими невероятными зубами, ответила девушка.

– Вот как? А кем же у вас папа работает? – настойчиво продолжила мама, несмотря на выразительные Санины взгляды.

Саня со вздохом перевёл. Он давно и с опаской ждал этого вопроса.

Ташуша же неожиданно решила проявить себя во всём блеске. Уроки русского языка, которые в течение этих дней она получала практически круглосуточно, не прошли даром.

– Мой папа… работает… – не без труда выговорила она, по-французски ставя ударение на последних слогах.

Поймав смятённый Санин взгляд, она поняла, что что-то произносит неправильно, и тут же вспомнила, что в русском языке, как он ей объяснял, ударение ставится иначе. Поэтому в последнем, слетевшим с её вишнёвых полных губ слове «королём» она сделала ударным первый слог. Вкупе с её грассирующем «р» всё слово таким образом прозвучало необыкновенно загадочно.

– Кем-кем? – переспросила мама, полагая, что она ослышалась.

– Королем, – всё с тем же ударением на первом слоге уверенно повторила Ташуша и одарила слушающих своей изумительной белоснежной улыбкой.

Зита и Гита, две близняшки шимпанзе, сосредоточенно разглядывали неожиданного посетителя сквозь прутья своей тесноватой клетки. Похоже было, что он произвёл на них вполне благоприятное впечатление, судя по тому, что сёстры в конце концов удовлетворённо вернулись к прерванному было его внезапным появлением любимому занятию – ловле блох.

Посетителем был Саня. Он возбуждённо расхаживал по закулисному пространству, размахивая руками и мешая ответственному Тоше осуществлять возложенную на него важную обязанность – кормление дрессированных животных.

– Я чего-то не понял, дед, – в конце концов сказал Тоша, устав от Саниного многословия. – К чему ты мне это всё рассказываешь? Ты чего, жениться на ней решил, что ли?

Саня оторопело уставился на него. С такой откровенностью он пока ещё этот вопрос не рассматривал.

А в самом деле, почему бы и не жениться?! Она образованна, богата, хороша. А уж в постели просто сказка! А потом неплохо в конце концов унаследовать королевство.

– Ага, – кивнул он, – решил.

– Вот как? – с интересом разглядывая друга, вопросил Тоша. – И где же вы жить будете?

– Ну… в Париже, – неуверенно сообщил Саня.

– А-а… – поправив очки, протянул Тоша. – А что, папаша её, тесть твой, на это согласен?

– Ну, мы это ещё не обсуждали…

– А может, он хочет, чтобы наследница рядышком жила, ты не думаешь?

– Возможно, конечно, – озаботился Саня.

– Ну и чего тогда?

– Тогда, может, там поживём, в Лесото, – беззаботно ответил жених.

– Среди негров? – уточнил Тоша.