Монокль. Рецензии на книги Михаила Гундарина

Ключ!!! Хоть от рая, хоть от ада, но ключ один и тот же (даже если в двойном экземпляре). Ключ к разгадке. Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не сажай.

Бездельник

Песня Цоя «Бездельник» автобиографична. Бытуют две версии, чем занимался певец и музыкант Цой в период её написания. Причём, поскольку каждый из мемуаристов смотрит со своей колокольни, то, скорее всего, обе версии-правды тянут на одну истину. Все ведь помнят гуляющую по интернету картинку, в центре которой представлена объёмная «истина» в виде цилиндра, а на двух проекциях (в виде теней на противоположных плоскостях) – «это правда» (четырёхугольник) и «это правда» (овал или круг)? Свет на цилиндр падает с разных сторон. Дескать, истина одна, а правд может быть множество – в зависимости от того, с какого угла/ракурса взглянуть.

Друзья Виктора Цоя вспоминали, что, поскольку в 1981 году он был отчислен из Серовского училища, «тусовка жила именно так, как об этом спето». Другая версия: «как вспоминал его отец, большую часть времени [Цой] лежал на диване». В принципе между версиями нет противоречий, ибо юность мобильна: можно и с друзьями успеть потусоваться (например, вечерком с пивасиком-рыбкой или водочкой-огурчиком), и дома на диване полежать (весь день с утра до… бесконечности, вернее, до момента встречи с тусовкой).

А вот чтобы сделать свой третий «трек» менее автобиографичным, Михаил Гундарин отказывается от лирического «я» и называет героя «весомо, грубо зримо» Тихоглазовым (подозреваю для того, чтобы прорвать громаду лет и явиться в грядущее так, «как в наши дни вошёл водопровод, сработанный ещё рабами Рима»).

Чуешь Маяковского, дорогой мой интеллектуальный читатель? Да-да, герой неспроста назван Тихоглазовым без имени-отчества, «классическим бездельником», быть которым даже лирическое «я» автора испытало физическое и духовное отвращение, а потому не пожалело. Глаз-то типа не зоркий, а… тихий: «Конец семидесятых уже показывал нам грядущие признаки демократического разложения, смотрите, мол, в оба – да кто бы разглядел». Товарищ, гляди в оба! Он же! Как пить дать он! Маяковский, курилка! Как и обещал, дошёл до нас через тексты Гундарина, «через хребты веков и через головы поэтов и правительств».

И кстати (тут уже моё персональное лирическое отступление): кто из нас, сочиняя что-либо на досуге или без досуга, да и просто ничего не сочиняя, не любил (в детстве и юности) поваляться на диване. Кто из нас ещё и сегодня не любит делать это же самое или нечто подобное (то бишь ничего не делать и даже ничего не сочинять)! Мало ли нынче так называемых диванных поэтов, писателей и (особенно!) аналитиков/аналитегов…

Сюжет «трека» прост: некий бездельник сдаёт внаём две из трёх комнат своей квартиры: первую – куче тувинцев (которые периодически, волнами, сменяют на постое один другого), вторую – старику-мистику Кривошееву, который «в своё время был самым первым в городе астрологом, долго вёл персональную рубрику в местной газете, имел частную практику. Затем астрология потеряла актуальность, да и сам Кривошеев отказался от неё ради более интересных и глубоких опытов».

Так вот, этот всемогущий Кривошеев с помощью манипуляций и своего чудодейственного напитка может запросто устроить любому встречу «с Вечным, с Абсолютом, с Цоем». То есть если в первых двух рассказах-«треках» имя Цой у Гундарина сквозит как бы незримо, подтекстом, намёками-экивоками, исподволь, то в третьем впервые упоминается в открытую и снова «весомо, грубо, зримо». И далее обыгрывается в рассказе в течение всего повествования.

В этом «треке» у Гундарина впервые (не вообще в творчестве, а в конкретной книге) крупным планом проступает тема «лишнего человека». И у Цоя она, кстати, тоже вполне выпукла. Вот к примеру:

«…Гуляю,

Я один гуляю.

Что дальше делать, я не знаю,

Нет дома,

Никого нет дома,

Я лишний, словно куча лома, yуy…

…Я снова человек без цели…»

Как видим, гундаринский Тихоглазов – ровно такой же лишний человек из серии/плеяды: Онегин-Печорин-Бельтов-Рудин-Лаврецкий-Чилкатурин-Безухов-Обломов-[…тут большой перерыв по времени и по героям…]-Никандр-Тихоглазов! Спросите, кто такой Никандр? Он тоже персонаж гундаринский – из более раннего творения «Анна Карнегина» (кстати, и о ней отдельную рецензию можно написать, если какое издание заинтересуется, а без интереса мне писать в лом).

Так что, повторюсь, в одном рассказе-«треке» – аллюзия с целой толпой «лишних» людей. Так сказать, предшественников Тихоглазова из XIX века. На создателей образов этих «лишних» автор книги «#ПесниЦоя» может опереться как на истоки и не просто может, а смело опирается: на Пушкина, Лермонтова, Герцена, снова на Тургенева, на Гончарова и даже на самого Льва Толстого (как зеркало русской революции).

Кстати, в поздний период на концертах Цоя песня «Бездельник» уже не исполнялась: поэт, певец и музыкант перестал быть/чувствовать себя лишним, нашёл себя в этом мире и своё место под солнцем.

…Ещё одна прямая аллюзия. Думаете обошлось без Гоголя? А вот и нет! Ни разу не обошлось!

Тихоглазов не просто бездельник, он – пустой мечтатель, впрочем, безобидный малый (в отличие от его постояльца старика Кривошеева). Опять же: можно сказать, пустой мечтатель, а можно – Ганс Христиан Андерсен! В смысле: сказочник. Кому что ближе. Многозначность/поливариантность.

Вот тут, к примеру, что? Поцитируем чуток. Полюбил Тихоглазов «две вещи: лежать в своей, самой маленькой, комнате на узкой, подростковой ещё кровати (на века делали) и мечтать о пустяках…». Мечты, мечты, где ваша сладость (тут мимоходом снова не обошлось без Пушкина): «Хорошо было бы также попасть на машину времени [чем тут не Герберт Уэллс? – В.Б.] и оказаться в прошлом. Накупить золота. Или акций Газпрома. Или махнуть в Питер, на улицу Рубинштейна, пообщаться с Виктором Цоем (его Тихоглазов как-то особенно выделял из всей этой рок-братии)». И чем тут к тому же не Гоголь во всей своей красе. Вспомним-ка этот тест: «Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян»! Гоголь-моголь! Как пить дать, Гоголь!

Но у гоголевского Манилова все мечты остались несбыточными (потому и маниловщина). А в «треке»-рассказе Гундарина мечты главного героя – бац! – и сбываются, как в Газпроме (у его топ-менеджеров), ибо «освободившийся дух [Тихоглазова] немедленно слился с сонмом себе подобных и понёсся вокруг Земли… его дух соседствовал и содружествовал с тихоглазовским – собственно, им и был». То есть под «кайфом» (неважно каким – хоть так!) главный герой реализовал все свои детские мечтания (вот где их сладость!). Так всегда бывает у доверчивых бездельников: мистик-старик Кривошеев из деревянного кубка под хохлому опоил Тихоглазова зеленоватой бурдой (у Цоя: «мозг переполнен сумбуром и бредом»).

Тихоглазов так самим собой и остался – всю оставшуюся жизнь бездельничать и даже с постели больше не подниматься (у Цоя: «Все говорят, что надо кем-то становиться, а я хотел бы остаться собой»), ведь Кривошеев «намеревался уложить его на кровать, поить, кормить по минимуму», правда, при этом уже на правах хозяина пользоваться тихоглазовской жилплощадью. Деятельный мистик-старик сработал, что называется, по всем фронтам, на опережение, ибо «кроме того, он кое-что кое-кому обещал – по мелочи: кончик левого уха и ноготь с мизинца Тихоглазова».

Не правда ли, каждый получил то, о чём мечтал?!

…Чувствуешь новую тему, уважаемый читатель? Тема жилплощади. Квартирный вопрос многих испортил (а в остальном все люди как люди). С одной стороны – Михаил Булгаков, тема литературная (тёзка Гундарина опять же: совпадение? не думаю!) С другой – жизнь как она есть, сугубый реализм во всей его глубине: именно таким образом чёрные риелторы убивают собственников жилья, чтобы отнять у них квартиры, «помочь» кому-то решить жилищный вопрос (и самому в любом случае обогатиться: хоть квартиркой, хоть денежкой). Или тема: «Отцы и дети», «Деды/отцы и их наследники» – юное поколение отправляет в небытие отцов/стариков, чтобы самому пожить на освободившихся квадратных метрах. У Гундарина почему-то наоборот: старик отправил в мир иной – парадокс, при этом туда не отправляя! – молодого бездельника: духовная, а не физическая смерть; у Цоя: «отправлюсь спать, чтоб завтра встать, и всё сначала».

Назидание потомкам: дети, юноши и люди, не занимайтесь ерундой и не валяйтесь без дела на диване! По крайней мере, валяясь, надо что-то сочинять, творить, выдумывать, пробовать, как это делал мистик-старик Кривошеев и как призывал в поэме «Хорошо!» Маяковский. Только тогда у вас тоже всё будет хорошо.

…Живчиком был дедок, а мы подведём итог третьему «треку»: Гундарин, Цой, Булгаков, Герцен, Гоголь, Гончаров, Лермонтов, Маяковский, Пушкин, Толстой, Тургенев, Уэллс.

Можно скромнее: Булгаков, Герцен, Гоголь, Гончаров, Гундарин, Лермонтов, Маяковский, Пушкин, Толстой, Тургенев, Уэллс, Цой (тут впервые ряд столь длинен, и все творцы-предшественники поставлены по алфавиту; жаль, что Цой оказался в конце). Плеяда намного круче, чем в двух предыдущих треках, не правда ли?

P.s. Моя рецензия (или «рецензия») на третий «трек» по количеству «букафф» получилась чуть ли не такой же, как гундаринский оригинал. Некоторые последующие главки-рецензии не отстанут и будут столь же объёмными (надеюсь, что и ёмкими по смыслу).

Кукушка

В журнале «Сибирские огни» рассказ не публиковался – по каким-то причинам попал под сокращение. Хочется думать, что причина столь жёсткой руки редактора не подлянка, а всего-навсего отсутствие жизненного журнального пространства.

Таким образом, впервые рассказ опубликован в отдельной книге.

Начало «трека» у Гундарина многообещающее: «Папа гневно нависал над дядей Колей как экскаватор над малолитражкой или как слон над Моськой…» Хмм… Как экскаватор над малолитражной… Пробовали представить такое? Попробуйте. Видимо, речь всё же идёт не о самом экскаваторе, а его ковше (лучше – поднятом вверх). Слон над Моськой? Баснописец Крылов! Ай, да Моська – знать сильна, раз лает на слона! Так что в принципе и, правда, неизвестно, кто над кем нависает.

Если что, то «дядя Коля» – это начальник телохранителей/личной охраны одного гражданина глазами сына этого гражданина. Однако не по этой линии пойдёт развитие сюжета. В этой «линии» автор, что называется, лишь «застолбил» литературно-поэтическое место, то есть обозначил, что хорошо знаком с творчеством баснописца Крылова.

Если ближе к делу, то сюжет почти мистический. В хорошо охраняемом доме олигарха или почти олигарха (а если не «олигарха» и не «почти», то очень богатого господина) происходят чудеса: днём неизвестно как и куда периодически пропадает двухлетняя дочь хозяина от первого брака, а потом столь же мистически появляется в доме снова («из миража, из ничего», как поётся в песне кинофильма «Обыкновенное чудо»). Никто, как ни тщится, не может даже предположить, как такое может быть: ни отец, ни многочисленная охрана, которой это положено по статусу, ни вторая супруга господина. Тайну исчезновения/появления, возможно, знает пятилетний мальчик (тоже сын богача от первого брака), но отец не придаёт словам малолетнего отпрыска никакого значения – мол, это если и не бред сивой кобылы, то бурные детские фантазии. И состоятельный гражданин призывает в дом сыщика (может, и самого «Шерлока Холма», пусть и местного разлива).

Аллюзия: помните про личное обращение лирического «я» с вопросом к кукушке в цоевской песне: мол, в городе ему, этому «герою», жить «или на выселках, камнем лежать или гореть звездой»? «Кукушка» – одна из самых известных и сильных песен Цоя, созданная незадолго до его трагической гибели. Несравнимо более известная, нежели «Легенда», «Генерал» и «Бездельник» вместе взятые, по мотивам которых написаны первые три гундаринских «трека». Не случайно поэтому её потом не раз перепевало множество других исполнителей, хороших и разных (из хороших такие яркие как Земфира и Полина Гагарина).

Юрий Гаспарян, рок-гитарист группы «Кино» вспоминал, как Виктор Цой сочинял свою «Кукушку»: «…Это очень личное… Он целый день просидел в этом сарайчике, где была студия, то есть совершенно отдельно. Прямо чувствовалось, что серьёзное что-то происходит. До этого я её не слышал, только в Юрмале услышал… Дело в том, что песни он придумывал всегда сам, наедине с собой. Нам-то приносил всегда готовый материал, показывал…»

Думается, и свой рассказ (а, может, и все остальные «треки») Михаил Гундарин сочинял, пусть и не «в сарайчике, где была студия», но тоже «всегда сам» (не за него же писали!) и «наедине с собой», и на поверку тоже выносил не сырьё, а «всегда готовый материал».

Вернёмся к тексту рассказа. В доме богача всё время мистически бьют часы, синхронизируясь, возможно, с моментами пропажи девочки. Если бы ребёнок не пропадал, то и в бое часов никто из читателей и рецензентов никакой мистики бы не увидел:

«…– Сукин кот, – хрипло сказали большие часы-башня около лестницы. – Бум. Ку-ку…».

«…Кукушка пропела три раза…»

По мере развития сюжета обстановка накаляется, у читателя начинает захватывать дух, и всё уже свидетельствует о том, что читатель вот-вот нырнёт или в сказку, или в мистику, как, например, в «Бездельнике»! Ан нет! Ларчик просто открывался! Вернее, даже не ларчик, а старинные часы с гирями. И тут как раз самое время остановиться и забросить удочку/крючок с наживкой «Ищите женщину!»

«…Татьяна вон тоже: мистика, привидения… “В зловещий час, когда кукушка кукует, а дети исчезают…”. Зачем детективов, экстрасенсов, мол, зови… Бред, бред! – [реплика хозяина дома – В.Б.]

– Татьяна, то есть, Татьяна Сергеевна, как понимаем, ваша жена? – [моментальная реакция приглашённого «Шерлока Холмса» – В.В.]

– Ну, скажем, так…»

Есть устоявшийся (ну, хотя бы по народным сказкам/сказаниям/приметам) литературный штамп: мачехи не любят падчериц (продолжим по инерции: и, видимо, пасынков). Впрочем, падчериц – стопудово (вспомним хоть «Золушку», хоть «Двенадцать месяцев», хоть что-нибудь ещё, что здесь и сейчас не вспоминается). Про пасынков сказок я не припомню, но всё равно пусть эта мысль пока тут полежит.

Чувствуете Шарля Перро, братьев Гримм и Джамбаттисту Базиле вместе взятых? Не чувствуете? А их есть у меня, вернее, у автора «#ПесенЦоя»!

Чувствуете Самуила Маршака? Неважно, ибо он тоже в наличии имеется!