Исход

Свар деликатно кашлянул в кулак, напоминая жене, что уже заждался её. Она услышала осторожное покашливание мужа и что-то тихо сказала девушкам, да так тихо, что Свар, как ни прислушивался, не услышал – что. А изба чуть не взорвалась от смеха после слов наставницы русенок. Когда Лайда вышла оттуда, и они направились к своей огромной высокой избе, Свар с прищуром покосился на неё:

– Чем это ты их так развеселила, жёнушка?

Лайда, оглянувшись на девушек, прилипших к окнам, озорно сверкнула глазами и игриво качнула бёдрами:

– А вот не скажу. Ты давай лучше уголья в камельке расшевели: не люблю баньку холодную – люблю жаркую да с крепким паром.

Позже, разомлевшие после баньки жаркой, да исхлёстанные до изнеможения вениками дубовыми и берёзовыми сидели они вдвоём да чаи на травах настоянные распивали, да снова подливали его и пили. После хорошей баньки и чай травяной хорош да пригож. Лайда чуть вздохнула и посмотрела в тёмное окно, где темень ночная лишь звёздами прерывалась.

– Когда же сынок наш вернётся? Скучно как без него.

Свар погасил улыбку в усах и снял нагар с фитиля ночника:

– Да вижу, как ты скучаешь. От девок да малышни не вылазишь, а ведь у них самих свои мамки имеются. Я тебя только ночью и вижу. А сын, раз обещал вернуться, значит, вернётся, так что не тереби зря свою душу.

За дальней избой городища вдруг весело заиграла брёлка, а ей, словно передразнивая её, вторила другая. И вот подхватили мелодию молодые звонкие голоса, и полилась песня. Это молодёжь, освободившись от дел будничных и рутинных, пошла толпой к тыннику. Там, под дощатым навесом, хранился сухим огромный пук соломы да огниво с кресалом общинное. Заведено так было давно. Если что случилось бы в городище русенов, то зажгли бы они эту солому, а ганиши и керумы, чьи городища были в трёх-пяти верстах от них, на помощь бы прискакали. Такие же тынники тревожные были и у соседей. И хоть пустынны были земли вокруг их селений и давно на них никто не нападал, да помнили все о коварном нападении драконов и смерти, которую они принесли.

Рамх, Свар и Шив сразу установили порядок нужный и удобный для людей. До полуденного солнца молодёжь училась грамоте: малышня выводила буквицы на кусках бересты; те, кто постарше, писали под диктовку Лайды или сочиняли сказы о том, чем занимались в этот день, что видели. А некоторые из парней, смущённо прикрывая письмена от взора других парней и девушек, сочиняли любовные записки. Любили дети и счёту учиться. Ведь одно дело – посмотреть на свои пять пальцев, и сказать: много! А другое – знать, что всего пять пальцев на руке. Так и лошей в загоне можно было сосчитать да определить, не потерялась ли какая из них, а может, какую из них и медведь задрал. По окончании «школы» русены все от малого до великого знали, как сложить, отнять, умножить или поделить любое число. Грамотными они были ещё в самые седые времена, когда венейцы, аримане и даже лемусы с дикими нерами об этой науке и понятия не имели.

После утренней учёбы другая пора наставала. В каждом городище, в каждой избе всегда работы было полно. Люди уже приручили диких рогаток, которых позже стали называть коровами. Так же появились у них козы да кошки, утки одомашненные да птицы лесные – будушие курочки рябенькие, чёрненькие да разные. За всем этим хозяйством пригляд должен был быть. Накормить, напоить животинок надо было, яйца собрать, шерсть с коз надрать – да мало ли дел было? А когда время пахоты наступало или жатвы, так и занятия отменяли, все на поле выходили сеять да жать, цепами махать, жернова крутить. Да, всегда работы было вдоволь, и только к вечеру угоманивались взрослые и не шпыняли отпрысков за нерадение. А уж вечером молодые отрывались, женихаясь с девахами, и гнали от себя мальцов, что так и норовили подсматривать за старшими да ябедничать мамкам. Словом, только вечер и часть ночи парубкам были даны для общения между собой. Но молодыми они были, сил хватало на всё.

Свар начал клевать носом, когда в избу заглянула Ольна и увлекла Лайду за собой. Решили в очередной раз, хоть издалека, да за парнями и девушками присмотреть, чтобы не допустить вольностей лишних. Хотя непотребств всяких среди них отродясь не было. Славными они были детьми. Славными выросли, добрыми и не завистливыми, откуда непотребству взяться? А уж сегодня и вовсе можно было не беспокоиться ни о чём. Главный затейник-закопёрщик, Горденя, был в ночном. Вот уж шалопай из шалопаев! Старшинка давно уже поняла, – там, где Горденя, там и проказы разные творятся. Не мог он без них и дня прожить.

Прилёг Свар на широкую лавку, закинул руки за голову, да и незаметно для себя задремал. И придремнулось ему что-то странное. В тот год, когда ушли племена с реки Оо на Каменный пояс, через три или четыре дня Джамма, старшинка ганишей, пожаловалась Учителю, что пятеро парней из её племени пропали. Тоже ходили в ночное, а назад не вернулись. Табун лошей к утру разбрелся по лесу, а их и след простыл. Расспросила она с пристрастием их одногодков, да те и признались, что замыслили бегунки в поход на ариман пойти. Ну да, рассказывал Свар, да и Рамх с Шивом ребятне, что есть-живёт на юге желтокожий народ. Что их правитель Ари, на земли северные алчно смотрит. Да ещё припомнили, что сами драконы – наставники ариман когда-то напали на племена людей и их девушек в полон умыкнули. Вот и подхватились несмышлёныши славу в бою с ариманами сыскать. А им по пятнадцать-шестнадцать лет всего, того не поймут, что за это время много воды утекло и, может быть, и драконов уже в живых нет. Словом, ушли да потерялись в тайге дремучей да бескрайней.

Свар тогда несколько дней на катере небо бороздил, разыскивая пропавших, и только на шестой день далеко от правого берега Оо заметил сверху сизый дым от костра. Погрузил он беглецов в катер, пожурил их по-отечески за необдуманность детскую, да и не ругал больше. Ведь на благое дело сподвиглись, да дело головушки горячие загубили ещё задолго до того, как мечи пригодились. Глупыши, одним словом.Так вот всё это видение дрёмное и явью когда-то было, так что не оно удивило. Во сне и что-то новое привиделось. Когда он на катере с бегунками мимо брошенного селения ганишей пролетал, отвлёк его кто-то из юнцов, и не увидел Свар, как ниже селения на воде что-то блеснуло. А вот сейчас, во сне его боковое зрение, пусть и с опозданием, подсказало ему, что он видел да не заметил. Такой отблеск могла дать лишь приличная по площади металлическая поверхность. И такая поверхность могла принадлежать либо кораблю, либо катеру аталантов, сбитых борейцами во время налёта супостатов на селения людей. Правда, как разломился на куски и грохнулся в воду корабль аталантов, Свар видел собственными глазами, а вот катер…. некогда им было заниматься во время боя с кораблём противника.

Свар резко сел на топчане, очнувшись от дрёмы. Столько лет прошло, а память всё сохранила. Выходит, не доделал он с Лайдой своё дело до конца. Понадеялись, что катер и без них под воду уйдёт. На следующий день, наказав жене, чтобы была постоянно на связи с ним, он оседлал шлюп и уже через несколько минут был на месте, где его мозг и глаза «зафотографировали» сбитый катер. Место, где катер вытаскивали на берег, он нашёл, а вот самого катера и след простыл. На одной из проплешин на берегу увидел он несколько коротких брёвен, лежавших на земле параллельно берегу. Кора на брёвнышках была помята так, что ни медведь, ни какой другой зверь так бы не расстарался. Похоже, вытаскивали притопленный катер из воды другим катером да сушили долго. Земля под кострищем глубоко выгорела. Свар невольно улыбнулся: вот ведь припекло аталантов. Оставшись без кораблей, и катером решили подорожить, сунулись спасать его в самое логово противника.

Бореец попенял себя за то, что не уследил за этим. Теперь у аталантов стало больше возможностей для их препротивных дел. Он вернулся в шлюп и, поднявшись в воздух, заложил крутой вираж, направляясь на юго-восток. Давненько он не навещал ариман, да и лемусов тоже. Последний раз на Лему он был задолго до отлёта Пера с Земли. Не было в живых уже славного О-Лу и его верного сына Лу-Ана, продолжателя дел отца. Посмотрел Свар на нового царя Лему Ао-Луа, поговорил с ним и понял, что прошли хорошие времена у лемусов. Новый царь помпезно называл свою страну Империей Солнца и никак иначе. Вокруг него крутилась свита льстивая. Стража вооружённая не подпускала к царю теперь никого, с какой бы бедой к нему не пришли его подданные. А во дворце его сплошь одни голые фурии шныряли, непотребством занимаясь с царём чуть ли не на глазах гостя. Зарёкся Свар прилетать к этому развратнику ещё когда-нибудь.

Пролетел он на своём шлюпе над широкой лентой реки Аму, пересёк границу по реке Ху и полетел вдоль русла реки Ян. Нигде не было следов пребывания драконов. Может, действительно сдохли ящерки? А вот за ариман порадовался. Границу по реке Ху они не пересекали. По рекам сновали их джонки с товарами да грузами разными. У побережья лодок было ещё больше: и весельных, и парусных. Тоже делом торговым занимались. Это хорошо. Торговать лучше, чем воевать. Но когда он достиг в полёте большой излучины реки Ху, бореец невольно чертыхнулся. Да, аримане и здесь не нарушили давний уговор с Пером не пересекать пограничную реку. Но на правом берегу излучины стояли сотни, тысячи шалашей и круглых фанз аримановских, и самих ариман здесь было видимо-невидимо. На многих вытоптанных площад-ках дрались врукопашную, стреляли из луков в цели, рубились на палашах тысячи воинов. Да, пока вся эта рать была на правом берегу, и придраться, вроде бы, было не к чему, но если эта лава перемахнёт реку и пойдёт на север в борейские земли…. Впрочем, долго им топать придётся. Тысячи вёрст отделяли Аримию от их ближайших противников – племён русенов, ганишей и керумов, а других племён и народов и не было, не народились ещё.