Страсти революции. Эмоциональная стихия 1917 года

Посмотришь – и жутко становится, как готовились к расстрелу народа трусливые слуги старого правительства…

На самых людных улицах… на высоких крышах, на выступах домов, на перекрестках и углах – всюду стояли наверху скрытые пулеметы. На почти всех церковных колокольнях были поставлены пулеметы, и засели на них изверги-«фараоны» и только ждали условного сигнала. На колокольне Андреевского собора привязали пулемет к языку церковного колокола, чтобы удобнее было стрелять!

Святыни осквернялись, над верой православной глумились!

Особенно заботливо украсили пулеметами улицы, по которым собирался идти в Государственную Думу народ ,– Невский проспект и Суворовский, Садовую улицу и Тверскую, Шпалерную, Литейный проспект и другие. С точностью выяснилось после победы, что каждую большую улицу обстреливало по несколько пулеметов.

Пулеметов в людском воображении просто не могло не быть. На деле ни одного пулемета не запечатлели многочисленные фотографии тех лет, ни один священник не палил из них, вопреки соответствующим журнальным карикатурам. Описан случай, когда толпе померещился в чердачном окне не только пулемет, но и «фараон»[47 - Перевалов П. Бои за свободу // Революция в Петрограде. Впечатления. Рассказы. Очерки. Стихотворения. С. 127–128.]. Задним числом сочиняли коварные правительственные планы:

…Тактический план действий Протопопова сводился… к вызову частичных беспорядков в столице, чтобы затем, не дав рабочим возможности сорганизоваться в сплотившиеся массы, расстрелять их по частям. Департаментом полиции были сфабрикованы листки и прокламации, призывавшие рабочих, якобы от имени члена Государственной думы Милюкова, идти к Таврическому дворцу. Провокаторский план правительства сразу же был обнаружен, и лишь небольшая часть рабочих… забастовала в день 14 февраля…[48 - Бурский П. Д. Первые моменты революции // Великая русская революция в очерках и картинах. Вып. 1. М., 1917. С. 18.]

Писали также, что «Протопопов, ожидая погромов, приготовил для него пулеметы, бомбы… Но народ вышел на улицу не для погромов…»[49 - Горец Е. Изменники и предатели России. М., 1917. С. 32.]. Писатель А. Зарин (некогда левый, в войну – патриот, воспевавший монаршую благотворительность) уверял, что

пулеметы были доставлены 11 января из Ораниенбаума и размещены по чердакам и на крышах намеченных по плану домов в тех улицах, по которым ожидалось движение рабочих… Городовым были обещаны громадные оклады, по 60 и 100 руб. в день. В ночь с 24?го на 25?е число пулеметы вновь были расставлены по намеченным местам.

В Москве говорили, что местные полицейские якобы были вооружены 800 пулеметами[50 - Городцов В. А. Дневники ученого. Кн. 2. М., 2019. С. 221.]. Но С. П. Мельгунов позднее пришел к выводу, что «„протопоповские пулеметы“ существовали только в воображении современников». С чем были связаны тогдашние фантазии? Предложения об использовании против бунтовщиков пулеметов периодически появлялись в верхах еще в 1915 году. Осенью 1916 года некоторые правые деятели предлагали ввести в обеих столицах военное положение, снабдить гарнизоны пулеметами, закрыть левые издания. Эти по-своему резонные предложения, раздутые слухами, были приняты за реальные правительственные планы. Со своей стороны, городские низы люто возненавидели полицейских за то, что они не подлежали отправке на фронт. Отсюда «правдивые» сообщения о том, что министр внутренних дел А. Д. Протопопов попросил начальника Петроградского военного округа генерал-лейтенанта С. С. Хабалова переодеть полицию в армейские шинели с провокационной целью. На деле все, что смог сделать Протопопов накануне революции, – «обойти все посты»[51 - Бельгард А. В. Воспоминания. М., 2009. С. 547.].

Другой особенностью февраля – марта стала «автомобильная революция». «Орудие прогресса и культуры – автомобиль – стал эмблемой революции», – гневно комментировали консервативные современники событий. Как и в Петрограде, в Москве появились автомобили с солдатами «с ружьями и саблями наголо». Протоиерей И. И. Восторгов, человек крайне правых взглядов, описывал их так:

Офицеры едут на автомобилях, на автомобилях красные флаги. Офицер, стоя на автомобиле, гордо держит красный флаг, офицер не из воюющих, спрятавшихся в тыловых организациях купно с жидами, фармацевтами, фельдшерами, со всей сволочью из интеллигенции, со всеми сынами и племянниками тыловых мародеров…

Другой автомобиль, помимо офицеров, был «увешан студентами и курсучками (так мемуарист злобно именовал курсисток. – В. Б.)». В Москве автомобили появились 1 марта:

На Мясницкой толпа, появился грузовик, а в нем солдаты, студенты и штатские, едут потрясая ружьями и шашками. Впереди рабочий высоко поднял… красный большой флаг, на котором написано: Долой старое правительство! Да здравствует новое!.. За первым автомобилем второй, третий…[52 - Морозов Н. К. Семь дней революции! События в Москве. Дневник очевидца. М., 1917. С. 2–3.]

Некоторым казалось, что автомобили направляют движение толп. «По Садовой выезжает автомобиль, объявляющий, что за ним идут с музыкой вновь присоединившиеся три полка. Дикий энтузиазм. Затем встречаем с музыкой хорошо выстроенную юнкерскую школу… – свидетельствовал С. П. Мельгунов. – На автомобилях вместе с рабочими и солдатами изредка офицеры…»

По-своему увидел автомобильную революцию будущий матросский вождь П. Е. Дыбенко:

По улице промчались два грузовых автомобиля с вооруженными рабочими, студентами, женщинами. Стрельбой полицейских автомобиль был вдруг остановлен. На автомобиле падает раненая женщина. Остальные быстро выскакивают, прячутся за автомобиль и начинают отстреливаться. Кто-то около автомобиля возится с пулеметом и не может с ним справиться. Подбегаю, схватываю пулемет и открываю стрельбу по полицейским. А из?за заборов и угла улицы в полицейских летят камни и поленья. Через несколько минут полицейские сдаются. Двое из них убиты.

Трудно понять, что Дыбенко видел, в чем принимал участие, а что, сам того не замечая, присочинил. Именно так, мешая реальное с воображаемым, воспринимали события очень многие.

В Москве заговорили о том, что в Петрограде околоточных и городовых убивали и сбрасывали с мостов в незамерзшую воду. То и другое действительно имело место, однако в самой Москве: с Яузского моста был сброшен помощник пристава, убивший двоих рабочих. Заодно расправились с городовым. И толпа, и защитники старого режима вели себя отчаянно, но неуверенно. Говорили, что небольшого числа преданных старой власти солдат было бы достаточно, чтобы повернуть ход событий. Но таковых не осталось.

Каждый видел в происходящем то, что хотел увидеть. Так было по всей России. «Думают, гадают, пустить или не пустить нос по ветру, и по какому направлению», – так описывала 3 марта состояние обывателей газета «Оренбургская жизнь».

С автомобилями связаны по-своему символичные явления. С началом войны частные авто были реквизированы в пользу армии, однако скоро было замечено, что в них разъезжают дамы сомнительной репутации и жены военачальников. Теперь ситуация изменилась: «мотор» стал символом устрашения одних, объектом восторга других. «Очень принято – двум солдатам помоложе лежать с ружьями в позе прицела на колесных крыльях… грузовиков, – комментировал А. Н. Бенуа. – Так более картинно, в этом больше показной удали». Действительно, сохранились фотографии, иллюстрирующие это свидетельство. Вместе с тем непонятно, что хотел сказать Ю. П. Анненков (человек наблюдательный, художник эклектичный и яркий), изобразивший красный автомобиль, падающий то ли в невскую воду, то ли в пропасть.

У А. В. Тырковой сложилось впечатление, что солдаты считали автомобили чем-то вроде революционной награды. Петроградский Совет с самого начала уделил большое внимание реквизиции автомобилей – с их помощью рассчитывали оперативно подавлять оставшиеся очаги сопротивления. На деле машины иной раз захватывала пьяная молодежь, которую приходилось разоружать. Сдерживаемое дисциплиной неосознанное солдатское недовольство выплеснулось неуправляемым озорством. Действительно, сохранились фотографии, иллюстрирующие это свидетельство. М. М. Пришвин писал:

…Мчится автомобиль с красным флагом с солдатами, пулеметом, и барышня там зачем-то сидит, и косичка у нее маленькая, маленькая рыженькая. «Ура!» – кричит, а из автомобиля стреляют: салют.

Революционеры самоутверждались в соответствии с символикой времени; боязливым обывателям оставалось только демонизировать происходящее.

Революциям, чтобы распалить себя, нужен сильный, коварный и вездесущий враг – его образ создавали слухи. В дни революции среди демонстрантов распространилось поверье, что полиция стреляла по ним из пулеметов, да еще и с крыш и чердаков домов. Последнее ничем не подтверждается, большинство полицейских чинов пулеметов в глаза не видели, тащить «максимы» и «льюисы» на крыши было проблематично. Со временем последовали беллетристические выдумки: «на некоторых автомобилях приходилось видеть штук по шесть пулеметов, отнятых у „фараонов“ и снятых с чердаков». Затем последовала перверсия воображения. 2 марта газеты сообщали, что «появился в Петербурге некий „черный автомобиль“, …стрелявший в прохожих чуть ли не из пулемета». В начале апреля «Огонек» поместил рисунок полицейских, захваченных на чердаке (правда, без пулеметов), а рядом рисунок «черного автомобиля», якобы стрелявшего «в милицию и народ». За этим стояло желание придать свергнутой власти черты дьявольски-изощренной и могущественной репрессивности.